Гермиона, первая леди Грейнджер (СИ) - "Латэна"

Я магглорожденная, — пожала плечами Гермиона. — Возможности в волшебном мире у меня сильно ограничены. На тот момент я и вовсе стала магглой и даже не могла видеть вход в Косой переулок. Дамблдор был уверен, что я не вернусь. Я сама была в этом уверена.

Странно, что ты решила пойти против него. Обычно брошенные Дамблдором просто смиряются. Да ещё и оправдывать его начинают.

Вряд ли можно начать оправдывать человека, который пытается наложить на тебя Обливэйт, — хмыкнула Гермиона. — Хотя соглашусь, что чувство вины Альбус Дамблдор умеет возделывать виртуозно.

Её прервал гудок и объявление о том, что через час корабль покинет гостеприимный порт Афин, чтобы продолжить круиз по Средиземному морю.

Очень вовремя, — тихо сказал Драко, вытаскивая из рукава тонкий свиток. — Стандартное магическое соглашение, Грейнджер. Думаю, ты с ними знакома.

В самом деле, на пергаменте не было ничего лишнего. Договор с множеством сторон, запрет на разглашением полученной информации, действие во благо общих интересов при условии, что это не угрожает жизни, здоровью и не вводит в значительные траты… . Ничего неожиданного или угрожающего. Можно даже сказать, что всё по-честному. Если слово «честность» применимо к данной ситуации.

Гермиона тихо вздохнула. Она обрастает магическими соглашениями и контрактами, как кактус колючками.

По сложившейся привычке проверив текст на ошибки и запятые, она поставила внизу пергамента свою аккуратную подпись. После пергамент пустили по кругу, и каждый волшебник отметил его росчерком. И после этого пергамент можно хоть выбрасывать. Магия соглашения начала действовать немедленно и клочок тончайшей волшебным образом выделанной кожи уже не имел к ней отношения.

Теперь к делу, Грейнджер… .

Гермиона. Привыкай…

Хорошо, Гермиона, — мученически вздохнул светловолосый колдун. — Пока славный день твоего вступления в Совет Магов не наступил, ты должна соблюдать все необходимые меры предосторожности. В первую очередь позаботься о своей безопасности. Возможно, твоя жажда мести сильна, но у Дамблдора огромный опыт манипулирования людьми. Как знать, не найдётся ли него специального рычага давления, запасённого именно для Гермионы Грейнджер. Поэтому в твоих же интересах с ним не встречаться со стариком и по возможности избегать общения со всеми прошлыми знакомыми. Какие ты можешь принять меры безопасности?

Я живу в другой стране, — сказал Гермиона. — У меня другое имя и фамилия. Так что сову мне прислать невозможно. Меня сложно узнать. И я…  не собираюсь появляться в Англии раньше конца июля. Что можно сделать ещё?

Драко побарабанил пальцами по столу и согласился, что большего и не требуется.

Необходимо будет держать тебя в курсе некоторых событий… . Гермиона. Давай, определим надежный способ связи. Думаю, что ты уже знаешь о ненадежности совиной почты.

Да…  у лорда Люциуса Малфоя есть Сквозное зеркальце, парное с моим, — голосом примерной школьницы сообщила она.

Лицо светловолосого мага слегка вытянулось. Но к его чести замешательство длилось лишь несколько секунд.

Хм…  Прекрасно. Не придётся далеко ходить.

Симус выразительным жестом похлопал по наручным часам. Драко чуть нахмурилась. Времени оставалось немного, а им столько требовалось обсудить. К счастью Грейнджер в общих чертах были известны и даже понятны их намерения.

Принятие закона «О магических образовательных учреждениях Великобритании». Как следствие — открытие новой школы для юных чародеев. Возможное закрытие древней школы Хогвартс, из-за «несоответствия» европейским нормам. Ужаснейший позор на голову последнего директора, затмевающий даже его славу победителя Тёмных лордов. Острое желание некоторых чистокровных магов стать кем-то наподобие Основателей тысячелетней давности… .

Гермиона всё ещё чувствовала себя неудобно из-за того, что придётся участвовать в уничтожении старейшей в мире школы магии. И, видимо, неудобство было настолько заметно, что волшебники попытались успокоить её. На свой лад, конечно.

Хогвартс прогнил…  Гермиона. Насквозь. Уже не вылечить, — голос Теодора был едва слышен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Да, я знаю…  кое-что. Четыре смерти за прошлый год. Так? — пробормотала Гермиона. — И расхищение школьного имущества.

Это только верхушка айсберга, — процедил Нотт. — На самом деле всё куда хуже. Жизнь в школе больше напоминает войну на взаимное уничтожение. Весь Хогвартс — это поле кровавой войны. Дуэли, драки, избиения и…  хуже. Помфри никогда не сообщает в клинику святого Мунго, что в лазарете некоторые студенты отлеживаются по нескольку месяцев из-за ранений, которые не на каждой войне можно получить. Хотя часто обходятся и без магии — в школе достаточно много крутых лестниц, с которых можно столкнуть, доспехов и статуй, легко опрокидываемых на голову. Страдают в первую очередь младшие и те, за кого некому отомстить. И девочки. Некоторые истории…  слишком грязные.

И это, не считая необъяснимых исчезновений, — вставил Симус, с беспокойством поглядывая на мрачного словно бы окаменевшего Теодора Нотта. — Каждый семестр пропадают малолетние студенты. Как правило, девочки. Уезжают на каникулы и не возвращаются. Через два месяца пропуска занятий без объяснения причин их исключают.

Две трети исчезнувших магглорожденные, Грейнджер, — от интонаций в голосе Малфоя холодок побежал по спине. — А остальные либо из опустившихся семей, готовых собственную печень за галеон продать, либо сироты. Как думаешь, куда могли пропасть молоденькие колдуньи? Если мысли, Грейнджер?

Гермиону передёрнуло, как от озноба.

И всё это вылезет на поверхность? Чтобы потопить Дамблдора?

Не столько ради Дамблдора, сколько для того, чтобы накрутить толпу. Пусть простым волшебникам станет страшно так, как бывало во время войны. Пусть плачут, дрожат и сушат ночные постели, — ухмылка Драко больше напоминала вампирский оскал. — Когда они уже не смогут думать ни о чём другом, и будут страшиться отпускать от себя детей дальше, чем на два фута, мы подарим им облегчение.

Впрочем, это же только наше дело, да, Драко? — Симус вновь продемонстрировал часы. — Дело Гермионы вступить в Совет Магов, когда придёт время.

Да, я уже предвкушаю выражение лиц Дамблдора, когда ты появишься… . Знаешь, а тебе ведь пойдёт пурпурная мантия. Твой цвет… .

* * *

Прошло два часа с того момента, как «союзники», прикрывшись лёгкими маскирующими чарами, сошли на берег, а Гермиону всё ещё бил озноб. Вернувшись в каюту, она сразу же выключила кондиционер и забралась под тонкое одеяло.

Колдунья нашла в сумочке Сквозное зеркальце и связалась с Люциусом Малфоем.

Достаточно убедительная история, — хмыкнул Люциус. — Среди Пожирателей Смерти было немало магических наёмников из других стран. У них в арсенале были весьма любопытные заклятья. И я не раз рассказывал об этом Драко. Так что ему история вполне могла показаться убедительной. Если он будет задавать вопросы, я подтвержу твои слова. Около восьми месяцев назад я выезжал в Гренландию. Полагаю, что там мы и встретились. Не так ли? — он многозначительно приподнял брови.

Да, — не сумев подавить вздох облегчения, ответила колдунья. — В Гренландии.

После разговора со старшим Малфоем стало гораздо спокойнее. Никто не узнает, что она была в Азкабане якобы за убийство своих родителей. Никто не будет смотреть на неё с подозрением, жалостью и неуместным любопытством.

Этим утром, когда Гермиона репетировала перед зеркалом, она убедила себя, что не страшится реакции Малфоя, Нотта и Симуса. Что ей как-то всё равно. Но после встречи с бывшими сокурсниками выяснилось, что реакция молодых колдунов на такой позорный факт в биографии как тюремное заключение её волнует и довольно сильно.

Отлично, что в магическом мире о её трагедии известно только четырём волшебникам — Люциусу Малфою, Альбусу Дамблдору, той целительнице, которую осудили на пять лет заключения и самой Гермионе.

Больше никто не узнает.