Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Николаич сноровисто опрашивает теток одну за другой, причем он строг и выглядит как положено герою-спасателю. Поэтому никаких отговорок нет — тетки докладывают все внятно, без женских штучек.

Получается, что мы действительно можем загрузиться овощами, и, в общем, сравнительно безопасно — в хранилище холодно и темно, а зомби фрукты-овощи не жрут.

Меня как грузчика Николаич отвергаете негодованием. Во-первых, есть кому грузить и без меня. Во-вторых, Михайловские и гарнизонники после возвращения опять сидеть на попе ровно будут, а нам еще в Петергоф переться. В-третьих, у лекаря руки трястись не должны. Короче, мне велено обеспечить охрану транспорта и пассажирок, а попутно узнать у теток со «Скорой» о наличии медикаментов.

Тетки стараются выложить все, что знают. С их слов, ключи были у начмеда. Они спешно набрасывают план помещений и с глубочайшим облегчением присоединяются к уже сидящим в автобусе.

Стрелять мне не приходится. Вылезший из люка броника Ильяс лениво и как бы нехотя разносит из АК с ПБ головы потихоньку подтягивающимся к нам зомби. Но делает он это так молниеносно, что мне и тем троим, кто остался на периметре, соваться нечего. Впрочем, ни опер, ни Вовка, ни Надежда — а именно их Николаич оставил в охране — не слишком опечалены такой отставкой.

Погрузка овощей идет полным ходом. Правда, и там дважды вспыхивала пальба.

Мельком глянув в ту сторону, замечаю картонные коробки и мешки-сетки, которые так и порхают из рук в руки.

Но вот погрузка заканчивается. В мебельном фургоне закрывают дверки, и команда шустро возвращается к машинам.

— Николаич, что там в зале? — фамильярно спрашивает Вовка.

— Получается так, что плохо все в зале. Мертвяков полно, и шустрых тоже. Вонь чудовищная. И самое паршивое — кто-то на погрузчике воткнулся в крайний стеллаж так удачно, что эти стеллажи как домино попадали. Со всеми товарами и палеттами. Там сейчас черт ногу сломит!

Николаич в сердцах сплевывает, залезает в броник, и мы катим до станции «Скорой помощи». Серега рассказывает, что овощи пожухли, но вдело годятся. Двери там заблокировали от зала, так что на пару приездов еще хватит. Радуется, что много нахапали коробок с яблоками — любит он яблоки, оказывается, но только зеленые, на манер симиренки.

В здание «Скорой помощи» идем опять же почти все. Тут не так много погибших, раненых обычно везут по больницам, а не на станцию. Медиков всего трое попалось, остальные из местных жителей. Поэтому зачистка идет достаточно просто. Сюрприз с сейфом — открыт и пуст.

Но тут ухмыляющийся Дима заявляет, что это не проблема. И действительно, отлучившись вместе с Вовкой буквально минут на пять, он возвращается с грязнючей сумкой. В сумке искомые ампулы.

— Видал такое. Понял, что наркоман посетил, а такой убегать далеко, чтобы вмазать, не будет. Так и оказалось. Не знаю, как он ключи раздобыл, но покусали его добротно. Злые вы, медики. Ну что-нибудь еще надо?

— Нет, пора возвращаться. Только ампулы к себе перекину, а то таскать такую зомбосумку… Тиф подцепить можно… Брюшной…

Уезжаем на погрузку семьи Овчинникова, став богаче на семь ампул промедола и на десять трентала. Про себя надеюсь, что не понадобятся они нашей группе.

Во дворе все по-старому. Разве что у БРДМ стоит и курит тот мужичок, которому передали на веревке ТТ. Его жена — полная женщина с одутловатым лицом, — сидит на сумке, привалясь спиной к колесу БРДМ. Значит, сумел вылезти. И жену выволок.

Замечаю, что упокоенных добавилось.

Мужичок суетливо подбегает к вылезшему из люка Николаичу. Трясет ему руку, что-то горячо говорит. Николаич кивает, и мы наконец-то приступаем к тому, ради чего, собственно, и ехали.

Немного хлопотно подсаживать людей в люк, но в целом терпимо. Вещей у них немного, пожилых всего шестеро, а один человек — грудничок. Всего шестнадцать живых душ.

Газом все же воняет. Но не так, как раньше, выдуло все же холодным воздухом.

Стрелять не пришлось. Хотя, перед тем как выводить людей, мы накидали на лестницу кучу мебели из квартир. Баррикада не пригодилась. Некому было через нее лезть.

Обратно ехали в жуткой теснотище. И, естественно, спасенные переругались друг с другом. Детонатором послужила та самая экзальтированная дама с третьего этажа. Вот мамка девочки с идиотским цветом волос всю дорогу вела себя образцово — сидела тихонько и хлопала глазами.

Михайловский патруль на въезде подчеркнуто точно исполнил свои обязанности — проверили всех на укушенность. А дальше по настоянию Николаича мы с ним исполнили ритуальный акт передачи Овчинникову его чад и домочадцев с рук на руки. Суровый комендант даже слезу пустил от радости, а вот супруга и бровью не повела. И мне почудились у нее на плечах не полковничьи призрачные погоны, как полагалось бы жене полковника (а на всех офицерских женах лежит отблеск чина мужа), а как минимум генеральские. Вполне могла бы его жена командовать пехотным каре, отбивающим штыками в нос конные кирасирские лавы… Но это я расфантазировался.

Звоню братцу — получилась некоторая задержка в планах. Телефон пока работает исправно, уже благо. Вижу идущих по двору эмчеэсовцев и сообщаю братцу, что договор в силе. Решаем связаться через час.

Знакомый уже водила рекомендует нам своего коллегу с другого «хивуса», я его помню — он от адмиралтейства меня вез. Почему-то его судно именное, носит имя Николая Микитенко. Спрашиваю угрюмого водилу, который вез нас от Адмиралтейства, что может сказать о Микитенко. Водила мрачно бурчит, что Микитенко спасатель. Чтобы вытягивать из такого кремня информацию, надо сначала каши поесть, да еще монетодворским инструмент тягательный заказать…

Эмчеэсовцы опять притащили рыбу — корюшку. Неужели скоро пойдет? А ведь и впрямь — конец марта, апрель на носу. Обедаем вместе. На этот раз у Дарьи ведро кулеша — каша пшенная со шкварками и жареным луком. Хорошо запивается чаем, только чай уж очень мощно душистый. На упаковке написано — с жасмином. Наверное, этот жасмин был размером с баобаб.

Сходимся на том, что таким чаем можно перешибить любой запах. Попрыскал в помещении, и все. Навсегда. Хоть святых выноси.

Дарья очень обрадовалась овощам, фруктам и зелени, которые мы раздобыли в «Карусели». Их свалили в холодной Екатерининской куртине. Получился настоящий натюрморт по Франсу Снайдерсу! А тут еще и корюшка. Эмчеэсовцы скромно замечают, что им больше по вкусу кулеш оказался. Один из казаков вообще сказал: как у мамы погостил.

А мы, отдохнув полчаса, начинаем собираться.

В команду получаем сварщика с Монетного двора. При нем портативный агрегат и куча уже порезанных сеток — из расчета аккурат на два УАЗа. Как только грузимся, Николаич вручает сварщику ППШ, правда с одним диском. Еще замечаю, что на другой «хивус» загружают кроме сеток ящик с ППС… Итак, продолжаем вооружать своих помощников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});