На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

— Ах-ах-ах, боги! Вы слышать, девочки? Вот брехун! — веселится другая, судя по голосу, довольно молоденькая. — Есть только одна бог — Великая Праматерь! — назидательно сообщает она мне, в свою очередь ткнув меня пальцем в живот. Они каждую фразу этим дурацким жестом сопровождать будут?!

Уточнить этот момент и придумать что-нибудь более убедительное я не успеваю, потому что Вегус усилием своих раскаченных плечищ таки разрывает удерживающую его сеть и грохается на хребет, что твой «Дерзающий» — на космодром, чтобы уже через секунду оказаться на ногах и схватиться за кобуру. Впрочем, возликовать по поводу такого перелома в переговорах я тоже не успеваю — ближайший к Варгу сноп листьев наставляет на кэпа короткую толстую трубку, и оттуда со свистом вылетает еще одна сеть. Ну нифига себе технологии! Походу, это точно паутина или что-то типа того, потому что она облепляет кэпа и начинает сжиматься, закукливая его до полной невозможности шевельнуться. А остальные товарки еще парочку добавляют, так, что Одноглазого едва видно из-под облепивших его волокон.

— Этот — мой, — гордо заявляет первый сноп, для убедительности ударив себя в облиственную грудь кулаком.

— Три дули Великой Праматери тебе в нос, — моментально реагирует ее подруга по оружию. — Ты уже брать себе адама всего три луна назад.

— Я его выгнать или подарить тебе, — великодушно отзывается первая.

— Подари свой доходяга детишкам — играться, а этот — мой! — угрожающе рычит соратница.

— Три дули вам обеим, — тут же встревает еще одна амазонка. — Я первая его застолбить! Старикан и два доходяга делите как хотеть!

Атмосферка явственно накаляется, дамы, набычившись, начинают наступать друг на друга, обмениваясь какими-то непереводимыми проклятьями. Еще одна альфа, неохотно оторвавшись от ощупывания мрачно сопящего пилота, раздает увесистые затрещины, гася междоусобицу в зародыше. Ну конечно, из-за меня бы эти дочери природы не передрались бы. Не тот масштаб, видите ли. Даже обидно.

— Глупо судить о сексуальных возможностях мужчины, исходя из его весовой категории, — бурчу я себе под нос. Из моих бывших ни одна не жаловалась, что я грубиян, скорострел или там эгоист, не способный доставить девушке удовольствие. Зато тут вон целое племя грубиянок и эгоисток, которые, поди, себя еще и писаными красавицами считают.

— Или из возрастной, — поддакивает вдруг Ксенакис, о своем, наболевшем. Рекичински довольно явственно фыркает в облепившую его физиономию паутину.

— Ладно, шуточки закончились, девочки, — добавляю я погромче. — Бо! Прием!

Я не только в постели недурен, я еще и умный — голосовой вызов тоже отладил.

— Не смей! — рявкает вдруг извивающийся на земле Варг. Почему «не смей» и какого рожна кэп этого сам еще не сделал, уточнить снова не успеваю — одна из охотниц перехватывает удерживающую меня в воздухе веревку длинным ножом и я так неловко грохаюсь оземь, что едва не теряю сознание. Чудом шею не свернул! Меня тут же хватают и взваливают на спину какой-то скотине, даже отдаленно не напоминающей Кларочку, по первому свисту хозяек выскочившей из кустов. А потом начинаются такие адовы скачки, которые временами сменяются короткими перелетами, что я только крепко жмурюсь и сжимаю зубы, дабы не вывалить Тасины кулинарные шедевры себе прямо на забрало. Катастрофически не везет мне с туземным транспортом… Карма, наверное.

Из страны вестибулярных пыток в суровую реальность меня возвращает парочка увесистых тычков, которые у местных красоток, должно быть, считаются легким похлопыванием.

— Дорогая, если хочешь, чтобы мы поладили, будь понежнее, — цежу я сквозь зубы, хлопая ресницами в попытке вернуть своим окулярам резкость. — Я ласку люблю.

Крепкие руки амазонки пытаются придать мне вертикальное положение, но тело, затекшее в тесной сетке в позе передавленной пополам сосиски, что-то не желает стоять самостоятельно. Приходится новоявленной моей владелице меня подпереть. Зрение, наконец, фокусируется, и я вижу, что привезли нас на площадь в поселение, состоящее из куда как более приличных деревянных домиков, чем у адамов, обнесенное высоким частоколом. Девочки за своей безопасностью бдят куда строже, хотя их как раз тут никто вроде бы и не крадет… А может, наоборот, забор, чтобы рабы не разбежались?

Пока сгружают и приводят в вертикальное положение остальных, вокруг успевает собраться все население ультрафеминистской коммуны. Девочки, девушки, женщины, старухи — как на подбор: рослые, крепкие, плечистые, загорелые. Даже, кажется, довольно чистые. В отличие от адамов. Которых, кстати, не видно ни единого. На цепях где-то прикованные сидят? Лица у альф разрисованы ритуальными узорами, волосы у кого-то острижены накоротко, у кого-то собраны в разные прически — статус, наверное, демонстрируют. Воин там, охотница, нянька и тому подобное. В руках добротные копья, за плечами что-то, похожее на те трубки, из которой Варга усмирили. М-да… Цилли бы сюда вписалась как родная. А Соколова на их фоне в самом деле смахивает на мелкого адамуса, особенно если не пригладит свои кучеряхи. Интересно, как она там? Попустило уже? Этих вряд ли попустит…

Разглядывают дамочки нас удивленно, но без малейшего страха в глазах.

— Ма-ам, — девчонка-подросток требовательно дергает за задумчиво опущенную дубинку стоящую рядом богатыршу с ежиком светлых волос. — Моя тоже уже пора завести свой адам!

— Ты еще обряд посвящения даже не пройти, — равнодушно отмахивается той самой дубинкой мамаша. — Подождать два лето.

— Хочу сейчас! — увернувшись от родительской увесистой палицы, капризно топает ногой дочурка и устремляет палец в мою сторону: — Хотя бы вот этот, с зеленый волосы, мне возьми! Все равно его никто из взрослых не выбрать!

— Моя сказать — не доросла еще! — рявкает амазонка, а когда девчонка не унимается, без дальнейших разговоров наподдает исчадию пониже спины могучей дланью. Пролетев пару метров, деточка встает, отряхивается и, мрачно зыркая на родительницу, передислоцируется в толпу сверстниц. Чему я в глубине души крайне рад.

— Моя бы вот этого взять, — делится соображениями совершенно седая, но вполне себе крепкая амазонка, норовя подобраться поближе к Басу и потыкать его на пробу своим копьем. Физиономию пилота искажает первобытный ужас, и он вяло пытается отбрыкнуться от потенциальной любовницы, насколько позволяют путы.

— Кэп, поясните-ка приказ. Отчего нельзя связаться с «Дерзающим» и вызвать подмогу? Цилли на катере вмиг этих дамочек к порядку призовет, — вспоминаю я взволновавший меня перед самыми скачками вопрос, велев переводчику пока примолкнуть.

— С верхней палубы рухнул?! — огрызается Варг, поливая свирепым взглядом своих ледышек взбудораженную толпу, над которой он гордо возвышается, невзирая на рослость туземок. — Опозоримся до самых дальних закоулков галактики! Четырех мужиков какие-то дикарки скрутили так, что пришлось у своих баб подмоги просить? Стыдоба. Сами выкрутимся. Не впервой.

Ой-ей, как скверно, что в черепушке у нашего капитана этот доисторический маскулинный бульончик плещется! Недооценивать противника, исходя из его половых признаков, глупо. По крайней мере, с гуманоидами-землянами. Ему ли не знать, на его планете, поди, каждая первая как Цилли. Впрочем, если мужики там все как Вегус… а не как мы с Рекичински… В общем, все равно зря это он. Влипли-то мы крепенько.

Та самая короткостриженная блондинка обходит Варга кругом, точно новогоднюю елку, щупает могучую грудь, обтянутую термаком, потом хлопает по заду так же, как пару минут назад приложила дочурку. Кэп неожиданно широко ухмыляется и спрашивает:

— Что, детка, нравлюсь? Так развяжи — позабавимся.

Так… чет я не понял, может, Варг просто не прочь поразвлечься? Застоялся корабль-разведчик в доках? Так бы и сказал, и не прикрывался высокими материями о сохранении нашего божественно-маскулинного имиджа. Или это он просто тактику сменил? «Детка», впрочем, никак не реагирует на это предложение, которое я перевожу. Видно, инициатива адамов тут начисто не приветствуется ни в каком виде. Мы для них просто ходячее хранилище генов.