Государство страха - Майкл Крайтон

– Какую еще субмарину? – спросила Сара.

– Они взяли в аренду небольшую подводную лодку на двух человек. Она находится в этом районе вот уже две недели.

– И что она там делает?

– Мы только теперь узнали это. Архипелаг Соломоновы острова образован цепочкой из девятисот с лишним островов и расположен в геологически активной части земного шара. Там уже давно наблюдаются тектонические сдвиги подземных плит. Как раз в том месте, где находятся Соломоновы острова, эти тектонические плиты примыкают друг к другу. Поэтому там так много вулканов, поэтому так часто происходят землетрясения. Крайне нестабильный регион. Плиты Тихоокеанского региона сталкиваются и заползают под подземное плато под названием Олдован Ява. И в результате всех этих процессов образовалась Соломонова Траншея, огромная подводная расселина, изогнутая в виде арки и огибающая всю северную часть этой цепочки из островов. Очень глубокая, от двух до шести тысяч футов. Она тоже расположена к северу от бухты Резолюшн.

– Ну, хорошо, я все понял, – сказал Эванс. – Это геологически активный регион с глубокой траншеей. Дальше что?

– Там находится множество подводных вулканов, на их склонах полно обломков и наносных пород, а потому велика опасность оползней.

– Оползней? – удивился Эванс и устало потер глаза. Страшно хотелось спать.

– Подводных оползней, – уточнил Кеннер.

– Так они что же, хотят вызвать подводный оползень? – предположила Сара.

– Да, мы так думаем. На одном из склонов вдоль Соломоновой Траншеи. На глубине от пятисот до тысячи футов.

– Ну и что он им даст, этот подводный оползень? – спросил Эванс.

– Покажи ему большую карту, – попросил Санджонга Кеннер. Тот вывел на монитор карту всего Тихоокеанского бассейна, от Сибири до Чили и от Австралии до Аляски.

– Так, – сказал Кеннер. – А теперь попробуем провести прямую линию от бухты Резолюшн, посмотрим, куда она приведет.

– В Калифорнию!

– Правильно. Примерно через одиннадцать часов…

– Подводный оползень, – нахмурился Эванс.

– Да, он способен сместить огромные массы воды. Причем очень быстро. Обычное явление при образовании цунами. Вызванная этим сдвигом подземных пород гигантская волна способна передвигаться по океану со скоростью около пятисот миль в час.

– Господи боже! – воскликнул Эванс. – И большая она, эта волна?

– В данном случае это целая серия волн. В 1952 году подводный оползень в Аляске вызвал волну высотой в сорок семь футов. Но высоту этой невозможно предвидеть и рассчитать, поскольку высота волны зависит еще и от рельефа береговой линии. В отдельных районах у берегов Калифорнии она может достигать шестидесяти футов. Высотой с шестиэтажный дом.

– О боже, – ахнула Сара.

– И сколько у нас времени, чтобы помешать им сделать это? – спросил Эванс.

– Конференция продлится еще два дня, – ответил Кеннер. – На то, чтобы пересечь Тихий океан, волне понадобится один день. Так что…

– У нас всего один день.

– Да, и это самое большее. Один день на то, чтобы приземлиться, пробиться через джунгли к бухте и остановить их.

* * *

– Остановить кого? – сладко позевывая, спросил Тед Брэдли. Оказывается, он проснулся и подошел к ним. – Боже! Голова просто раскалывается! Как насчет того, чтоб поправить здоровье? – Тут он вдруг умолк и по очереди оглядел каждого из присутствующих. – Эй, что это тут у вас происходит? Сидите с постными рожами, прямо как на похоронах.

НА ПОДЛЕТЕ К ОСТРОВУ ГАРЕДА

Четверг, 14 октября5.30 утра

Три часа спустя взошло солнце, и самолет начал сбрасывать высоту. Теперь он летел совсем низко, над покрытыми густой зеленью островками, окруженными небесно-голубыми водами океана. Они увидели тонкие змейки дорог и несколько небольших поселений.

Тед Брэдли, не отрываясь, смотрел в иллюминатор.

– Ну разве он не прекрасен, этот мир? – театрально воскликнул он. – Какая красота! Поистине райское место! Уголок девственной нетронутой природы, скоро мы потеряем и его.

Сидевший напротив Кеннер промолчал. Он тоже смотрел в иллюминатор.

– А не кажется ли вам, – не унимался Брэдли, – что главная проблема состоит в том, что мы утратили связь с природой?

– Нет, – ответил Кеннер. – Думаю, проблема в том, что не так уж много отсюда видно дорог.

– Не кажется ли вам, – продолжал гнуть свое Брэдли, – что всему виной именно белый человек, а не эти туземцы? Ведь именно он хочет завоевать природу, принизить и в конечном счете уничтожить ее?

– Нет, я так не думаю.

– Лично я считаю иначе, – сказал Брэдли. – Считаю, что люди, живущие так близко к земле, в этих своих деревеньках, в окружении прекрасной природы, эти люди обладают истинным пониманием того, что есть экология. А потому умеют существовать в гармонии с внешним миром.

– А вы что, долго жили в деревнях, Тед? – спросил Кеннер.

– Именно так. Достаточно. Один раз, когда мы снимали картину в Зимбабве, другой раз – в Ботсване. Уж я-то знаю, о чем говорю.

– Ага. Ясно. И все это время проживали в самой деревне?

– Нет, я жил в отелях. Ну, должен был, таковы условия страховки. Но я успел наглядеться на эти деревни. И считаю, деревенская жизнь лучше, куда как чище и правильней в экологическом смысле слова. Если честно, то думаю, что каждый человек должен жить именно так. И уж определенно нам не следует поощрять сельских жителей к индустриализации. В этом главная проблема.

– Понимаю. Сами хотите жить в отеле, но чтоб все остальные при этом оставались в деревнях?

– Да нет, вы меня не правильно поняли…

– А где вы живете в настоящее время? – спросил Кеннер.

– В Шерман-Оукс.

– Это деревня?

– Нет. Ну, можно сказать и так, типа того… Просто мне по работе приходится часто бывать в Лос-Анджелесе, – торопливо добавил Брэдли. – Так что выбора нет.

– Скажите, Тед, а вам когда-нибудь доводилось жить в деревне в одной из стран третьего мира? Ну, хотя бы переночевать там всего разок?

Брэдли заерзал в кресле.

– Я ведь уже упоминал, что провел достаточно времени в деревнях, где мы снимали. И знаю, о чем говорю.

– Если жизнь в деревнях такая замечательная, почему же тогда, по-вашему, люди мечтают оттуда убраться?

– Они не должны оттуда уезжать. Лично я придерживаюсь такого мнения.

– Вам что же, видней, чем им? – спросил Кеннер. Брэдли растерялся, но ненадолго.

– Если хотите знать, да! – выпалил он. – Мне виднее. Потому что за мной преимущество: образование и богатый опыт. И еще я знаю, какие опасности таит в себе индустриальное общество. Да от них уже давно всему миру тошно! Так что, думаю, мне видней, что для них хорошо, а что – плохо. И уж определенно видней, что лучше для нашей планеты с экологической точки зрения.

– А у меня, – заметил Кеннер, – всегда возникают проблемы с людьми, которые решают за других, что для них лучше. И это при том, что сами они живут совсем другой жизнью, в других местах, не знают ни местных условий, ни трудностей, с которыми приходится сталкиваться. Когда они проживают совсем в другой стране, неважно где, в каком-нибудь небольшом западном городке или в стеклянном небоскребе в Брюсселе, Берлине или Нью-Йорке. И при этом почему-то вообразили, что им оттуда видней, что они знают, что лучше для меня или других людей, как я должен решать свои проблемы, как должен прожить свою жизнь. Вот этого я лично никогда не понимал.

– А что тут не понимать? – воскликнул Брэдли. – Я просто хочу сказать следующее. Вы же не думаете, не верите в то, что каждый человек на этой планете волен делать то, что ему заблагорассудится? Ведь это было бы просто ужасно, верно? И подобные люди нуждаются в помощи и чтоб их направляли.

– И вы как раз тот, кто может их наставлять на путь истинный? Всех этих людей?

– Ну, ладно, согласен. Это не слишком корректно с политической точки зрения. Но вы хотите, чтоб все люди на земле придерживались тех же, совершенно чудовищных и безнравственных жизненных стандартов, что и мы, американцы? И, пусть в меньшей степени, европейцы, так, что ли?

– А вы, я смотрю, не желаете отказываться от своих взглядов, – заметил Кеннер.

– Нет, не желаю, – заявил Тед. – Просто хочу сохранить то, что еще можно сохранить. Борюсь за переработку отходов, за уменьшение вредных выбросов в атмосферу. Ведь если все остальные народы и страны нашей планеты пойдут по пути индустриализации, нам всем грозит ужасное глобальное загрязнение и полная катастрофа. Этого не должно случиться.

– Получается, у меня есть, а другим этого не положено, так, что ли?

– Надо смотреть реальности в глаза, – ответил Брэдли.

– Вашей реальности. А не их.

Тут вдруг Санджонг подозвал к себе Кеннера.

– Прошу прощения, – сказал Кеннер и поднялся.

– Ага, ну конечно! Проще уйти, чем продолжить разговор! – воскликнул Брэдли. – За мной последнее слово, и я говорю правду. – Он жестом подозвал стюардессу, показав ей пустой бокал. – Еще один, милочка. Последний. На посошок.