Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922 - Владимир Петрович Аничков

непонятно. Мне казалось, что надо хлопотать перед союзниками о создании на востоке Белого буферного государства под общим протекторатом держав Согласия и под верховным водительством одного из Романовых.

Экономическое положение всех правительств, бывших во Владивостоке, зависело главным образом от количества застрявших во Владивостоке грузов как Императорского правительства, так и частных лиц. Но эти грузы начали расхищаться еще при Розанове, и Меркуловым достались лишь крохи. Золотой запас, около восьмидесяти миллионов рублей, был передан Земским коммунистическим правительством Читинскому правительству Д.В.Р. Таким образом, касса нашего банка тоже оказалась пуста.

Бочкарев

Еще в те дни, когда «товарищи», спустившись с гор, захватили власть в свои руки и устроили избиение арестованного белого офицерства на реке Хорь, я, гуляя по Светланке, увидел густую толпу, движущуюся от вокзала к Китайской улице. Толпа улюлюкала, как на охоте на волка.

Я стоял на возвышении на Китайской улице и при повороте толпы со Светланки увидал посреди нее пленника со связанными за спиной руками. Это был человек высокого роста, хорошего сложения, в черкеске, в казацкой папахе, лихо надетой набекрень. На его молодом и красивом лице не было и тени страха. Оно дышало презрением и гордостью.

– Белобандит! – кричала толпа. – Разорвать тебя надо! Сволочь!

Он шел, как бы не слыша криков, не видя толпы.

– Кто это? – спросил я одного из прохожих.

– Правая рука казачьего атамана Калмыкова из Хабаровска.

– Попался, сукин сын! – пояснил мне другой. – И чего только время зря терять? Давно пора его либо на фонарном столбе повесить, либо на кол посадить.

Мне стало жаль несчастного пленника.

Как-то в одно из воскресений этот человек, столь мне понравившийся, появился в столовой Бирича…

Мы познакомились, и, сидя против него за завтраком, я не удержался сказать, что давно его знаю, и описал виденную картину.

– Я думал, что вам не миновать смертной казни, и сердечно рад видеть вас живым и в добром здравии.

С его появлением на даче и началось то событие, о котором я упоминал ранее. По отрывочным фразам я понял, что он приехал сюда неспроста, а с каким-то секретным предложением.

Оказалось, что Биричи давно знали Бочкарева, когда тот был еще капитаном парохода, делавшего рейсы по Амуру.

Появления Бочкарева на даче стали частыми и сопровождались долгими совещаниями с Биричами, для чего они втроем запирались в спальне, даже позабыв про преферанс.

От меня эти переговоры долгое время скрывались, но однажды старик Бирич посвятил меня в свою тайну.

– Так вы говорите, что Бочкарев произвел на вас хорошее впечатление?

– О да. Первое впечатление было почти восторженное. Ведь, в сущности, его вели на казнь, а он шел ясным соколом и таким орлиным взглядом смотрел на толпу, готовую его разорвать, что не только меня, но и всю толпу подчинил своей воле. Струхни он хотя бы на секунду, и его бы разорвали.

– А когда познакомились, очарование прошло?

– Конечно, Христиан Платонович, ко всему привыкаешь, привык я и к Бочкареву. Но скажу определенно: он и теперь мне нравится.

– И вы не ошиблись в нем. И теперь он не падает духом, а придумал такой блестящий план защиты от большевиков, что я просто диву дался. Он говорит, что с уходом японцев отразить нашествие большевиков на Приморье – дело почти безнадежное. Единственное, что надо сделать, – это захватить теперь же Камчатку, берега Охотского моря, Якутск и, двигаясь на юг по Лене, угрожать Хабаровской железной дороге с севера. И только тогда при совместных действиях с войсками Приморья возможно и поражение большевиков, и дальнейшее наступление на Читу и Иркутск. Лена как единственный путь сообщения с Якутской областью местами так сдавлена скалами, что если их укрепить, то получатся вторые Фермопилы. Что скажете про этот план?

– Я не военный, не стратег, но, насколько помню карту тех мест, думаю, что план говорит сам за себя.

– Очень рад, что вы так думаете. Теперь скажу, что и Меркуловы, особенно Николай, склоняются к данному предложению и предлагают мне стать во главе экспедиции.

– Почему же вам, а не Бочкареву, как его автору?

– Нет, вы не так поняли меня. Конечно, военная власть вручается Бочкареву, но он будет на основании общих законов подчинен в административном отношении непосредственно мне как вновь назначенному генерал-губернатору Камчатки и всего Северного края.

– Почему же, скажите мне, Меркуловы в своем выборе остановились на вас? Ведь вы немолоды и, наконец, невоенный человек.

– Вот потому-то и назначили, что я великолепно знаю Камчатку и весь Северный край. А мои годы служат порукой, что я сумею удержать Бочкарева от чрезмерных увлечений.

– Ну, а откуда же он наберет себе армию? Ведь там население очень редкое?

– Она у него готова: к нему стеклись его бойцы из Хабаровска. Их около пятисот, и все это испытанные люди, скованные дисциплиной и верящие в своего атамана.

– Ну, положим, это так… Но ведь для того, чтобы победить, нужны средства.

– Эх, батюшка, да ведь вся Камчатка засыпана золотом, и мы сумеем его достать. Помимо золота, там масса рыбы и оленины. Нужна мука, спирт и порох. Все это Меркуловы дают в достаточном количестве, чтобы перезимовать двум-трем тысячам людей. Оружие и артиллерию тоже дают, а шкуры оленей будут и обувать, и одевать.

– Ну что же, дай Бог успеха, – сказал я Биричу, пожимая руку. – По правде говоря, хоть и кажется мне все это сказкой из «Тысячи и одной ночи», но я искренне желаю вам успеха.

С этого дня по воскресеньям Бочкарев стал появляться со своей супругой, женщиной из хорошей семьи. С ним почти всегда приезжал пожилой генерал, фамилию которого не могу вспомнить. Его Бочкарев отрекомендовал мне как начальника Штаба. Помимо генерала, приезжали и два адъютанта Бочкарева и титуловали наших хозяев «Ваше Высокопревосходительство», что особенно нравилось Пелагее Петровне.

Во время завтрака и обеда разговоры вертелись главным образом вокруг деталей плана. Мечты Бочкарева доходили и до захвата Бодайбо.

– Вот, Владимир Петрович, где неисчерпаемое богатство. Если бы нам удалось захватить прииски, золота хватило бы для ведения войны с большевизмом в большом, всероссийском масштабе.

– Раз это так, то вам следует с первых же дней установить аффинаж и чеканку собственной монеты, чтобы ею расплачиваться с золотоискателями. По вашим словам, там золото очень высокой пробы и его охотно продают по три с половиной тысячи иен за золотник. Это даст семь-восемь тысяч барыша с пуда купленного золота.

– А ведь правда, – подхватил Христиан Платонович. – Ведь вы знаете аффинаж?

– О да, знаю по нашему банку. Это