Смешенье - Нил Стивенсон

– Очевидно, мой кучер сумел разыскать вас в Портсмуте?

– Это мы его разыскали. Наш шкипер не хотел заходить в Портсмут или в другой портовый город, только в известные ему укромные бухты. Оттуда мы наняли фургон.

Равенскар с любопытством огляделся.

– Мы?

– Я была с англичанином.

– Человеком знатным?

– Человеком полезным. Но несколько упёртым. Он решил, во что бы то ни стало разыскать своего прежнего капитана. Как только мы добрались до Портсмута, он начал наводить справки об этом капитане, чья фамилия Черчилль.

Равенскар скривился.

– Графа Мальборо бросили в Тауэр!

– О чём я тогда знать не могла. Иначе бы предупредила своего спутника, чтобы он не произносил этого имени.

– Его заковали в кандалы?

– Да. Ибо, насколько я понимаю, Мальборо обвиняют в том, что он – якобитский шпион?

– Обвинение настолько нелепое, что мне стыдно его повторять. Однако подавляющая часть англичан склонна тем больше верить подозрению, чем оно абсурднее, и те, кто схватил вашего спутника в Портсмуте…

– Принадлежали к той же категории. Увидев человека, который прибыл из Шербура и спрашивает о Мальборо, они решили, что он шпион.

– Его ещё не повесили?

– Нет, и в ближайшее время не повесят, ибо на счастье подвернулся ваш экипаж. Я для них была просто девкой в мокром платье, но когда на сцену выехала роскошная карета с вашим гербом, а кучер начал обращаться ко мне «госпожа герцогиня Такая» и «госпожа герцогиня Сякая»…

– Всё переменилось.

– Всё переменилось, и я дала ретивым молодчикам понять, что не в их интересах вешать моего спутника. Однако теперь, когда я здесь, я бы хотела посетить Мальборо.

– Многие бы хотели, сударыня. Перед Тауэром стоит очередь экипажей. Вы знатнее почти всех в этой очереди, так, что сможете занять место в начале. Но прежде, если позволите…

– Да?

Они ехали по периметру треугольника Корнхилл-Треднидл-Бишопсгейт, на двадцати акрах которого находилось больше денег, чем на остальных Британских островах. Примечательно, что они столько проговорили, прежде, чем перейти к меркантильной теме.

– Понимаю, что крайне неучтиво с моей стороны об этом заговаривать, – сказал Равенскар, – но я на данный момент владею значительным количеством серебра. Весьма значительным. Мне сказали, что сейчас оно стоит много больше, чем три недели назад, когда я его покупал, но если, скажем, из Портсмута придет весть, что французское вторжение сорвалось…

– Ваше серебро будет стоить намного меньше. Да, знаю. Так вот, вторжение сорвалось.

Равенскар и впрямь подпрыгнул, как будто кто-то всадил ему в почку кинжал. Голос его обрёл визгливые нотки.

– В таком случае давайте нанесём визит некоему джентльмену, пока вы не распространили новость о…

– Я не имею ни малейшего намерения ускорять события, ибо новость очень быстро распространится сама, – сказала Элиза, чем нимало не успокоила Равенскара. – Однако пока вы не распространили эту новость, продав своё серебро, я хотела бы совершить небольшую операцию в Доме Хакльгебера – вы знаете, где он?

– О, это жалкая дыра! Если вам нужны в Лондоне карманные деньги, я отвезу вас в банк самого сэра Ричарда Апторпа, который охотно откроет вам кредит…

– Благодарю за любезное предложение, – отвечала Элиза, роясь в своей жалкой сумке и вытаскивая склизкий бумажник, – но я предпочитаю брать деньги на карманные расходы у своего банкира, то есть в Доме Хакльгебера.

– Прекрасно, – сказал маркиз Равенскар и застучал в крышу набалдашником трости. – В Дом Золотого Меркурия на Эксчендж-элли!

– Признаюсь, что смотрел в окно, хотя исключительно из опасений за вашу безопасность, – сказал маркиз Равенскар, – и то лишь после того, как прошло полчаса, ибо операция показалась мне довольно долгой.

Элиза только что вернулась в карету и ещё не закончила расправлять юбки. Она отсутствовала час двенадцать минут. Через десять минут Равенскар был на грани нервного срыва, через двадцать – близок к апоплексическому удару. За семьдесят две минуты он пережил все состояния духа, ведомые смертным, и ещё несколько, обычно зарезервированных для ангелов и демонов. Теперь он совершенно выдохся и чувствовал только усталость – ну и возможно, некоторый страх, что Элиза захочет отправиться ещё по какому-нибудь делу.

– Да, милорд?

– У этого малого был… ну, как бы сказать… несколько ошарашенный вид. А может, мне померещилось.

Берегите ноги! – Предупреждение прозвучало сразу из уст Элизы и из уст одного из лакеев самого Равенскара, который нёс за Элизой большой ящик и сейчас убирал его в карету, но не выдержал и уронил на пол, так что весь экипаж закачался на рессорах. Одна из лошадей недовольно заржала.

– Куда ставить остальные, мадам? – спросил лакей.

– Там будут ещё?! – воскликнул Равенскар.

– Да, ещё десять.

– И что мы… простите, что вы будете делать с таким количеством… Десять, я не ослышался? Умоляю, скажите, что это медь.

Элиза носком туфли приподняла крышку. Давно маркиз Равенскар не видел сразу столько свежеотчеканенных пенни в одном месте. Он отвечал единственно возможным образом: абсолютным молчанием. Тем временем кучер ответил за него.

– Сюда нельзя, рессоры не выдержат! – крикнул возница. Он пытался успокоить усталых лошадей, почувствовавших, что карета становится тяжелее. Заскрипели запятки, и карета просела назад; следом, зловеще хрустя, начал прогибаться потолок.

– Позови извозчика! – крикнул маркиз и вновь перевёл взгляд на Элизу, умоляя ответить на заданный вопрос.

– Что я буду с ним делать?

– Да.

– Наверное, продам, тогда же, когда вы – своё. Это чуть больше, чем нужно мне на карманные расходы. Хоть я не прочь посетить модные лавки в Вест-Энде. Деньги, разумеется, принадлежат французскому королю, но я уверена, что он, со свойственной ему учтивостью, не отказался бы ссудить мне несколько фунтов стерлингов на новое платье.

– Как я, мадам, если потребуется, – сказал Равенскар. – Однако я, безусловно, уступаю первенство королю. – Он сглотнул. – Удивительное совпадение!

Сзади снова раздались грохот и звон: подъехал извозчик, и лакей грузил на него новые сундуки с деньгами. Звуки отвлекали Равенскара, мешая ему выстраивать предложение.

– По пути к модным лавкам Вест-Энда мы проедем мимо банка Апторпа, где…

– Понимаю. Вы хотите продать серебро. Ещё рано.

– Рано?!

– Представьте себе капитана, идущего в бой. Все его пушки заряжены и готовы к бортовому залпу. Если он не выдержит и выстрелит слишком рано, ядра упадут в воду, не долетев до цели. Хуже того, у него не будет времени перезарядить пушки. Так и сейчас.

Судя по лицу Равенскара, слова Элизы его не убедили.

– После нашего с вами эпистолярного флирта, доставившего мне столько приятных минут, – сказала Элиза, – я бы не хотела обнаружить, что вы страдаете ранним семяизвержением.

– Мадам! Я не знаю, как выражаются дамы во Франции, но в Англии…

– Полноте. Это фигура речи, ничего более.

– И не слишком точная, ибо я рискую куда большим, чем вам думается…

– Я знаю, чем вы рискуете.

Элизу отвлёк шум за дверцей кареты. Из Дома Хакльгебера выбежал человек, одетый по-дорожному, и замахал извозчику. Их вокруг было в избытке – судя по всему, уже прошёл слух, что здесь с неба сыплются монеты. Через некоторое время человек в дорожном платье отъехал.

– Это один из тех немцев, чьи крики доносились из дома? – спросил Равенскар.

Элиза посмотрела ему в глаза.

– Вы слышали их здесь?

– Мадам, я услышал бы их в Уэльсе. Из-за чего они так? Элиза поманила кого-то пальцем, потом закивала, словно говоря: «Да, да, я тебе». В окошке появилось лицо извозчика – шляпу он держал в руках.

– Езжай затем немцем, пока он не взойдёт на борт судна. Смотри за судном, пока оно не исчезнет из виду. Потом отправляйся в… как зовётся ваш разбойничий вертеп, милорд?

– «Голова клячи».

– Отправляйся в «Голову клячи» и передай для маркиза, что его корабль прибыл. Там кто-нибудь будет ждать – он добавит тебе ещё. – Элиза, не глядя, вытащила из сундука горсть монет и бросила извозчику в шляпу.

– Всенепременно, миледи!

– Вероятно, это будет грейвсендский паром, но, может быть, тебе придётся доехать до Ипсвича или дальше, – добавила Элиза, отчасти чтобы объяснить свою щедрость – по тому, как поперхнулся Равенскар, она поняла, что переплатила.

– Извозчик умчался, будто им выстрелили из мортиры. Элиза обернулась к Равенскару.

– Вы спросили, из-за чего немцы подняли крик?

– Да. Я боялся, что вынужден буду отправиться в дом и кого-нибудь там проткнуть.

Он похлопал по ножнам шпаги.

– Все они задавали дерзкие вопросы, что я намерена делать с серебром.