Звезда надежды - Гленда Норамли

— Мы приближаемся к Глубокому, — сказал Скоу, подъехав к ним. — Отсюда уже виден каньон, по которому он течет. Хамелеон поморщился:

— Последний мост. До чего же мне хочется наконец разделаться с этой морокой!

Керис оторвала взгляд от вихря, который уже терялся вдали, и посмотрела туда, куда показывал Скоу. За Глубоким тянулась длинная линия скалистых склонов. Нагромождения утесов и каменные пики, перемежающиеся отвратительного вида полосами липкого ила, походили на гнилые зубы гиганта с застрявшими между ними остатками полуразложившейся пищи. Осыпи щебня ниже скал могли сойти за десны великана, влажные и покрытые слизью. Они уходили вниз, к самому провалу — каньону, по которому тек Глубокий.

Этот каньон был шире всех остальных на их пути, и висячий мост со своими веревками и досками казался паутинкой, протянутой между берегами. Он раскачивался под невидимыми порывами ветра, вырывавшегося откуда-то снизу.

— Ох, ну и дерьмо, — пробормотал Хамелеон, дергая себя за ухо, — Керис, я же ведь в самом деле не выношу высоты!

Керис, впрочем, все еще рассматривала гнилые зубы великана впереди. На ее лице было написано отвращение.

— Как многого нас лишили, — прошептала она. — Когда-то здесь были целые города, жили многолюдные общины. Говорят, Мейлинвар был самой красивой из всех стран, а его народ — самым благословенным. В Едроне было слишком много пустынь, в Беллистроне — слишком много болот, в Пемантре — слишком много равнин, а Мейлинвар был настоящим раем.

Путники остановились на краю каньона и стали ждать, пока Мелдор и Даврон поговорят со смотрителем-меченым. Внизу поток леу извивался меж осклизлых стен из красноватого камня; длинные пряди тумана свивались над его Поверхностью с почти чувственной страстностью.

Скоу, как всегда, сумел раздобыть сухого кизяка и развел костер; скоро он уже разливал чай по кружкам.

— Должно быть, совсем я свихнулась, — бормотала Корриан, прихлебывая чай и глядя на раскачивающийся мост. — И почему, будь оно все проклято, не осталась я в трущобах Драмлина? Теперь мне даже тамошних запахов не хватает!

— Запахов? — переспросила Керис, удивленно моргая. Она однажды сопровождала Пирса, когда тот ездил в Драмлин, и побывала в трущобах в центре города. Обнаружились расхождения между кадастром и современным расположением домов — ситуация, которую церковь сочла нетерпимой не только потому, что она была результатом перемен, но главным образом из-за неудобств в сборе налогов. Картограф был призван для выяснения случившегося и нахождения виновных. Керис запомнила вонь мочи, крысиного помета, прокисшей капусты и плесени, навоза и гнили. Трудно было представить, что кому-то может этого не хватать.

— Ага, запахов. Ничто с ними не сравнится. Ты хоть раз нюхнула, как пахнет в борделе, девонька? Смесь дешевых духов и пота, мужского семени и…

Краем глаза Керис заметила, как Портрон начинает раздуваться, но от нового взрыва возмущения Корриан спас Даврон.

— Все устроено, — сказал он, подходя к остальным вместе с Мелдором и несколькими мечеными. — Я, как всегда, поеду первым. Ты, наставник, — следующий. Всех вьючных животных мы оставим, как обычно, смотрителям, они переведут их, когда я подам сигнал, что мы переправились.

Все это путники проделывали уже не раз, но практика не облегчала дела. Даже просто смотреть, как Даврон переходит мост, ведя в поводу своего упирающегося коня, было мучительно. Мост дергался и прыгал, как живой; веревки казались такими тонкими, а каньон таким глубоким…

Четыре веревки, думала Керис. Всего четыре. К двум были привязаны доски настила, еще две служили перилами. Сетка из более тонких веревок соединяла веревки-перила с основанием. Керис пыталась убедить себя, что перед ней просто дорожка с забором с обеих сторон, и тревожиться не о чем, но поверить в это девушка, как и Хамелеон, не могла.

Путники переправлялись по одному: сначала Даврон, затем Портрон, за ним Корриан, за ней Квирк, который двигался мучительно медленно, и наконец, Скоу. Мелдор пока оставался перед началом моста: он считал своим долгом поговорить перед переправой с каждым животным, успокоить его.

Когда Скоу добрался до противоположного берега, Даврон помахал Керис: теперь пришла ее очередь. Девушка завязала глаза Игрейне, кивнула Мелдору и вступила на мост: «Нельзя думать о том, что там внизу!»

Это было трудно: доски под ногами отделялись друг от друга несколькими дюймами пустоты, и сквозь дыры было видно кипение леу — отвратительный пурпур, самый смертоносный цвет.

«Сейчас же перестань!» — одернула себя Керис.

Она прошла примерно треть пути, когда что-то заставило ее заподозрить неладное. Керис оглянулась; теперь уже было отчетливо слышно, как кричат отверженные — смотрители моста. Все они смотрели вверх. Керис взглянула туда, куда показывали их пальцы.

Птица. Нет, конечно, не настоящая птица — лишенный перьев скат. Он спикировал на мост между Керис и оставшимися на берегу мечеными, потом, развернувшись, пролетел совсем рядом с Керис, вяло взмахивая своими пятнистыми крыльями-плавниками. Два близко посаженных глаза на одной стороне плоского тела на какую-то долю секунды встретились взглядом с Керис. В этих глазах светился ум — и злоба, злоба Дикого.

Керис рванула повод Игрейны и поспешно двинулась вперед. Скат был Подручным — девушка в этом не сомневалась.

При следующем заходе тварь снова пролетела позади Керис; на этот раз она ударила хвостом по веревке, служившей перилами! Хвост ската, мускулистый и сильный, был усажен острыми роговыми пластинами, которые, казалось, излучали испепеляющий жар. Он рассек веревку, словно это была соломинка; ее концы задымились.

От удара мост дернулся и накренился; Керис, отчаянно пытавшаяся заставить упирающуюся Игрейну бежать вперед, не видела того, что произошло у нее за спиной. Когда мост закачался, она хотела ухватиться за веревку, но ее рука встретила пустоту, и девушка чуть не свалилась в пропасть. Керис упала на колени, начала скользить по доскам, когда мост дернулся еще раз, и удержалась только вцепившись в настил. Игрейна с размаху врезалась в нее — и с полным ужаса визгом, болью отозвавшимся в сердце Керис, соскользнула с моста и рухнула вниз.

Керис заставила себя подняться, обеими руками держась за оставшуюся веревку. Игрейна погибла. Кобыла служила Пирсу Кейлену пятнадцать лет. Горе, охватившее Керис, вытеснило страх. Игрейна была нитью, связывавшей девушку с отцом, и вот теперь ее нет, как нет и Пирса… А сама Керис цепляется за полуразрушенный мост, и внизу ее ждет Глубокий… Она резко втянула воздух и посмотрела вверх.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});