Звезда надежды - Гленда Норамли

Он выпрямился и повернулся к Керис лицом.

— Я ведь о тебе же забочусь, — сказал он тихо.

— Да, пожалуй, теперь я в это верю. — Ее голос звучал ровно, и лишь еле заметная дрожь говорила о том, что девушка не так спокойна, как старается казаться. — Но это не распространяется на Мелдора, а ты сразу же передашь ему мои слова.

Даврон промолчал, понимая, что обвинение справедливо.

— Ты не полагаешься на мое мнение, — сказал он наконец.

— В случае Мелдора — нет. Он интересуется не людьми, а только тем, что может от них получить. Спасибо, что поправил палатку. — Она подняла с земли свой спальный мешок и откинула клапан. — Спокойной ночи.

Даврон принял окончание разговора без возражений.

— Она не пожелала ничего мне сообщить, — сказал он Мелдору. — Она слишком сильно сомневается в тебе.

Слепой старик сидел на мешке в своей палатке и пил воду из кружки.

— Ах вот как… И ты не стал настаивать. — Это было утверждение, а не вопрос. — Ты ведь в нее влюблен, верно?

Отрицание застряло в горле Даврона. Он не мог забыть ужаса, который испытал, увидев, как исчезла палатке Керис, испарилась настолько полностью, что даже пепла не осталось. Даврон подумал тогда, что девушка погибла, и то чувство, которое он испытал, обнаружив, что она не пострадала, он никогда уже не рассчитывал испытать.

— Она еще дитя, — сказал он и сам понял, как глупо это прозвучало. Мелдор даже не стал отвечать ему. Даврон повесил фонарь на центральный шест, снял бурдюк с вином и налил себе кружку. — Ну и что, если влюблен? Это же безнадежно, как всем нам известно.

— Не позволяй чувству затуманить тебе голову.

— Когда это я позволял любви затуманить мне голову? — с сарказмом ответил Даврон. Он жадно выпил вино и добавил: — Если ты используешь девушку так, что она пострадает, между нами все будет кончено, Мелдор.

Слепец кивнул, словно услышал подтверждение какой-то своей мысли.

— Люби ее сколько угодно, Даврон, но только не доверяй ей. И не упоминай о Звезде Надежды. Она слишком независима для того, чтобы все ей открыть. И слишком умна.

Даврон ничего не ответил, хотя не мог не заметить иронии ситуации: в прошлый раз именно он предостерегал Мелдора от излишнего доверия к Керис.

Керис проснулась от того, что чья-то рука трясла ее за лодыжку. Приподнявшись на локте, она увидела, что солнечные лучи уже коснулись палатки.

— Девица Кейлен!

— Да. Я уже проснулась. Это ты, мастер Гавейн?

— Я. Скоу сказал, что ты хотела меня видеть.

Он заглядывал в палатку, откинув клапан, и Керис жестом пригласила его внутрь.

— Уже рассвело, — пробормотала Керис, протирая глаза. — Вроде мне было положено ночью стоять в дозоре.

— Проводник решил, что тебе следует отдохнуть получше. О чем ты хотела со мной поговорить?

Керис теперь уже полностью проснулась, и воспоминания о ночных происшествиях обрушились на нее всей своей тяжестью. Пламя, коснувшееся карт, мгновенное чувство опасности, когда пергамент затрещал… Она тогда инстинктивным движением бросила карты вверх и скорчилась за мешками, а вокруг словно весь мир взорвался… Взрыв лишил ее легкие воздуха, и девушка беспомощно съежилась, пытаясь сделать хоть единый вдох. Теперь, вспомнив все это, Керис потеребила обгоревшие волосы.

Курьер сидел на пятках, с интересом глядя на завернувшуюся в одеяло Керис.

— Хотелось бы мне верить, что твое приглашение сродни тому, что имела в виду Корриан, да только мне кажется, что нет. Так чего же ты, девонька, от меня хочешь? Нужно, верно, что-нибудь доставить?

Керис кивнула:

— Семь писем — людям в разных Постоянствах. Все они — картографы. Точных адресов некоторых из них я не знаю. — Керис порылась в своем спальном мешке и вытащила письма.

— Это не важно — картографов найти легко. Только, как ты понимаешь, не все письма я доставлю лично. Я передам некоторые другим курьерам, которые едут в нужном направлении: так получится быстрее.

Керис снова кивнула:

— Конечно, передай. Только я должна кое о чем тебя предупредить, прежде чем ты возьмешься за это дело. В письмах — знание, ради обладания которым Карасма и его Приспешники готовы убить.

Гавейн пожал плечами:

— Откуда они вообще узнают о письмах? Я курьер, девонька. Тем, кто повезет почту, я слова не скажу о том, от кого они. А теперь ближе к делу. Доставка стоит денег, знаешь ли. Вот давай прикинем: за письмо в Пятое я возьму с тебя сребреник…

— Понятия не имею, почему ты говоришь, будто ты такой уж трус, — сказала Керис Хамелеону. — По-моему, так напасть на Приспешника в темноте — для этого требуется… ну, безрассудная дерзость, что ли. А уж насчет того, чтобы наступить на хвост Подручному!..

Их кони трусили рядом по покрытой сухой потрескавшейся красной землей равнине. На лице Квирка было написано терпеливое страдание: колено его болело, и он ничего не имел против того, чтобы все об этом знали.

— Ах, невезение! — сообщил он в оправдание своего поступка. — Я ведь думал, что это всего лишь какой-то тощий бандит. Поверишь ли, мне и в голову не могло прийти, что этот мерзкий отступник начнет плеваться огнем, как рогатая гадюка — ядом. — Квирк потер рукой больное колено. — Вот ведь дерьмовый выродок! Видеть-то я, конечно, этой дряни не видел, но больно было ужасно!

Керис кивнула:

— Леу подчиняется желаниям того, кто ею владеет. Говорят, Приспешники носят ее во всех полостях тела и могут выплескивать через поры кожи.

— Вроде Мелдора — из пальцев. Не знаю, каким образом он это делает, но результат был чудесный. Боль вернулась только теперь. Как можно использовать леу и для того, чтобы поражать, и для того, чтобы исцелять?

Девушка не ответила. Она смотрела в сторону, где к небу поднималась огромная башня крутящейся красной пыли.

— Смерч, — сказала она с благоговением. — Создатель, вы только посмотрите!

Основание вихря имело двадцать шагов в диаметре, его вершина терялась в красной клубящейся туче. Путникам приходилось видеть много смерчей с тех пор, как они покинули Пятое Постоянство, но этот не шел ни в какое сравнение с другими. Движение вихря сопровождалось визгом, он всасывал почву и даже валуны, оставляя за опрокинутой воронкой круговорота мощи голый камень.

— Разрушение земли, — пробормотал откуда-то сзади Портрон. — Карасма снова взялся за свое. Скоро от Неустойчивости ничего не останется, если он с такой скоростью станет творить свое черное дело, да будет проклято его бездушие!

— Мы приближаемся к Глубокому, — сказал Скоу, подъехав к ним. — Отсюда уже виден каньон, по которому он течет. Хамелеон поморщился:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});