Перекличка мертвых - Иен Рэнкин.

На остановке в Донкастере мобильник Ребуса зазвонил, разбудив его слегка похрапывавшего соседа. На дисплее высветился номер Шивон. Ребус не ответил, и тогда она прислала эсэмэску, которую он открыл, поскольку газета была прочитана, а пейзажи за окном наскучили.

«Где ты? Корбин вызывает нас обоих. Надо ему что-то сказать. Перезвони».

Ребус понимал, что позвонить не сможет, — она сразу поймет, что он в поезде, и догадается, куда он едет. Однако необходимо ответить, и он, подождав полчаса, послал эсэмэску:

«Я в постели нездоров поговорим позже». Знаки препинания он ставить не научился.

Она сразу же ответила:

«Похмелье?»

«Лох-ломондские устрицы».

Ребус выключил телефон, чтобы сберечь заряд аккумулятора, и тут кондуктор объявил, что следующая станция Кинг-Кросс в Лондоне — конечная.

— Следующая станция… конечная, — эхом донеслось из динамиков.

Ранее по радио сообщили, какие станции метро закрыты. Хмурая бизнес-вумен, достав и развернув карту метро, поднесла ее почти к самому носу, словно не желая ни с кем делиться информацией, нужной для выбора маршрута. Пассажиры начали собирать вещи, некоторые, уже готовые к выходу, стояли в проходе. Бизнес-вумен уложила ноутбук в сумку вместе с папками, бумагами, ежедневником и схемой метро. Упитанный сосед Ребуса, поднявшись, церемонно поклонился ему с таким видом, словно они всю дорогу долго и сердечно беседовали. Ребусу, который выходил одним из последних, пришлось прижаться к стенке тамбура, чтобы пропустить в вагон бригаду уборщиков.

В Лондоне воздух оказался душнее и жарче, чем в Эдинбурге. Выйдя из здания вокзала, Ребус не стал брать такси и не пошел к ближайшей станции метро. Закурил и остановился, чтобы адаптироваться к уличному шуму и запахам. Выпуская кольца дыма, он достал из кармана лист бумаги. Это была карта, которую дал ему Дэвид Стилфорт. Ребус позвонил ему накануне вечером, пообещал, что они не будут рвать жилы, разыскивая убийцу трех насильников, и что обязательно проконсультируются с ним, прежде чем передавать дело прокурору — если до этого дойдет.

— Вас понял, — произнес Стилфорт.

В трубке слышался шум: Эдинбургский аэропорт; начальник особого подразделения летел домой. Навешав ему на уши лапши, Ребус попросил об услуге.

И вот результат: имя, адрес и подробная карта.

Стилфорт даже извинился за головорезов Пеннена. Они получили приказ за ним наблюдать, а не применять силу.

— Я узнал только потом, — сказал ему Стилфорт. — Это иллюзия, что таких людей можно контролировать…

Перед взором Ребуса снова возник муниципальный советник Тенч, пытавшийся контролировать свой район и не сумевший предотвратить собственную смерть.

Меньше часу ходу, прикинул Ребус. Да и день неплохой. Одна из бомб взорвалась в поезде на перегоне между станциями Кинг-Кросс и Рассел-сквер, другая — в автобусе, идущем от Юстона к Рассел-сквер. Все три места были отмечены на карте, которую он держал в руках. В то утро ночной поезд должен был прибыть на вокзал Юстон около семи.

8 часов 50 минут утра — взрыв в метро.

9 часов 47 минут утра — взрыв в автобусе.

Ребус не мог поверить, что Стейси могла оказаться в зоне какого-нибудь из взрывов.

Кафферти был один в зале для игры в пул. Когда Шивон вошла, он не шелохнулся и поднял голову, только ударив по шару.

Дуплет ему не удался.

Он обошел стол, натирая мелом кончик кия. Сдул с пальцев меловую пыль.

— Все лузы ваши, — сказала Шивон.

В ответ он только хмыкнул и снова склонился над столом.

Снова неудача.

— А результат-то хреновый, — продолжала она. — И в любом деле у вас так.

— Доброе утро, сержант уголовной полиции Кларк. Это дружеский визит?

— А что, он похож на дружеский?

Кафферти пристально посмотрел на нее:

— Вы игнорируете мои сообщения.

— Советую к этому привыкнуть.

— Это не изменит того, что случилось.

— А что именно случилось?

Он, казалось, несколько секунд размышлял над ее вопросом.

— Мы ведь оба получили то, чего хотели? — проговорил он. — Но вы теперь чувствуете себя виноватой. — Он упер кий в пол. — Мы ведь оба получили то, чего хотели, — повторил он.

— Я не хотела смерти Гарета Тенча.

— Вы хотели, чтобы он понес наказание.

— Только не пытайтесь представить дело так, будто старались ради меня, — предупредила Шивон, делая два шага в его сторону.

— Вам надо научиться радоваться даже небольшим победам, Шивон. Поверьте, жизнь вовсе не так щедра на радости.

— На сей раз я здорово прокололась, Кафферти, но я быстро усваиваю уроки. До сих пор Джон Ребус не давал вам почить на лаврах, а с этого момента вам будет дышать в затылок еще один враг.

— Уж не вы ли? — усмехнулся Кафферти, по-прежнему опираясь на кий. — Но, Шивон, вы не можете отрицать, что мы с вами составляем неплохую команду. Представьте, как мы могли бы управлять городом — обмен информацией, предупреждения, наводки… Я занимаюсь своим делом, а вы стремительно поднимаетесь по карьерной лестнице. Разве это не то, чего мы оба хотим?

— Я хочу только одного, — вполголоса ответила Шивон, — не иметь с вами ничего общего до тех нор, пока я не окажусь на свидетельском месте, а вы — на скамье подсудимых.

— Ну что ж, желаю успехов, — негромко хмыкнув, сказал Кафферти. Повернувшись, он снова стал внимательно рассматривать шары на столе. — А пока не хотите обставить меня в пул? Мне никогда не везло в этой дурацкой игре…

Не услышав ответа, Кафферти обернулся и увидел, что она идет к двери.

— Шивон! — окликнул он. — Помните наш разговор наверху? И то, как изворачивался этот недоносок Карберри? Я тогда увидел в ваших глазах…

Она уже открыла дверь, но, не силах совладать с любопытством, спросила:

— И что же вы увидели, Кафферти?

— То, что вам начинает это нравиться. — Он облизал губы. — Нет, правду говорю, вам определенно это начало нравиться.

Когда она вышла на улицу, его смех все еще отдавался эхом в ее ушах.

Пентонвилл-роуд, потом Аппер-стрит… дорога оказалась длиннее, чем он предполагал. Он зашел в кафе напротив стадиона «Хайбери», съел сэндвич и просмотрел первый дневной выпуск «Ивнинг стэндард». Никто в кафе не говорил по-английски, и ему, с его шотландским выговором, с трудом удалось объяснить, чего он хочет. Как бы там ни было, сэндвич оказался хорошим…

Выйдя из кафе, он почувствовал, что натер ноги. Свернул с Сент-Полз-роуд на Хайбери-гроув. Улица, куда он шел, находилась за теннисными кортами. Вот и дом. Нашел на пульте номер нужной квартиры, рядом с которым была кнопка звонка, но фамилия жильца отсутствовала. Ребус нажал кнопку.

Никакого ответа.

Посмотрев на часы, он стал нажимать соседние кнопки в надежде, что кто-нибудь ответит.

— Да, — раздался крякающий голос из переговорного устройства.

— Посылка в квартиру девять, — сказал Ребус.

— Это квартира шестнадцать.

— Могу я передать ее вам?

— Нет.

— А можно оставить ее у них под дверью?

Из динамика послышалось приглушенное проклятие, после чего замок со щелчком открылся, и Ребус вошел в подъезд. Поднялся по лестнице к квартире девять. В дверь был врезан глазок. Он приложил к двери ухо. Затем, отойдя на шаг, стал внимательно ее осматривать. Крепкая надежная дверь с полудюжиной замков и стальной окантовкой по периметру.

— Кто живет в такой квартире? — спросил Ребус самого себя.

«Дэвид, это вам…» — вспомнилась Ребусу фраза из телешоу «Через замочную скважину». Разница была в том, что он точно знал, кто здесь живет: информация о хозяине квартиры была передана ему Дэвидом Стилфортом. Ребус несколько раз осторожно постучал в дверь и пошел по лестнице вниз. Оторвав крышку от сигаретной пачки, он сунул ее под подъездную дверь, чтобы замок не защелкнулся. После этого отошел в сторонку и стал ждать.

Что-что, а ждать он умел.

На площадке перед домом была дюжина парковочных мест для автомобилей жильцов; каждое было заблокировано вертикальным металлическим стержнем. «Порше-кайен» серебристого цвета, подъехав к одному из парковочных мест, остановился; хозяин вылез наружу, отпер замок блокировочного стержня, пригнул его к земле и завел машину на стоянку. Потом он с самодовольным видом обошел машину, насвистывая и пиная на ходу шины, как это делают крутые парни. Стер рукавом пятнышко грязи с капота и, подбросив в воздух ключи, поймал их и сунул в карман. Снова полез в карман и вытащил оттуда другую связку, выбрал ключ, который отпирал подъезд. Дверь оказалась незапертой, и это его озадачило. Но тут от сильнейшего удара сзади он ткнулся в нее лицом и, распахнув, влетел на лестницу. Ребус не дал ему никаких шансов. Схватив за волосы, он стал колотить его лицом о серую бетонную стену; после каждого удара на ней оставался кровавый след. Потом он прижал оглушенного Джеко к полу, поставив колено ему на грудь. Короткий удар в шею, затем такой же в челюсть. Первый удар за меня, второй за Мейри Хендерсон.