Перекличка мертвых - Иен Рэнкин.

— Я не люблю играть в игрушки, — отрубил Ребус.

— А я могу сказать вам, кто любит, — тот, кто выставил на обозрение эти трофеи у Лоскутного родника.

— Вот тут мы сходимся.

Ребус вдруг зацепился штаниной за какой-то сук и чуть не упал.

— Смотрите под ноги, — не оборачиваясь, бросил Баркли.

— Спасибо за совет, — отозвался Ребус, ковыляя за ним.

Вдруг парень опять резко остановился. Перед ними была изгородь, за которой на склоне холма стоял современный дом с верандой.

— Ну как, правда хороший вид? — спросил Баркли. — Красивый пейзане и полный покой. Сюда можно проехать только через лес… — он указал пальцем на следы шин на мху, затем повернулся к Ребусу. — Вот тут она умерла. Я встречался с ней в городе, разговаривал. Когда это произошло, мы все были в шоке. — Он пристально всматривался в Ребуса, который пока не понимал, о ком речь. — Мистер и миссис Уэбстер, — произнес он свистящим шепотом. — Сам-то он умер позже, а вот жену его убили здесь. — Указав пальцем на дом, он добавил: — В нем.

У Ребуса пересохло горло. Мать Бена Уэбстера? Ну конечно, это она — летний дом в Приграничье. Он припомнил фотографии из папки с документами, собранными Мейри.

— Так ты утверждаешь, что ее убил Тревор Гест?

— Он объявился здесь за несколько месяцев до того и смылся сразу после убийства. Некоторые из его дружков-собутыльников говорили, что он дал деру потому, что влип в какую-то историю с полицией в Ньюкасле. Он часто цеплялся ко мне на улице, говорил, что раз у меня длинные волосы, значит, я должен знать, где можно достать наркоты. — Парень помолчал. — А потом как-то раз я был по делам в Эдинбурге, мы с приятелем зашли в паб, и я его увидел. Тогда я говорил копам, что, по-моему, он убийца… Мне кажется, это вообще никого не интересует. — Он посмотрел на Ребуса тяжелым взглядом. — Ничего вы не расследуете!

— Так ты увидел его в пабе и?…

Голова у Ребуса кружилась, в ушах звенело.

— Не стану скрывать, я действительно набросился на него. И сделал это с радостью. А потом, когда узнал, что его укокошили… еще больше обрадовался — ведь справедливость восторжествовала. В газетах писали, что он сидел за кражу со взломом и изнасилование.

— Склонение к половому акту, — вяло поправил Ребус.

— Вот и здесь он вломился в дом, убил миссис Уэбстер, ограбил…

А затем бежал в Эдинбург, внезапно раскаялся и бросился оказывать помощь старым и немощным. Да, Гарет Тенч был прав — с Тревором Гестом что-то произошло. Что-то, что изменило его жизнь…

Если, конечно, верить рассказу Дункана Баркли.

— Но он ее не насиловал, — возразил он.

— Что вы сказали?

— Он не насиловал миссис Уэбстер.

— Ну да, потому что она была для него слишком старой — девушка, на которую он напал в Ньюкасле, была подростком.

Точно… так и говорил Хэкмен: питал симпатии к молоденьким.

— Ты так долго носил это в себе!

— А вы мне не верили!

— Да, к сожалению…

Прислонившись спиной в дереву, Ребус провел рукой по волосам, и его пальцы стали влажными от пота.

— И вы не можете меня подозревать, — продолжал Баркли, — потому что я не знал двух других убитых. Вы же расследуете три убийства, — с нажимом проговорил он, — а не одно это.

— Все правильно… не одно…

Игривый убийца. Ребус вспомнил, что говорила доктор Гилри: привязка к селу и отклонения от схемы.

— Я сразу понял, что от него можно ждать беды, — сказал Дункан, — когда еще в первый раз увидел его в Колдстриме.

— А я сейчас тоже кое-что понял: полжизни бы отдал за то, чтобы окунуться с головой в прохладную воду, — перебил его Ребус.

Так, значит, Тревор Гест — убийца матери Бена Уэбстера.

Отец умер от горя… Выходит, Гест погубил всю семью.

Сел в тюрьму за другое преступление, а когда освободился…

Очень скоро депутат парламента Бен Уэбстер упал со стены Эдинбургского замка.

Бен Уэбстер.

— Дункан!

Крик донесся откуда-то издалека, похоже, с вершины холма.

— Дебби? — отозвался Баркли. — Я здесь, внизу!

Он бросился вверх по склону, Ребус пустился за ним, изо всех сил стараясь не отставать. Когда он добежал до автомобильной колеи, Баркли уже сжимал Дебби в объятиях.

— Я хотела тебя предупредить, — говорила та, уткнувшись лицом в его куртку, — но не на чем было доехать. Я знала, что он будет следить за мной, и как только сумела…

Увидев Ребуса, она мгновенно умолкла и отпрянула от Баркли.

— Все нормально, — успокоил Дункан девушку. — Мы с инспектором просто беседуем, только и всего. — Он посмотрел на Ребуса через плечо. — А главное, я уверен, что он меня слушает.

Ребус кивнул и сунул руки в карманы.

— Но все-таки я бы хотел пообщаться с вами в Эдинбурге, — провозгласил он. — Все, что вы сейчас рассказали, следует должным образом запротоколировать. Вы согласны?

Баркли устало улыбнулся:

— С превеликим удовольствием.

Дебби прильнула к Дункану, встав на цыпочки и обвив рукой его талию.

— Я тоже с тобой. Не оставляй меня здесь.

— Дело в том, — начал Баркли, бросив лукавый взгляд на Ребуса, — что инспектор считает меня подозреваемым… а это делает тебя моим сообщником.

Еще крепче прижавшись к парню, девушка

закричала:

— Дункан мухи не обидит!

— И гадюки тоже, — с улыбкой уточнил Ребус.

— Этот лес заботится обо мне, — глядя на Ребуса, негромко сказал Баркли. — Поэтому палка, которую вы подняли, сразу сломалась. — Подмигнув Ребусу, он обратился к Дебби: — Ты действительно хочешь ехать? Наше первое свидание в полицейском участке в Эдинбурге?

Она ответила тем, что, снова приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в губы. Деревья зашумели под порывом внезапно налетевшего ветра.

— Тогда в машину, дети, — скомандовал Ребус.

Шивон вдруг поняла, что едет совсем не туда.

Вообще-то дело обстояло не совсем так — все зависело от того, куда она направлялась, но в этом-то и заключалась проблема: она никак не могла решить, куда ехать. Вероятнее всего, домой, но что она будет делать дома? Она проехала Силверноуз-роуд до пересечения с Марин-драйв и затормозила у обочины. Здесь стояло уже немало припаркованных машин. В выходные сюда всегда стекалось много народу полюбоваться на залив Ферт-оф-Форт. Здесь выгуливали собак, ели сэндвичи. Экскурсионный вертолет с пассажирами на борту с рокотом поднимался в небо, чтобы совершить воздушную экскурсию над городом. Он напомнил ей вертолет над «Глениглсом». Несколько лет назад Шивон подарила Ребусу на день рождения туристический ваучер, но он, насколько ей было известно, так им и не воспользовался.

Она понимала, что надо рассказать ему о Дениз и Гарете Тенче. Эллен Уайли обещала ей позвонить в Крейгмиллар и вызвать полицейских, однако, несмотря на ее обещание, Шивон сделала то же самое, едва отъехав от дома сестер. Она склонялась к тому, чтобы посоветовать полицейским задержать обеих женщин — в ушах все еще звучал смех Эллен, в котором ясно слышались истерические нотки. Возможно, при таких обстоятельствах это естественно, и все-таки… Взяв мобильник, она сделала глубокий вдох и набрала номер Ребуса. Ей ответил металлический женский голос: «Абонент недоступен… попробуйте перезвонить позже».

Глядя на символы дисплея, она вдруг вспомнила о голосовом сообщении Эрика Моза.

— Ладно, была не была, — пробормотала она, нажимая на клавиши.

— Шивон, это я, Эрик, — зазвучал дребезжащий голос. — Молли ушла и… Господи, я не знаю, зачем я… — он закашлялся. — Просхочу, чтопты… как это? — Новый приступ кашля, такой сильный, словно его вот-вот вырвет; Шивон невидящим взглядом смотрела на залив. — О черт, я… принял… принял кучу…

Она чертыхнулась и завела мотор. Включила фары и на бешеной скорости понеслась вперед, проезжая перекрестки на красный свет. Маневрируя в потоке машин, она изловчилась позвонить в «Скорую». Ей казалось, что еще можно успеть. Через двенадцать минут она остановилась у его дома; машина практически не получила повреждений, если не считать царапины на кузове и покореженного бокового зеркала. Предстоит еще один визит в автомастерскую к дружку Ребуса.

Дверь в квартиру Моза была открыта. Вбежав в гостиную, она увидела, что он полулежит на полу, прислонив голову к креслу. Пустая бутылка из-под «Смирновской», пустой флакон из-под парацетамола. Шивон схватила его запястье — теплое. Дыхание поверхностное, но ровное. Она принялась шлепать его по щекам, трясти, зовя по имени.

— Эрик, ты слышишь, пора вставать! Время вставать, Эрик! Ну вставай же, ленивый остолоп! — Нет, он для нее слишком тяжел, нечего и думать без посторонней помощи поставить его на ноги. Она проверила его рот — там не было ничего, что могло бы затруднить дыхание. Снова стала трясти. — Сколько ты проглотил, Эрик? Сколько таблеток?