Русский транзит - Измайлов Андрей

Кто бы они ни были, им удалось натравить меня на меленьких-смугленьких-злобненьких. И не исключено, расчет был: разбуди Бояров спящую собаку, загрызет Боярова свора колумбийцев, полетят клочки по закоулочкам. Так оно и стряслось, только клочки не мои, а проснувшихся собачат. Только это не конец игры с карликом Карлосом – в лучшем случае первый тайм мы уже отыграли. Нюх у собачат отменный, по следу пройдут, загонят. Мафия есть мафия. Убежать не убежишь. Эйфория, вызванная успешной разборкой на вилле, испарилась. Согласен, несколько водевильная разборка получилась, забавная. Но теперь пришел черед позабавиться противной стороне, очень противной. Второй тайм. После небольшого перерыва мы продолжим…

А я должен использовать этот небольшой перерыв не для отдыха – для интенсивного бега с препятствиями, зигзагами, кругами, петлями. Заодно, и в первую очередь, обезопасить Марси. Заодно, и тоже хорошо бы в первую очередь, вычислить псевдоколумбийцев. А потом… Черт знает, что потом. В полицию идти? Требовать одиночную камеру, где ни одна собака не достанет? Или, ха-ха, стучаться в советское консульство, упрашивая о политическом убежище? Уж эти-то обрадуются Боярову пуще прежнего! Да и не попасть мне туда – слухи о радушии сильно преувеличены: в советское консульство посторонняя мышь не проскочит, а бугай моей комплекции и подавно. Железный занавес! На моей памяти: кое- кто из брайтонской общины строил грандиозные планы проникновения на территорию-островок страны Советов посреди Нью-Йорка. В автобус пытались подсесть, шофера чем только ни соблазняли – но шофер автобуса, ясное дело, владеет смежной профессией типа профессии покойного ныне третьего атташе, ему, шоферу, очередная звездочка дороже любых соблазнов. Автобус же вывозит поутру из консульства тех, кто чему-либо обучается в нью-йоркских колледжах-университетах, а вечерком обратно привозит. Так и не удалось брайтонским хитрованам смешаться с толпой пассажиров-студентов, так и не проникли они сквозь железный занавес. А кто бы – ну-ка! – предположил, по какой такой причине консульство свято хранит рубежи? Провокаций боится? Террористов опасается? От шпионов ФБР и ЦРУ бережется? Хрена с два! Там у них просто магазин беспошлинный – любой товар чуть ли не на четверть дешевле, чем в обычном супермаркете. Льгота. Кусочники!.. Потому и посторонним вход запрещен – самим мало! Посторонние – это все, кто не является сотрудником консульства. Будь ты турист, будь ты раскаявшийся беглец, будь ты гонимый мафией Бояров Александр Евгеньевич. Знаем-знаем мы вас, халявщиков! Брысь от нашего беспошлинного магазина!

Ну и пожалуйста! Не очень и хотелось! Из огня да в полымя. А к Марси – хотелось. А где она? Где же ей быть! Я ее хорошо чувствую. От этаких чувств, говорят, глупеют. Возможно. Однако, если быть откровенным до конца, мчался я в Квинс не только по зову души: успеть, найти, забрать, слинять! Был и чисто рассудочный… зов: да, успеть-найти-забрать-слинять, но после – усадить напротив себя и… м-м… посоветоваться. Как-никак, но Марси – question authority.

Вчера ночью мы слово за слово не только интимностями обменивались – разговор наш то и дело выворачивал на, так сказать, проблему преступности. Бояров-то раненый приковылял, а мисс Арчдейл хлебом не корми – дай пообщаться на любимую тему. Хлебом не хлебом, но коктейлем она вчера накушалась по уши. То ли чтобы алкачу-Боярову меньше осталось, то ли под настроение… Водка с апельсиновым соком. Screwdriver. Так он, коктейль, здесь именуется. А переводится еще и как «отвертка». Точно! Все сдерживающие винтики этой «отверткой» свинтились – оседлала Марси любимого конька. Пардон! Прошу всех ржущих понять правильно: я не об интимностях, я о том, что щебетала она ночь напролет – «все о преступности». Даром, что ли, мисс Арчдейл – специалист по вопросу?! Впрочем, интимностей тоже было вдоволь, но, как говорят у нас в Америке: это моя жизнь.

А рассказал я ей и про Гришу-Мишу-Лешу, и про Брентона, и про дюжину в сабвейном перегоне ДеКелб-авеню – Гранд-стрит. Упомянул как бы между прочим о ФБР-листовочке: мол, столь откровенный призыв к стукачеству нынче даже в Совдепе не встретишь. Потом долго растолковывал позорное значение слов «стукачество» и «стукач». Потом она долго растолковывала мне разницу: стукачество – это одно, помощь – иное дело. Долго объясняла специфику ФБР, отличие от других разведок… Каких еще других? ЦРУ, что ли? При чем тут ЦРУ, Алекс?! У нас в общей сложности шестнадцать управлений, помимо ФБР. Сколько-сколько?! Шестнадцать. Агенство Национальной Безопасности, военно-морская разведка, сухопутная разведка, авиационная, почтовое ведомство, министерство финансов, налоговое управление… Достаточно, достаточно! Верю! Чем же у вас ФБР занимается, только охраной президента, или на остальных граждан защита тоже распространяется? Охраной президента, Алекс, занимается не ФБР, а секретная служба министерства финансов – фальшивомонетчиками, незаконными денежными операциями и охраной президента. Бог с ним, с президентом, – я про ФБР спрашиваю! А что ФБР? Вот и я спрашиваю: что – ФБР?

Меня занимал этот вопрос не из природного любопытства и не для общего образования. Я просто помнил слова Брентона и помнил: через сорок восемь часов (уже не через сорок восемь!) к делу приобщится ФБР. Мне-то чего ждать от такого приобщения? А ничего! Федеральное Бюро Расследования специализируется на секретной документации: утечка-добыча. А как же наркотики?! А на то существует управление по борьбе с наркотиками. Если преступление объявляется федеральным, то передается ФБР, а те с чистой совестью сбрасывают дело на шею соответствующему управлению… В общем, оседлала любимого конька мисс Арчдейл. В результате сложилось у меня мнение, что хваленое Бюро сродни совковому Политбюро – всеми руководит и ни за что конкретно не отвечает, спихивает проблемы ведомствам, а само надувает щеки и значительно воздевает палец: наша специфика – секреты, а какие секреты – это секрет. «Федеральное Бюро Расследования снова обращается к русскоязычной общественности США и новоприбывшим иммигрантам с призывом помочь своей новой стране». Но не наоборот. Помощи от ФБР русскоязычная общественность США в лице Боярова Александра Евгеньевича не дождется. Вот если бы мистер Боярофф располагал секретной документацией… Где я вам ее возьму! Все что знал – в «транзитах» изложил. Ну и гуляй, Боярофф, ты нам не интересен.

Зато я интересен теперь колумбийской мафии, а еще – непонятно кому… Кому бы это?!

… Я запарковал «тендерберд» метрах в трехстах от домика, где снимал студию. Предосторожность, уже оправдавшая себя сегодня в Нью-Джерси. Обратно в Квинс, к слову, я вырулил намного быстрей, чем добирался отсюда в графство Берген Каунти. Повторюсь: знай и люби свой край. Через Джордж- Вашингтон-бридж короче будет, чем по Линкольн-тоннелю. И это невзирая на мои кренделя-петли, сбивающие (надеюсь!) со следа. Но… не зря ли я надеюсь?

Марси не было. Во всяком случае «порша» ее не было на подходе-подъезде к дому. Верный знак, что и Марси нет. Она и под дулом автомата до сабвея не снизойдет. Тьфу-тьфу – про автоматное дуло. Однако где мне тогда, то есть теперь искать мисс Арчдейл?! Может, она тоже запарковалась поодаль? Да нет, ей-то с чего осторожничать! К тому же «порш» у Марси приметный – красный. За версту, то бишь за милю видать.

Не видать окрест «порша». Уже была? Зашла, постучалась-постучалась, налепила на дверь листик, ушла. Хорошо бы – ограничилась в записке коротким «лгун!» или «подлец!» или «не ищи меня!». А то укажет: «я там-то и там-то», ан записочку прочтет не тот, кому она предназначена, не я… А если Марси еще не была – и того хуже. Значит, мне ничего другого не останется, как сидеть-высиживать посреди разгрома, гадать: кто первый поспеет? Была ли? Не была?

Была – не была! Я прошел вдоль стеночки, отираясь спиной – береженого Бог бережет, – из окна меня не заметят, если кто и следит. Бесшумно поднялся на третий этаж, изучил люк на чердак – заперт. Мягко подпрыгнул, зацепился за скобу, подтянулся на одной руке, отжал задвижку, мягко спрыгнул. Если что – путь к отступлению открыт. Домик трехэтажный, «таллинский». Заодно проверил: не засели на чердаке эти… не знаю, кто? Не засели. Значит, «вилки» я избегу, если… если что.

Бесшумно спустился этажом ниже – мой, второй. Дверь. Заперта. Я запирал дверь, верно. И тем не менее!

Провел ладонью по поверхности. Гладко. А вот тут – что тут? Еле ощутимая липкость. Еле-еле. Квадратик. Марси? Все-таки была. Мне отлично знакомы эти ее шпаргалки на липучке – квартирка на Макдугал-стрит пестрит этими ее листиками: на зеркале, на холодильнике, в изголовье тахты, даже в ванной, даже на унитазном бачке. Никто не забыт, ничто не забыто. «18.30. Тэрри. Бук. вр.», «Ост. 5 шт.», «Зап. жел. дор.», «Арс. Спас, кол.», «Пьян: ulkash». Черт ногу сломит, Бог разберет!