«Если», 2004 № 04 - Журнал «Если»

На страницах «Песен…» мы встретимся с Кассандрой и Хомой Брутом, Пестрым Флейтистом и семейством Борджиа. Человек по имени Влад Цепеш будет в XVII веке преподавать в университете, а человек по имени Микеланджело отречется от низкого ремесла ваятеля в пользу высокого искусства поэта-сатирика. Вместе с бродячим музыкантом Петером Сьлядеком мы побываем в праздничной Венеции и зловещей Черной Валахии, услышим жутковатые рассказы о неведомом граде Гульденберге, о проклятом острове Монте-Кристо, пройдем по Центральной и Восточной Европе, где в каждом медвежьем углу — свой миф, свои чудеса, свои «скелеты в шкафу».

Пожалуй, эта избыточность, пестрота, неровность (одни новеллы заметно сильнее и ярче других) и есть то немногое, что можно поставить в упрек авторскому дуэту.

Но буйство фантазии Олди, как всегда, неоспоримо.

В центр своей мениппеи фантасты неспроста поместили не столько человека действия, сколько наблюдателя. Безродный бродяга, певец и музыкант Петер Сьлядек с единственным вроде бы желанием — набить брюхо да выспаться в тепле — это ведь, по сути, высокий образец свободного, «неангажированного» поэта. Не связанного ни этническими, ни религиозными, ни политическими фобиями и предпочтениями. Все его достояние — лютня по прозванию «Капризная госпожа», сработанная самим легендарным Пазотти (и как обаятелен краешек легенды об этом самом Пазотти!), инструмент, обрекающий своего владельца на вечные скитания. И хотя прямо об этом не говорится, но у Петера есть еще один дар, едва ли не больший, чем певческий — дар слушателя, невольного исповедника. А бродячая профессия дает возможность кочевать из притчи в притчу, из легенды в легенду — следуя по маршрутам частью реальной, частью вымышленной географической карты. А то и по закоулкам собственной души, по изгибам собственной фантазии.

«Какой Яблонец? Какой Хольне?! Какой, к чертям, Витольд Хенингский, если никакого Хенинга отродясь не было?! — восклицает наперсточник-Смерть в заключительной новелле. — Болван! Зачем ты взял в одном аккорде Хайраддина Барбароссу, клад кардинала Спада и Франческу Каччини?! Ты же все перепутал, все перемешал, перекроил всю гармонию! Зачем?»

Действительно, зачем?

Неужели всего-навсего ради модной литературной игры? И здесь мы подходим к сквозной теме, обеспечивающей единство цикла. Все новеллы так или иначе повествуют о подменах и превращениях. Кровосос оказывается целителем, калека-нищий — страшным Аникой-воином, дар оборачивается проклятием, погоня за удачей неминуемо приводит к беде.

Любой миф изначально амбивалентен. Но после сотни пересказов он превращается в сказку — иными словами, распадается на черное и белое, плохое и хорошее. Г.Л.Олди охотно обращаются к стародавним бродячим сюжетам с тем, чтобы придать им новый, неожиданный поворот, вывернуть наизнанку, показать их неоднозначность.

Впрочем, и чисто постмодернистские игры обладают своей прелестью и заразительностью. С чего бы иначе автору фундаментального послесловия, доктору филологических наук Игорю Чёрному переименовывать пушкинские «Песни западных славян» в «Песни южных славян»?

Мария ГАЛИНА

Статистика

Сергей Питиримов

Все жанры, кроме скучного

Результаты опроса нас, мягко говоря, озадачили. Особенно, если сопоставить их с ежегодным анкетированием читателей журнала. Итоги последнего есть в июньском номере «Если» За прошлый год, и мы попросили нашего комментатора, литературного критика, не забывать о нем.

Какие формы жанровой критики вам наиболее интересны?

Обзоры — 17 %

Рецензии — 32 %

История жанра — 6 %

Литературные портреты — 2 %

Писательская публицистика — 9 %

Мемуаристика — 3 %

Исследования конкретной темы — 17 %

Теория жанра — 10 %

В опросе участвовали 579 человек.

Да, есть чему удивляться. Аутсайдером опроса оказался тот жанр, который годами занимал в «Если» лидирующие позиции. Это мемуаристика, собравшая — как жанр — наверное, рекордное количество премий. Если вспомнить хотя бы прошлый год, то «Малый Бедекер по НФ» Геннадия Прашкевича получал высшие награды как из рук профессионального жюри, так и по результатам голосования читательской аудитории.

Можно ответить литературной банальностью: мемуаристика — «штучный товар», который оценивается лишь по конкретному изделию… Все это так, однако объяснение, на мой взгляд, гораздо проще. Как журнал и конвенты позиционируют мемуары? По какому «разряду» они проходят? Ну конечно — публицистика. То есть жанра как такового в пространстве фантастики словно бы и не существует, да, честно сказать, и нет оснований — слишком мало пока литературного материала. К тому же из всего «претендующего», что вышло в последние годы, в строгом смысле назвать мемуарами можно лишь заметки Белы Клюевой в том же «Если». Все остальное — это прежде всего писательская публицистика, рожденная личным опытом автора и его наблюдениями, а этот жанр, заметим, получил вполне пристойный «балл» участников голосования, который вкупе с мемуаристикой выводит его на четвертое место.

Редакции, видимо, обидно за исторические материалы и литературные портреты. Но ведь сам журнал в какой-то момент отказался от статей по истории жанра и возобновил их публикацию под давлением читателей.

Каких читателей — в этом суть. Итоги анкетирования и голосования в интернете продемонстрировали вполне понятную разновекторность аудитории. Фэнам, которые составляют большинство активных пользователей сервера, эти публикации не интересны — во-первых, потому, что немалая часть изложенной информации им известна, во-вторых, потому, что исторический материал и тем более литпортрет не могут служить предметом обсуждения, столь желаемого в Сети. Массовый читатель, напротив, к дискуссии не стремится, но ждет информации о любимых писателях и книгах.

Отсюда — высокая популярность тематических статей у сетевых читателей: это и новое знание (по крайней мере, за счет авторской типологии), и достаточно широкое поле для комментариев и контраргументов. Отсюда — пристойный «балл» теоретических статей: в ином опросе он, скорее всего, был бы существенно ниже.

Однако комментатор признается в своем бессилии понять пристрастие голосующих к обзорам. Может быть, потому, что для критиков это самый неуютный жанр: приходится перелопачивать уйму материала, чтобы на выходе получить картину, интуитивно понятную любому поклоннику фантастики. Конечно, классический обзор, подготовленный добросовестным профессионалом, предполагает выявление тенденций. Но до них читателю еще надо добраться, преодолев завалы имен и произведений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});