Гобелен - Фиона Макинтош

В комнате Уинифред, которую Джейн прежде не видела, обнаружился гардероб. Джейн убедилась, что одежды ей хватит надолго и на все случаи жизни. Она оглядела скромную, но элегантную обстановку. В этой комнате более, чем в других покоях Терреглса, чувствовалось, что хозяйка выросла во Франции, где ей привили соответствующий вкус. Два окна высотой от пола до потолка щедро впускали золотой полуденный свет. Блики поигрывали на обоях, изображавших густую листву и бледные цветы. На блестящем паркете лежал ковер, в котором повторялся рисунок обоев. Ковер доходил до самой кровати с балдахином, установленной в нише. Кровать была выполнена в том же стиле, что и кровать Уильяма, но предназначалась явно для женщины – столбики для балдахина тоньше, изящнее, сам балдахин – шелковый, кремового оттенка. На стенах красовались панели и лепнина. Французские зеркала в массивных золоченых рамах, установленные по обе стороны кровати и между окон, визуально увеличивали комнату, наполняли светом.

Несомненно, здесь обитала изящная, утонченная женщина. Джейн вздохнула. Уинифред все еще была с ней.

Робин поманила ее к ореховому туалетному столику.

– Пойдем, покажу что-то для тебя интересное.

Джейн прошла по ковру на цыпочках, не желая потревожить самый воздух хозяйкиной спальни. Робин тем временем открыла деревянную шкатулку. Неизвестный мастер не потрудился даже замаскировать следы своего резца.

– Эту шкатулку смастерил Вилли для своей матери, – ответила Робин на молчаливый вопрос Джейн.

– Не очень-то приятно, что тебе открыты все мои мысли, – заметила Джейн.

– Не все – только вопросы, – призналась Робин, извлекая из шкатулки несколько листков бумаги в пятнах слез.

– Его письма! – воскликнула Джейн и с жадностью схватила листки, прижала к сердцу. – Спасибо! Они так много для меня значат!

Робин лукаво улыбнулась.

– Я знаю. Возьми еще вот это.

Она достала стеклянный флакончик.

Джейн пришлось закусить губу – так сильна была дрожь, так близко подступили слезы.

– Это же духи Уинифред! – пролепетала она.

– Письма и флакон хранились вместе – потому что они связаны друг с другом. Теперь они вернулись к законной владелице.

Джейн закрыла глаза, понюхала крышечку флакона. Знакомый аромат – Уинифред называла его «Пепел фиалок» – растревожил рецепторы, вызвал образ Джулиуса. Вот так он смотрел тогда, на оглашении приговора; вот так играл желваками, силясь скрыть внутреннюю борьбу.

Джейн не сдержалась и чмокнула Робин.

– Спасибо тебе. Теперь Джулиус со мной, даже когда его нет рядом.

* * *

Так начались шесть месяцев тихой жизни. Одна только Робин была с Джейн, учила ее всему, что нужно знать леди георгианской эпохи. На всякий случай Джейн измыслила «легенду»: она – близкая подруга графа и графини Нитсдейл, ей разрешено жить в Терреглсе. Она предусмотрительно написала Мэри и Чарльзу, сообщила, что поселилась на территории усадьбы, но не в господском доме, а в коттедже неподалеку. Вскоре между ней и Мэри завязалась переписка. Мэри была довольна, что за фамильным замком есть кому приглядеть. Джейн не сомневалась: Мэри написала Уинифред о «гостье», чем, конечно, вызвала улыбку графини Нитсдейл, которой, без сомнения, очень хотелось бы лично встретиться с Джейн. Кто знает, может, в один прекрасный день Джейн поедет в Италию, где должным образом отрекомендует себя Максвеллам. Но это после… не раньше, чем наступит – и пройдет – осень шестнадцатого года.

Джейн, помнившая, где Уинифред зарыла серебро, потратила деньги на покупку семян. От Робин она узнала, как ухаживать за домашним скотом, приобрела корову и кур, обеспечив себя основными продуктами. Научилась печь хлеб и обходиться приспособлениями не сложнее тачки. Объявился Бран, словно и не покидал Терреглс. Старик счастлив был вернуться с горных пастбищ, чтобы помогать вести хозяйство подруге своей обожаемой госпожи. В его обязанности входило копаться на огороде. Джейн купила лошадь, чтобы не быть привязанной к Терреглсу. Даром что поместье занимало изрядный кусок земли, Джейн вела теперь совсем простую жизнь. По вечерам, осваивая искусство починки чулок при свече или предаваясь последней своей страсти – прядению пряжи, она чувствовала, что никогда еще не была так счастлива и довольна.

Робин она уверяла, что ей вовсе не одиноко. А вот с Уиллом Джейн часто казалось, что она совсем одна, придавлена чувством вины: как же, ведь она не разделяет чувств жениха!

Тем острее была боль, когда однажды утром Робин объявила, что уходит насовсем.

– Почему? – спросила Джейн.

– Так надо. Время настало.

– Теперь, наверно, я почувствую себя одинокой.

– С тобой все будет в порядке, Джейн. Ты сама себе создала прекрасный мир. Возможно, со временем что-то изменится, но пока ты в состоянии о себе позаботиться.

Джейн знала, что не удержит Робин. Они обнялись, Джейн всплакнула.

– Я не жалею ни о чем, Робин, но буду скучать по тебе!

– Может, и будешь, а может, и нет, – загадочно сказала Робин и еще загадочнее улыбнулась.

Несколько часов спустя Джейн пошла в огород нарвать пряных трав для рагу из крольчатины – Бран добыл пару диких кроликов. Стояла глубокая осень, а в холода нужно стряпать более сытную пищу.

Джейн щурилась на закатное солнце, на крохотную фигурку всадника. Сначала она решила, это Робин возвращается; потом вспомнила, что Робин ушла пешком.

Всадник приближался. Теперь было видно, что это мужчина. Джейн выпрямилась, оправила платье Уинифред. Кто бы это мог быть? Гонец с письмом? Юный Вилли Максвелл? Чарльз, муж Мэри? Джейн стала смотреть из-под руки. Дыхание перехватило. Знакомый разворот плеч, знакомая осанка. Джейн не смела поверить глазам. Всадник спешился у главных ворот, повел лошадь в поводу по дорожке, прямо к дому. Шляпа скрывала его лицо, но Джейн уже поняла: это он. Он сдержал обещание и приехал, хотя даже не был уверен, получила ли Джейн его письмо.

Письмо между тем всегда находилось при Джейн – как талисман. Джейн извлекла из кармана флакон духов, смочила запястье, прошла через сад к дому. Сердце колотилось не в такт, и Джейн стала делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы хоть немного успокоиться.

Свершилось; Джулиус приехал. Следующие несколько мгновений решат судьбу Джейн.

– Добрый день, – поклонился гость. – Я – Джулиус Саквилль. – Голос его был как бальзам на сердце Джейн. Нет, это ей не снится – он действительно здесь. И в том же самом камзоле.

– Мне известно, кто вы, – произнесла Джейн, распрямляя пальцы дрожащих рук.

Саквилль нахмурился.

– Извините, я вас не припоминаю. Имел ли я честь быть вам представленным?

Джейн улыбнулась.

– В некотором роде. Вы – друг леди Уинифред, не так ли?

– Так. Она здесь?

– Боюсь, что нет, милорд.

Саквилль явно удивился, что Джейн известен его титул.

– Граф и графиня поселились за границей. Я – близкая подруга Уинифред. Насколько мне известно, графиня не вернется в Терреглс – ни навсегда, ни на время. Возможно, вы слыхали, что она теперь эмигрантка?

Саквилль потупил взор.

– Да, слыхал.

Разочарование в голосе Джулиуса окатило сердце горько-соленой волной.

– Извините меня, – вымучил он, стараясь быть учтивым. – Я обещал леди Уинифред приехать с визитом, когда окажусь в этих краях.

– Я очень рада, что вы здесь, – молвила Джейн, предпринимая отчаянные усилия не покраснеть.

– Мне неловко, сударыня, что я не знаю вашего имени.

– Это мне следовало бы извиниться, милорд, – улыбнулась Джейн. – Но прежде позвольте спросить: вы помните разговор с Уинифред? Я имею в виду особый разговор, когда графиня просила вас обратить внимание на ее подругу, которая может представиться Джейн Грейнджер.

На лице Саквилля отразилось недоумение.

– Помню, – едва выдохнул он.

Джейн опустила глаза.

– Графиня просила вас, если не ошибаюсь, потратить немного времени на то, чтобы поближе узнать Джейн Грейнджер. Дать Джейн Грейнджер шанс рассказать о себе. Полагаю, Уинифред пыталась внушить вам, что это крайне важно.

– Леди Уинифред не сказала, что ее подруга так хороша собой. Значит, вы – Джейн?

– Да, милорд, я – Джейн Грейнджер. Я ждала вас целое лето. А когда осень начала вступать в свои права, я каждый день с замиранием сердца вглядывалась в горизонт, надеясь увидеть силуэт всадника.

Джулиус все еще не мог поверить.

– Откуда вам известно… так много?

– Из письма, которое вы мне прислали.

Саквилль медлил с ответом, обдумывал слова Джейн.

– Я писал к леди Уинифред.

– Нет, Джулиус. Вам только казалось, что вы пишете к Уинифред. На самом деле вы писали ко мне. Каждая строчка в вашем послании дышит любовью к Джейн. А помните, что вы мне сказали тогда, в хижине дровосека? Что думали о Джейн, когда наслаждались плотью Уинифред; что Уинифред представлялась вам другой женщиной, когда вы называли ее Джейн. Я проделала долгий путь, чтобы быть с вами. Я вас дождалась.