Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев

и устрашающий рев боевых слонов. Ливийцы теснее сомкнули ряды, ощетинились копьями и пошли в наступление.

На берегу шло жестокое побоище, погонщики направляли слонов в самую гущу вражеских воинов, среди которых царили страх и смятение. В это время ливийские копейщики слаженно ударили по толпам испанцев и опрокинули их обратно в реку. Этого удара иберийские пехотинцы не выдержали и обратились в паническое бегство. Ваккеи, олкады и карпетаны в ужасе бросали оружие и спешили перебраться обратно через Таг, их боевой дух был сломлен окончательно. Ливийцы преследовали деморализованного противника и перебили огромное количество испанцев, запрудив реку их телами. Быстро преодолев Таг, тяжеловооруженные пехотинцы Ганнибала врезалась в нестройные ряды иберийской пехоты, еще не принимавшей участия в сражении. Но паника, как пожар, распространилась среди союзников, и испанское войско стало разбегаться в разные стороны. Карфагенская кавалерия быстро перешла через реку и устремилась в погоню.

Это был разгром: огромная армия ваккеев, карпетанов и олкадов перестала существовать. После битвы Ганнибал сразу же вторгся в земли карпетанов и совершенно их разорил, в результате племя было вынуждено признать власть пунийцев. Испанская кампания 220 года до н. э. завершилась убедительной победой карфагенян.

* * *

Битва на реке Таг была первым полномасштабным полевым сражением, которое выиграл Ганнибал. На фоне потрясающих побед карфагенского полководца при Треббии, Тразименском озере и Каннах о ней благополучно забыли, но именно при Таге Ганнибал впервые проявил себя как блистательный тактик. Молодой командующий грамотно использовал условия местности и нанес сокрушительное поражение противнику, имеющему подавляющее численное преимущество. Полибий (III, 14) и Тит Ливий (XXI, 5) определяют численность испанской армии в 100 000 человек. Полибий прямо пишет: «Если бы карфагеняне принуждены были вступить в правильную битву, то, наверное, потерпели бы поражение» (III, 14). Но Ганнибал не дал противнику ни одного шанса на победу. Относительно численного состава карфагенской армии римский и греческий историки ничего не говорят и лишь отмечают, что в распоряжении Ганнибала было сорок боевых слонов. О потерях сторон точная информация отсутствует.

Отдаленно, конечно, но битва на реке Таг напоминает сражение при Гранике между армией Александра Македонского и отрядами персидских сатрапов в 334 году до н. э. Численность противоборствующих армий тогда была примерно равной, а выгодная позиция на берегу реки давала персам неоспоримые преимущества над противником. Но персидские полководцы действовали настолько бездарно, что потерпели сокрушительное поражение. Подобно Ганнибалу, они выдвинули вперед кавалерию, но, вместо того чтобы попытаться помешать переправе вражеских войск, персы спокойно ждали, когда македонцы выйдут на берег. Исходя из выбранной тактики, персидским военачальникам следовало поставить в первой линии тяжеловооруженную пехоту, которой у них было в избытке, и в этом случае македонская атака увязла бы в боевых порядках греческих наемников. Но сатрапы поставили пехотинцев на значительном удалении от берега и тем самым фактически лишили их возможности участвовать в битве. Персидское командование вводило свои войска в сражение по частям, и, как следствие, победа осталась за македонцами.

Ганнибал же в аналогичной ситуации действовал совершенно иначе и одержал победу благодаря слаженным и комбинированным действиям всех родов войск. Сокрушительные атаки карфагенской кавалерии и боевых слонов были своевременно поддержаны ударом тяжеловооруженной пехоты, окончательно сломившей сопротивление испанцев. Молодой полководец обратил внимание даже на скорость течения реки, что и привело его к мысли использовать конницу во время переправы испанцев через Таг. Огромное численное превосходство врага сын Гамилькара свел к минимуму, поскольку учел особенности местности и правильно расположил свои войска. Грамотное планирование и умение использовать природный ландшафт применительно к ситуации в дальнейшем станут визитной карточкой Ганнибала как непревзойденного тактика.

Победа на реке Таг имела далеко идущие последствия: «И вот уже вся земля по ту сторону Ибера была во власти карфагенян, за исключением одного только Сагунта» (Liv. XXI, 5). К такому же выводу приходит и Полибий, когда подводит итоги разгрома объединенного войска карпетанов, олкадов и ваккеев: «Когда эти народы были побеждены, ни один из народов, живущих по сю сторону реки Ибера, кроме заканфян, не отваживался противостоять карфагенянам» (III, 14). Оба историка сошлись во мнении, что теперь только Сагунт мешал осуществлению планов Ганнибала. Но это также поняли и на берегах Тибра. Когда победоносная армия вернулась в Новый Карфаген, Ганнибала поджидало в городе римское посольство.

4. Сагунт. 219 г. до н. э

До поры до времени Ганнибал не трогал Сагунт (или Заканф), поскольку понимал, к каким последствиям это может привести: «Что касается Заканфы, то Ганнибал всячески старался обходить ее, чтобы не подавать римлянам явного повода к войне до тех пор, пока окончательно не покорит своей власти остальные части Иберии: он поступал по правилам и советам отца своего Гамилькара» (Polyb. III, 14). Но так продолжалась только до тех пор, пока положение карфагенян в Иберии не стало достаточно прочным. После победы над карпетанами и их союзниками Ганнибалу показалась, что Испания покорена окончательно, и полководец резко меняет свою стратегию в отношении Сагунта. В том, что это неминуемо приведет к вооруженному конфликту с римлянами, он не сомневался ни минуты. Но именно война с Римской республикой была приоритетным направлением политики Ганнибала, и все его предыдущие действия в Иберии были подчинены именно этой конечной цели: «Со дня своего избрания полководцем Ганнибал действовал так, как будто ему назначили провинцией Италию и поручили вести войну с Римом. Не желая откладывать свое предприятие, – он боялся, что и сам, если будет медлить, может пасть жертвой какого-нибудь несчастного случая, подобно своему отцу, Гамилькару, и затем Гасдрубалу, – он решился пойти войной на Сагунт. Зная, однако, что нападением на этот город он неминуемо вызовет войну с Римом» (Liv. XXI, 5). И теперь, когда ситуация на Иберийском полуострове окончательно изменилась в пользу Карфагена, Ганнибал решил, что пришло время начинать войну против Рима: «Лишь только карфагеняне покорили своей власти большую часть Иберии, они готовы были воспользоваться первым удобным случаем для враждебных действий против римлян» (Polyb. III, 13). Таким образом на основании свидетельств Тита Ливия и Полибия мы можем сделать вывод о том, что именно победоносные действия Гамилькара Барки, Гасдрубала Красивого и Ганнибала Баркида в Испании сделали возможным реванш Карфагена. В противном случае ни о каком возмездии со стороны пунийцев римлянам речи быть не могло.

В преддверии большой войны между Римом и Карфагеном Сагунт был обречен. Стратегическая ситуация складывалась так, что Ганнибалу в любом случае надо было брать Сагунт, и не важно, было про него оговорено в договоре с Римом или нет. Полководец исходил из того, что римляне постараются нанести удар по владениям карфагенян на Иберийском полуострове и тем самым лишат его