Единственный выживший - Дин Кунц

Вдоль левой стены Джо разглядел коробки с бумажными полотенцами и туалетной бумагой, ящики, со свечами для столов и контейнеры с разнообразными моющими средствами, по всей видимости, закупленными для ресторана оптом и впрок. Правая стена с двумя дверьми и полудюжиной широких окон выходила на побережье, но на близость океана указывал только шорох прибоя, так как окна были плотно закрыты надежными металлическими жалюзи, из-за чего банкетный зал действительно напоминал бомбоубежище.

Джо придвинул стул и сел за стол напротив Розы Такер.

Как и на кладбище, от этой маленькой женщины веяло такой удивительной и загадочной силой, что Джо снова поразился, как это возможно при таком хрупком телосложении. Ее запястья казались тонкими, как у двенадцатилетней девочки, и все же она выглядела значительно внушительнее его. Возможно, все дело было в ее взгляде; в глазах Розы Такер Джо чудилась какая-то сила, которая сковывала его по рукам и ногам, какое-то потаенное знание, которое заставляло его чувствовать себя маленьким и слабым и унижало так, как не смог бы унизить Джо мужчина вдвое выше него ростом. Несмотря на это, черты лица Розы Такер оставались изящными и хрупкими, шея – тонкой и нежной, а плечи – узкими и беззащитными, из-за чего она, при всей своей внутренней силе, выглядела слабой и ранимой, как ребенок.

Повинуясь безотчетному импульсу, Джо протянул к ней обе руки, и Роза Такер стиснула его ладони своими тонкими и сильными пальцами.

Страх продолжал сражаться с надеждой за контроль над его голосовыми связками, и пока шла эта битва, Джо не мог говорить, не мог спросить о Нине. Роза Такер заговорила первой.

– Дела плохи, – сказала она, и лицо ее помрачнело. – Они убивают всех, с кем мне удается поговорить. И ни перед чем не останавливаются.

Джо, обрадованный тем, что ему не пришлось начинать разговор с главного, с вопроса о судьбе своей младшей дочери, почувствовал такое сильное облегчение, что сумел совладать со своим непослушным голосом и сказал:

– Я был в том доме в Хенкок-парке, когда Дельманы… и Лиза….

Глаза Розы расширились в сильнейшей тревоге.

– Ты хочешь сказать… когда все случилось?

– Да.

Ее пальцы слегка вздрогнули.

– Ты видел? Джо кивнул.

– Они убили себя. Это было ужасно… Я не ожидал… Это было настоящее безумие.

– Это было не безумие. И не самоубийство, а убийство, – твердо сказала Роза и тут же спросила: – Но как тебе удалось спастись?

– Я убежал.

– Пока они… пока их убивали?

– Чарльз и Джорджина были уже мертвы, а Лиза… она еще горела.

– То есть, когда ты покинул дом, она была жива?

– Не думаю. Она по-прежнему стояла на своих ногах и горела, но… совершенно молча. Она даже ни разу не закричала.

– Значит, ты успел как раз вовремя. Это само по себе чудо.

– Но что с ними случилось, Роза? Как такое можно сделать?

Роза опустила глаза и долго смотрела на их лежащие на столе сцепленные руки. На вопрос Джо она не ответила. Лишь когда он беспокойно завозился и заскрипел стулом, она словно очнулась.

– Мне казалось, что так будет лучше, – глухо сказала она, не поднимая головы. – Я хотела начать с семей пострадавших, с тех, чьи близкие погибли во время катастрофы, я хотела сообщить им эту радостную новость, но из-за меня… Снова кровь, и снова из-за меня…

– Ты правда была на борту рейса 353? – спросил Джо, едва сдерживая волнение.

Роза подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я летела экономическим классом, ряд шестнадцатый, место "Б". Это в одном кресле от окна.

Это была чистая правда. Она звучала в ее голосе с такой же очевидностью и силой, с какой теплый свет солнца и свежесть обильного дождя заявляют о себе в зелени молодой травы.

– И тебе удалось спастись. Ты осталась цела и невредима.

– На мне не было ни царапины, – подтвердила она негромким голосом, который каким-то непостижимым образом подчеркивал, насколько невероятным и чудесным было это спасение.

– Но ты была не одна.

– Кто тебе сказал?

– Не Дельманы. И никто из тех, с кем ты говорила. Все эти люди не предали тебя и до конца хранили тайны, которые ты им доверила. Мне удалось об этом узнать только потому, что я решил вернуться к событиям той ночи. Ты помнишь Джеффа и Мерси Илингов?

На губах Розы появилась слабая улыбка – появилась и тут же исчезла.

– Ранчо "Мелочи жизни", – сказала она.

– Я был там сегодня днем, – пояснил Джо.

– Они очень милые люди…

– …которые живут очень спокойной и красивой жизнью, – подхватил Джо.

– А ты – очень хороший репортер, – с одобрением сказала Роза.

– Если задание многое для меня значит, тогда – да, я хороший репортер.

Глаза Розы были темными, как ночные озера, и такими же прозрачными; в их бездонных, слегка фосфоресцирующих глубинах утонула тайна, и Джо не знал, утянет ли она его за собой или поможет выплыть.

– Мне очень жаль пассажиров самолета, – сказала Роза. – Мне жаль, что им пришлось уйти до срока, и я искренне сочувствую их семьям… и тебе тоже.

– Но ты же не знала, что подвергаешь их опасности, когда садилась в самолет? – уточнил Джо.

– Боже, конечно, нет!

– Значит, ты ни в чем не виновата.

– Легко сказать… Я чувствую себя виноватой, и с этим, видно, уже ничего не поделаешь.

– Скажи мне. Роза… Я прошел долгий, долгий путь, чтобы услышать это. Что ты сказала тем… остальным?

– Но ведь всех, с кем я говорю, убивают! Не только Дельманов… они уже убили человек шесть и будут убивать дальше.

– Я не боюсь смерти. Опасность не имеет для меня значения.

– Зато имеет для меня. Теперь, когда я знаю, что тебе грозит, я должна хорошенько взвесить…

– Ничто мне не грозит. Я и так все равно что умер, – возразил Джо. – Разве только ты сообщишь мне нечто такое, что снова вернет меня к жизни.

– Ты очень хороший человек, Джо. И за те годы, что тебе остались, ты мог бы многое дать тому сумасшедшему миру, в котором мы живем.

– Только не в таком состоянии, как сейчас.

Глаза Розы – эти ночные бездонные озера – были сейчас как овеществленная печаль, и Джо неожиданно испугался их, испугался настолько, что ему захотелось отвернуться, но он не смог. Как бы там ни было, их разговор дал ему время и возможность понемногу подойти к вопросу, с которого он хотел – и боялся – начать. Теперь он понял, что должен спросить сейчас, пока мужество не оставило его снова.

– Роза… Где моя Нина?

Роза Такер заколебалась. Наконец она бережно высвободила одну руку и, опустив ее во внутренний карман своего синего, цвета морской волны, блейзера, достала оттуда моментальный фотоснимок. Джо видел, что на нем изображена серая гранитная плита с бронзовой табличкой, на которой выгравированы имена его жены и дочерей. Очевидно, это была одна из тех фотографий, которые Роза сделала вчера на кладбище.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});