Люди и нелюди (СИ) - Романова Галина Львовна

Но мяса, мозга и жира осталось так мало, что, бросив, наконец, кости, стадо почувствовало себя голоднее прежнего. Доходило до того, что некоторые начали обгладывать веточки кустов и жевать сухие стебли.

День застал стадо в поисках пищи. Но, хотя Злой Глаз и посверкивал с неба, никто не обращал на него внимания. Голод сделал стадо нечувствительным к укусам Злого Глаза. К тому же тот ослаб в борьбе с тучами и жег не так сильно. Можно было потерпеть. Лишь в самый разгар дня, когда Злой Глаз забрался повыше и поуютнее устроился на небе, стадо забилось в кустарник, где решило переждать день.

Обычно, днем все спали, но на сей раз никто не мог сомкнуть глаз. Детеныши с младенчества были приучены терпеть голод, подкармливаясь молоком матерей, но сейчас и этого не было. Вернее, было — у одной из самок был малыш, который уже пробовал делать первые самостоятельные шаги, но еще сосал молоко. У второй младший ребенок уже ходил хорошо и у него выросли почти все зубы, но молоко в грудях его матери пропало, и он лез ко второй самке, чтобы попить и у нее. Но его самого отпихивали другие дети, так что среди малышей постоянно вспыхивали ссоры и стычки, мешавшие отдыхать. Кроме того, почти непрерывно кашляла старуха Бу, и самка Во сидела рядом, время от времени гладя ее по плечу.

Не спал и Буш — Уалла прижалась к нему и тихо всхлипывала. Она была голодна. Она теперь постоянно была голодна — растущее чрево требовало еды. Понимая свою ответственность, Буш водил глазами туда-сюда в тщетном поиске смутного ответа. И, наконец, нашел.

Маленький зубоскал сидел в сторонке. Он тоже хотел есть. На него то и дело обращались голодные взгляды, и зверек, хотя и привык к стаду, держался настороже. Но Буш и Уалла — они были для него своими. Им он все еще немного доверял.

Не сводя глаз с зубоскала, Буш подвигал рукой, нашаривая камень. Наконец, пальцы сомкнулись на твердых гранях. Медленно, осторожно, охотник подвинулся, приподнимаясь для лучшего броска, и, улучив миг, когда зубоскал отвлекся на кого-то из детей, бросил камень.

Сбитый с ног, зубоскал упал на землю, но прежде, чем он вскочил, Буш уже метнулся на него, оглушая ударом кулака и резким рывком свернув шею. После чего вернулся к Уалле, двумя руками протягивая ей трофей.

Подруга сперва удивленно пискнула, но потом запах мяса заставил ее отбросить сомнения, и она двумя руками вцепилась в тельце зубоскала, спеша разорвать нежную кожицу на животе и добраться до мяса.

Ее довольное сытое урчание не осталось незамеченным. То одна, то другая головы поворачивались в ее сторону. Глаза следили за мясом в ее руках, языки облизывали губы. Руки тянулись попросить свою долю или отобрать ее силой, если удастся. Уалла испуганно отвернулась, чтобы никто не видел, как она поедает мясо, а Буш загородил ее собой, скаля зубы и хватаясь за копье. В тесноте он не мог им размахнуться и ударить как следует, да и не хотелось ему бить сородичей, но ощущение под пальцами оружия придавало ему уверенности в своих силах.

И эта уверенность передалась остальным. Один за другим сородичи попятились, отводя глаза и недовольно бурча. Только сироты Кхи, на которых даже голодный Гу не обращал внимания, остались на месте и, вытягивая шеи, не сводили с Уаллы голодных глаз, глотая слюну.

Уалла почувствовала их взгляды сбоку. Сперва она оскалилась и зарычала на детей, но потом смягчилась и оторвала им по одной лапке.

— Ум! Ум-ня!

— Ня-ня-ня… — залепетали сироты, хватая угощение, и опрометью кинулись прочь, потому что Буш накинулся на них, замахиваясь копьем.

— Уа-а-уа, — испуганно залепетала Уалла, отшатываясь.

— Бр-ру, — оскалился Буш, но остановился. Не годилось, чтобы его подруга оставалась голодной. Впрочем, сироты Кхи были детьми, о которых так или иначе теперь заботилось все стадо. И Буш поэтому оставил их в покое.

Расправившись со своей долей во мгновение ока, приободрившиеся дети вернулись было к Уалле, но та уже доедала зубоскала и, преисполнившись каких-то новых чувств, дошла до того, что кинула подруге Кхи целую голову с шеей. Ее старшие дети тут же схватили добычу и стали вырывать друг у друга. Третьей самке, Мо, у которой пропало молоко кормить едва вставшего на ножки малыша и второго ребенка, постарше, достался хвост и часть крестца. Остальные — подростки — следили за малышами с завистью, но едва сын вожака Хыха попытался вмешаться, как старая Во тут же дала ему затрещину и зарычала. Он и вожак Хых с двух сторон насели на самку, крича и ругаясь, остальные подхватили крики, и шум в стаде не смолкал еще долго после того, как останки зубоскала были съедены почти целиком — уцелели только самый кончик обмусоленного хвоста, пальцы с когтями и обглоданный череп, вылизанный дочиста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Обычно днем стадо спало, пережидая время Злого Глаза. Лишь малыши, которым все было нипочем, рисковали высовывать любопытные носы из гнезда, и то, боясь гнева старших, не уходили далеко. Но в этот раз никто не мог сомкнуть глаз. Голод все сильнее давал о себе знать. После того, как был съеден зубоскал, охотникам удалось поймать лишь нескольких ползунов и одного прыгуна. Самки и детеныши без устали переворачивали каждый камень, лезли пальцами в каждую щель. Пробовали разламывать твердые, как камень, гнезда крылатых ползунов и выковыривать оттуда их мягкие тельца, камнями и палками рыли землю, но, несмотря на то, что прошли дожди — и очередной ливень опять зарядил на половину ночи — мало, что удалось добыть.

Бредя все дальше и дальше, они несколько раз видели вдалеке стада броненосцев — животные сбивались большими группами. Тут были броненосцы нескольких видов — от самых крупных, полосатых, до более мелких, серых и бурых. Будь стадо побольше, не уведи Мрачный больше половины охотников, можно было устроить облаву. Но сейчас, когда их осталось так мало, нечего было и думать об этом. Маленькое стадо ждали тяжелые времена.

Буш не думал об этом. Он просто знал, что должен накормить Уаллу. И сейчас, когда стадо остановилось для дневки, не спешил прятаться в укрытие. Пусть Злой Глаз сверкает над головой — он должен пренебречь страхом и пойти на поиски пищи. Уалла голодает. Ее растущий живот требует пищи. И он, Буш, должен эту пищу ей достать.

Именно поэтому он в конце концов выбрался из наскоро сооруженного гнезда. Хотя бы в этом им повезло — они наткнулись на низинку, где, наверное, было заросшее озерцо. Перед самым сезоном дождей оно пересохло, но сейчас, когда каждую ночь с неба лилась вода, вскоре там, где сейчас была только потрескавшаяся корка ила, вот-вот появится вода. Там уже была грязь, в которой чавкали и вязли ноги. Среди грязи можно было отыскать плавунцов — крупных двоякодышащих рыб, которые в сухой сезон одевались слизистым коконом. Намокнув от воды, кокон размягчался, выпуская плавунца наружу. Охотники уже нашли три штуки, но, чтобы насытить стадо, этого было мало. Надо, чтобы каждый в стаде получил по одному плавунцу, а некоторые — по два.

Берега озерка густо поросли тростником, и из этого тростника самки и соорудили что-то вроде гнезда. Правда, высохшие стебли давали слабую защиту от Злого Глаза, но лучше так, чем никак. Заодно они смогли пожевать и корни тростника — тоже какая-никакая, а пища для пустых желудков. Правда, корни были какими-то водянистыми и безвкусными, но зато в животах не так бурчало.

Что до Буша, то он давно уже сомневался в опасности, которую таил Злой Глаз, и подчинялся обычаю скорее по привычке. Несколько раз он уже выходил под его свет — то исследуя окрестности, пока никто не мешает, то пробуя восстановить свои силы после ранения. Инстинкт подсказывал ему, что, раз днем все животные спят, к спящему легче подкрасться. А он уже как-то раз смог в одиночку обеспечить стадо мясом. Подробности стерлись из памяти, осталась лишь уверенность, что то, что удалось один раз, может получиться и снова. Для этого достаточно только выйти на свет, не испугавшись Злого Глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вожак Хых, который сидел с краю гнезда — голод никому не давал сомкнуть глаз — поднял голову, когда мимо прополз молодой охотник: