Люди и нелюди (СИ) - Романова Галина Львовна

Пользуясь тем, что в машине, кроме него, никого не было, он торопливо зашарил в бардачке, отыскивая аптечку. Так. Антидоты, перевязочный материал, набор антибиотиков, антисептики, адсорбенты, стимуляторы… Ага! Вот. Розовая коробочка с надписью «ингибиторы»*. То, что надо.

(*Здесь в значении «угнетатели». — Прим. авт.)

Вскрыв, нашел несколько блистеров с капсулами. Выбрал одну, хорошо знакомую, сунул под язык. Без женщины действительно туго. А сейчас он чуть не сорвался. В конце даже нахамил девчонке, раздосадованный тем, что такая умная, хладнокровная, целеустремленная и, черт побери, привлекательная женщина — лесбиянка. Им же еще вместе работать, а значит, надо сохранить трезвую голову и нормальные отношения. Потом, завтра-послезавтра, он сможет себя контролировать. Но вот именно сейчас без успокоительного не обойтись.

Дождавшись, пока капсула раствориться во рту, Георг выбрался из машины. В лагере что-то происходило. Он прислушался. Да это же имирес Чех митингует! Что она там втолковывает своим коллегам? Мужчина невольно прибавил шагу.

— А я считаю, что надо расширить район поисков! — говорила она. — Да, это хорошая «кухонная куча», но мне кажется, что мы просто обязаны не ограничиваться этим районом! — женщина обвела рукой кусты. — Мы имеем дело с… необычным поселением. Даже с нетипичным. Здесь не действуют никакие привычные нам законы. Имирес Борн, скажите, где вы нашли вот этот череп?

Грета Борн переглянулась с мужем.

— Совершенно случайно он лежал вон там, — указала она на кусты.

— Именно что там! А где один череп, там и другие!

— То есть, вы уверены, что…

— Что за пределами лагеря есть и другие… м-м… останки! И мы должны найти их все!

— Все? Но это значит, нам придется…

— Да, нам придется. А вам, если вы забыли, придется вспомнить, что именно меня поставили начальником экспедиции.

Услышав, каким тоном она произнесла последние слова, Георг подавил улыбку. Все-таки это невероятная женщина.

Проливной дождь опять заставил стадо остановиться. Накрапывать начало вскоре после того, как они пустились в путь, и, не успели выбегавшие вперед подростки-разведчики найти удобное место, как с небес хлынул настоящий ливень. Все сбились в кучу, пустив внутрь детей и подростков. Матери сутулились, закрывая малышей своими телами от холодных струй. Охотники сгрудились возле, обхватывая самок руками.

За неимением ребенка, Уалла подхватила на руки маленького зубоскала, который сперва отбивался лапками и пробовал кусаться, но потом пригрелся и притих. Сама Уалла прижалась боком к старой Во, а с другой стороны ее защищал Буш. Уткнувшись носом в волосы подруги, он вдыхал ее запах, такой теплый, привычный. Спине, плечам и голове было холодно и мокро. Струи воды бежали по телу. Ноги уже стояли в луже. Ветер только усиливал чувство холода.

Замерзали все. Старая Бу, подруга Во, дрожала от холода так, что эта дрожь передавалась так или иначе всем. Кроме того, она начала покашливать. Кашель с каждым разом все сильнее сотрясал ее тело. Она обхватила себя руками, давилась мокротой, задыхалась. Находиться рядом с нею было неприятно. Подруга Кхи даже отвернулась, закрывая собой детей, а старая Во недовольно заворчала, время от времени пихая подругу локтем, чтобы та перестала. Но она все не унималась.

Дождь стал стихать уже перед рассветом, когда в воздухе запахло утренней свежестью. Равнина начала оживать по мере того, как сбоку разливалось бледное желтоватое зарево — Злой Глаз с трудом протискивался сквозь облака, теряя часть своей злой силы в борьбе с тучами. Резкие порывы ветра, холодившие тела, тоже ослабели, хотя из-за пролившегося дождя было еще холодно. Стадо немного разомкнуло объятия. Все вздрагивали, отряхивались, мотая головами, проводили ладонями по телу, отжимая воду с волос. Спущенный Уаллой с рук зубоскал — на самом деле малюткой его уже назвать было трудно, он немного подрос — шлепнулся прямиком в лужу, чихая и повизгивая, отскочил в сторону, отряхиваясь. Кто-то из мужчин задел его ногой, споткнувшись и чуть не шлепнувшись наземь. Уалла, обнимая свой живот уставшими руками, прильнула на миг к Бушу, заглядывая ему в глаза, но почти сразу отшатнулась. Она в последнее время вообще стала ласковая, так и льнула к нему, наверное, боясь того, что находилось внутри ее растущего чрева. Буш, наоборот, старался держаться от подруги подальше. И поэтому сейчас, когда опасность миновала, тоже отстранился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Время шло. Светало. Голодное стадо жадно озиралось по сторонам, надеясь заметить хотя бы одно живое существо. Но обитатели равнины, несмотря на то, то сейчас было их время, не спешили показываться на глаза. Конец сухого сезона и начало сезона дождливого всегда были самыми голодными в году. Некоторые прыгуны и бегунцы забились в норы и залегли в спячку. Их, конечно, можно было выкопать, но пока отыщешь нору, да пока дороешься до свернувшегося калачиком зверька, пройдет время. Ползуны и чешуйники тоже попрятались. Не говоря уж о летунах и крыланах — эти под дождем не летают и сейчас пережидают непогоду на деревьях. Разве что можно добыть броненосца, но молодняк успел подрасти, почти сровнявшись размерами с родителями, а те сбились в стада. Лишь в конце сезона дождей, когда в рост пойдет молодая зелень, большие стада броненосцев начнут разбиваться на небольшие группы — первыми уйдут самки, чтобы в укромных местах без помех разродиться новыми детенышами. Затем уйдут на поиски новых мест молодые животные. Последними будут самцы. Они отправятся на поиски самок, которые, родив детенышей и поставив их на ноги, станут искать общества друг друга. Самцы станут присоединяться к таким группам, споря за право спариваться с самками. У броненосцев начнется гон, который продлится до самого конца сухого сезона. И так — из года в год. Но сейчас стада броненосцев, кочующие по равнинам, представляли грозную силу.

Голодное время наступало для уменьшившегося в числе стада. В прежние времена они бы рискнули напасть на стадо броненосцев, отбив больное или слабое животное. Но не сейчас, когда осталось всего семь взрослых охотников и три взрослые самки, не считая старух.

Надо было искать другие источники пищи. И сделать это как можно скорее, пока еще есть силы, пока окончательно не расхворалась старая Бу. И пока еще Уалла не родила и, значит, может следовать за всеми. Все озирались, волновались, гомонили, перебивая друг друга.

— Бу! Бу! Ау! Бу! Гу-у! У-гу! Агу! У!

— Бу! Гу! Агу! У! — голос вожака Хыха перекрыл гвалт. — У-гу! Бу!

Размахивая руками и копьем, он увлекал стадо за собой.

— Бу! Гу-бу! У! — первым присоединился к нему Буш. Пихнул Уаллу — мол, пошли, не стой! Она тихо всхлипнула, закрывая живот руками, но сделала несколько шагов.

Вожак Хых словно понял, что хотел сказать молодой самец. Он тоже схватил одну из самок — свою подругу Во — и толкнул ее вперед. Затем за локоть дернул подругу Кхи, за которую цеплялись малыша, потом — кашляющую старуху. Остальные охотники тоже словно опомнились, стали толкать и пихать вторую самку и друг друга. Подростки, сын вожака Хыха и молоденькая самочка, у которой еще не было ни одного ребенка, даже затеяли шутливую драку. Младшие дети захотели было к ним присоединиться, но их быстро остудили матери, раздарив подзатыльники. Досталось даже сиротам Кхи — им перепадало ото всех подряд. В конце концов, брат и сестра обежали в сторонку и пошли наособицу.

Глава 17

Это был долгий и мучительный переход. Мяса почти не было, если не считать личинок и червей, которых находили под камнями и поваленными деревьями. Один раз повезло наткнуться на останки какого-то броненосца. Над ними уже потрудились падальщики, остатки мяса воняли, но стадо набросилось на кости и клочки шкуры, как будто это было лучшее лакомство в мире. В ход пошли камни, которыми добывали костный мозг. За немногие мозговые кости вспыхивали драки. Вожаку Хыху пришлось как следует поработать палкой и кулаками, наводя порядок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})