Я тебя придумала - Анна Шнайдер

самых загадочных фигур прошлого является тёмноэльфийский предсказатель по имени Альгиус, исчезнувший ещё при императоре Интамаре. Одну из легенд о нём автору сей книги поведал советник Повелителя. Согласно этой легенде, Альгиус был не только предсказателем, но и искусным кузнецом. И доныне в сокровищнице Повелителя хранится оружие, выкованное рукой Альгиуса, и считается оно самым дорогим и ценным, поскольку никогда не теряет остроты. Да и тот, кто носит с собой оружие, сделанное Альгиусом, по легенде не может промахнуться. Какую магию использовал предсказатель, чтобы добиться подобного результата, непонятно даже эльфам.

Является эта легенда правдой или нет, сказать сложно, поскольку пробраться в сокровищницу Повелителя, дабы убедиться в достоверности, не представляется возможным.

«Тёмные эльфы. Факты, мифы и легенды», императорская библиотека

У Эдигора болело сердце, когда он слушал звуки, доносящиеся со двора. Там, возле входа в замок, Аравейн бился с Эллейн. Всего тридцать секунд, но за это время император весь извёлся. И волновался он не только за наставника, но и за Эллейн.

Когда Эдигор думал о ней, он почти забывал о своей ране и о той боли, что мучила его всё это время. Аравейн избавил императора от яда, но не от страданий — даже магия наставника не всегда действовала на Эдигора, и в этот раз ему пришлось довольствоваться обычным травяным настоем, который не слишком-то помогал.

Однако помогало другое. Думая об Элли, он забывал о боли, будто разрывающей его грудь изнутри.

Он не сердился на неё. Да, несмотря на то, что Эллейн пыталась убить его — Эдигор не сердился. Он не мог ненавидеть её.

Все эти годы император использовал дар девушки, давал ей самые невероятные, самые сложные задания. Она была незаменима для Люка и всей Тайной службы. Замечательный разведчик и шпион. Аравейн предупреждал, что это всё может плохо кончиться. Да, наставник оказался прав, впрочем, как и всегда.

В конце концов, именно Эдигор несколько лет назад, когда Эллейн познакомилась с человеком по имени Ибор, попросил девушку соблазнить главу реформаторов. Он не ошибся — именно этот мирнариец был центральной фигурой на шахматной доске И Элли смогла выяснить много интересного, но только пройдя через спальню Ибора.

Император вспомнил, как она появилась в тот день в его комнате — вся дрожащая, с растрёпанными волосами, бледная, в глазах — отчаяние.

Минут пятнадцать Эдигор не мог добиться от Эллейн даже слова. Она просто лежала у него на руках и беззвучно плакала.

— Я чувствую себя такой грязной, — наконец прошептала Элли. — Как шлюха. Ты был прав, Эд, у него действительно развязался язык после того, как мы…

Она вновь зарыдала, а Эдигор в это время мысленно ругал себя самыми нехорошими словами.

Император всё понял. Что случилось и почему Эллейн так рыдает. Но ведь он сам просил её… сам требовал, чтобы девушка добыла эти сведения, которые Элли рассказывала сейчас свистящим шёпотом, каждую минуту прерываясь на рыдания.

Эдигор наконец узнал, каким образом Ибор осуществляет контроль над абсолютно всеми тайными мирнарийскими обществами. Узнал, сколько их всего и как они называются, сколько человек объединяют. Узнал… но какой ценой?

Он тогда даже не смог попросить у Элли прощения. Впрочем, не смог он этого сделать и позже — ещё не раз девушка появлялась в его спальне в похожем состоянии и рассказывала о том, что узнала, сквозь слёзы.

Через полгода Ибор поведал Эллейн о том, что тоже Тень. Эдигор помнил тот день так, будто он был вчера — именно тогда он впервые увидел, что Элли сочувствует Ибору.

И теперь императору было сложно винить только её во всём, что случилось. Он и сам был жесток. Впрочем, Эдигор всегда ставил государственные интересы выше личных и предупреждал Эллейн об этом. Он постоянно жертвовал собой, и требовал подобной жертвенности и от других.

Аравейн осуждал императора за это. Он всегда очень хорошо относился к Элли. С самого первого дня, как она появилась в замке. С удовольствием учил её магии, часами гулял с ней в парке, когда Эдигор был занят. И теперь ему, вполне возможно, было не легче, чем императору.

Эдигор усмехнулся. Кто кого предал — вот вопрос. Эллейн его? Или всё же — он девушку? Как раз в тот день, когда попросил её соблазнить Ибора, а позже даже не попросил прощения и не сказал: «Оставь. Не нужно переступать через себя».

— Тебе не противно? — спросила Элли однажды, когда Эдигор целовал её.

— Что? — не понял император.

— Не противно быть со мной? — повторила она, опустив глаза. — Ты же знаешь, что я сплю с Ибором. Тебе не противно, Эд?

Тогда он смог только пробормотать: «Нет, ну что ты, Элли» и постараться утешить девушку объятиями и поцелуями.

Теперь Эдигор хотел бы вернуться туда, в тот самый день, когда впервые попросил Эллейн соблазнить главу реформаторов, и исправить свою ошибку.

В отличие от императора, Ибор не использовал Эллейн, всегда был с ней откровенен и честен, а однажды девушка вообще сказала, что он любит её. Тогда Эдигор не обратил внимания на это замечание, его волновала лишь информация о тайных обществах и их планах, а не чувства Ибора.

Что ж, Эллейн сделала свой выбор, и он оказался не в пользу императора. И Эдигор понимал её. Наверное, девушке просто захотелось быть любимой и не делить постель с двумя мужчинами.

Поэтому в сердце Эдигора не было ненависти к Эллейн.

Тихие шаги вторглись в сознание императора, заставили сердце тревожно сжаться… но через секунду он успокоился: понял, что пришла не та, которую он хотел бы видеть.

В спальню Эдигора вошла Дориана.

— Что ты здесь делаешь? — тихим и хриплым голосом спросил он, открыв глаза. Девушка была бледной, она кусала губы, и глаза тревожно блестели.

— Я хотела узнать, как ты себя чувствуешь, — ответила Ана жалобно. — Я ведь не могу почувствовать тебя, а по эмоциям других людей ничего не понять.

— Со мной всё будет в порядке, Ана, — ответил Эдигор, вновь закрывая