Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена

Конечно, можно было не платить за услугу или дать медяшку, но Джастер бы не пожалел «листка». И я не стала.

— Благодарствую, госпожа! — Мальчишка поймал монетку, восхищённо покрутил в пальцах и сунул за щеку, чтобы не потерять, пока его губы расплывались в широкой улыбке. — Ужо вельми…

— Беги домой, — кивнула я, стараясь не улыбнуться в ответ. — И родителей слушайся.

Вахромка снова кивнул, и только пятки засверкали, когда он припустил обратно.

Я же вздохнула и под любопытствующими взглядами из-за соседних заборов пошла к распахнутым воротам кузни.

Удары молотов прекратились, и я услышала мужские голоса. Говорили трое, но слов не разобрать. Один голос принадлежал Микаю, другой был мне незнаком, а вот третий…

Не может быть!

Подхватив юбку, я чуть не кинулась бегом, но вовремя опомнилась и сдержала шаг, остановившись в открытых воротах, потому что колени ослабли от нахлынувших чувств.

Хорошо. Теперь всё будет хорошо.

— Ты здесь.

Мужчины, стоявшие у горна, замолчали и посмотрели на меня.

— Добрый день, госпожа! — солнечно и невинно улыбнулся Джастер и тут же изобразил обиду. — Опять вы без меня подвиги совершаете? И как мне теперь новую песню складывать?

Я с трудом подавила желание опереться плечом о столб, потому что ноги держали слабо. Песни ему складывать… Подвиги я без него совершаю… Нужны они мне! Лучше про чужие слушать, чем свои совершать.

Ещё лучше — подошёл бы, обнял… Я так соскучилась…

А вместо этого нужно опять изображать госпожу ведьму.

— Твоя забота, не моя. Ты как здесь оказался? Нагулялся уже?

— Нагулялся, госпожа! — весело подтвердил Шут, всем своим видом давая понять, как именно он гулял. — Ах, хорошо было!

Микай крякнул в кулак, а хозяин кузни, по годам годящийся мне в отцы, отвёл взгляд, явно не желая быть свидетелем разборки госпожи ведьмы с её «хахалями».

Но у меня не было настроения играть в эти игры. Джастер вернулся. Вернулся раньше назначенного срока, потому что река изменилась, и он это увидел.

Значит… Значит, всё хорошо.

А остальное неважно.

— Микай, ты закончил?

Парень покосился в сторону кузни и со вздохом кивнул. Уходить ему явно не хотелось, но повода остаться он придумать не мог.

— Госпожа, — неожиданно ввернулся Джастер. — У Осташенка работы много, он как раз просил Микая помочь. Дозволите? А Ласточку обратно и я отвести могу!

— Помочь?

Я недоумённо осмотрелась. Двор кузни ломаным железом не завален, Ласточка и Воронок у коновязи стоят, подковы новые на копытах. Жеребец под седлом, а моя лошадь нет.

— Дозвольте Микаю остаться до вечеру, госпожа ведьма, — негромко сказал Осташенок. — Одному мне не сробить.

Парень вскинул седую голову и с надеждой смотрел на меня, пока хозяин кузни щурился и гладил короткую бороду. И в один миг я вдруг поняла, что речь не о горне. Осташенок был другом семьи Микая, и им есть, о чём поговорить.

И кого помянуть.

Одно дело переживать горе в себе, и совсем другое — излить свою боль почти родному человеку.

Да и я смогу в это время побыть с Джастером вдвоём.

Великие боги, да я только ради этого на всё согласна!

— Хорошо, Микай. — кивнула я. — Оставайся, сколько нужно.

— Благодарствую, госпожа! — Кузнец прижал ладонь к груди и коротко кивнул. — К вечеру ворочусь!

— Можешь не торопиться. Джастер с делами справится.

— Я готов, госпожа! — весело отозвался Шут, отвязывая Ласточку и оставив жеребца Микаю. Впрочем, тот возражать не стал.

Ещё раз выслушав благодарности обоих кузнецов, мы с Джастером покинули двор кузницы, и я не удивилась, когда ворота закрылись за нашими спинами.

Вопреки моим ожиданиям, Шут пошёл не в город, а к реке. Берег здесь густо порос травой, в которой натоптали тропинок, вдалеке паслись коровы. Но Джастер обошёл пастбище, направляясь в сторону ивовой рощицы, которая спускалась вниз по склону к самой воде.

Сердце радостно забилось в предвкушении. Неужели он хочет побыть вдвоём?

— Как ты здесь оказался? И куда мы идём?

— Подальше от лишних глаз и ушей, — неожиданно хмуро отозвался Шут. — Ты что здесь устроила, ведьма? И каким ветром тебя в кузницу занесло?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Всю мою радость от встречи как водой смыло. Я так его ждала, так скучала, а он…

На людях улыбался, а без людей как пёс цепной лается! Словно я ему чужая девка…

Сам же сказал, чтобы я с водяником разбиралась!

— А ты разве не слышал? — сердито огрызнулась я.

— Я много чего слышал, пока обратно шёл, — спокойно ответил он, стреноживая Ласточку и пуская её пастись. — Теперь хочу послушать тебя.

Он сел на траву в тени деревьев, и мне ничего не оставалось, как сесть рядом.

Пока я рассказывала, Джастер насобирал сухих веточек и запалил небольшой костерок. Так же без слов он протянул руку с раскрытой ладонью. Я полезла в сумку и достала разрубленный подвес.

— Я же сказал сжечь его. — Воин хмуро посмотрел на меня. — Ты забыла?

— Я помню! Но это же золото! Оно же не горит!

— Зато отлично горит, что на него привязано.

С этими словами Шут двумя пальцами подцепил завёрнутый в ленту подклад и бросил его в костёр.

Огонь вспыхнул так, словно ему дали пук сухой соломы. Лента горела с треском и чёрным дымом, от подклада в разные стороны летели искры.

— Вода Датри может очистить многое, но только пламя Шанака уничтожает любое зло вместе с корнями. — Джастер поворошил ветки сырым прутом, следя за тем, чтобы прогорело всё.

— Я не знала… — тихо ответила я, глядя, как успокаивается пламя. — Прости…

— Не за что, ведьма, — хмуро буркнул он. — Датри тебя любит, да и Шанак тоже.

— Разве это плохо?

— Как посмотреть. — Джастер не сводил взгляда с затухающего костерка. — Кому много дано…

— С того много спросится, да?

— Да.

— И… Много мне дано?

— А как ты думаешь, ведьма? Если на твою просьбу сама Датри целую реку освятила, да так, что этой водой теперь можно демонов изгонять.

— К-как де… демонов из… изгонять? Ты шутишь?!

— А ты пробовала? Нет? Тогда попробуй. Я не шучу.

— Джастер!

— Что?

— Я не виновата, что так получилось! Я хотела помочь!

— Если бы не хотела, ничего бы не получилось. И не реви, ты ведьма, а не девчонка сопливая.

— Я не реву, — торопливо шмыгнула носом я и вытерла мокрые глаза рукавом.

Я-то думала, что он меня похвалит за водяника, а он…

— Вот и хорошо. Так что ты в кузне забыла?

Шут веточкой выкатил из прогоревшего костерка закоптившийся медальон и затоптал тлеющие угольки. Пока я рассказывала о неудавшейся прогулке на огороды, воин сорвал пучок травы и чистил бывший подклад от копоти.

— Значит, крапиву и лопух нужно… — Джастер небрежно бросил золотую безделушку в свою торбу и встал, отряхивая одежду. — Ладно, забирай лошадь, и пойдём, поищем. А то уже обед скоро, а я со вчерашнего дня не ел.

Я только вздохнула, понимая причину его плохого настроения. Не ел он…

Мог бы сразу сказать, что голодный, а не ворчать на меня из-за этого.

Крапиву и лопух я нарвала под стенами Шемрока.

Ворота мы миновали под изумлёнными взглядами стражи. Смотрели они не на меня, а на Джастера, который одной рукой держал повод Ласточки, а другой обнимал целую охапку сорняков.

— А ты откель взялся? — не выдержал один из стражников. — Ты ж не выходил!

— Откель взялся, там уж нет, — фыркнул в ответ Джастер. — А вы никак с открытыми глазами спать научились?

Заруба если и затаил на Шута обиду, то промолчал. Его помощники и вовсе отвернулись, будто никого не видели.

Впрочем, я была уверена, что их косые взгляды Джастера волнуют меньше всего. Да и вообще, мы скоро уйдём из города, можно об этом не думать.

До «Золотого яблока» мы дошли молча, но почти у самых ворот меня снова подстерегала неожиданность.

— Госпожа! Госпожа, постойте!