Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов

2 сентября 1900 г.

Печатается по подлиннику (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: без даты — Чехов, изд. Атеней, стр. 132; с датой 2 или 3 сентября 1900 г. — ПССП, т. XVIII, стр. 384.

Телеграмма. Дата устанавливается по служебной помете на телеграфном бланке: «Принята 2» и по телеграмме М. О. Меньшикова от 1 сентября 1900 г. (ГБЛ), на которую отвечает Чехов.

Повремените немножко… — В своей телеграмме Меньшиков выражал беспокойство по поводу отсутствия рассказа, который Чехов обещал написать для «Недели»: «Очень тревожимся. Нет рассказа». Вероятно, во время пребывания Меньшикова в Ялте в конце июля 1900 г. Чехов не только пообещал дать для «Недели» рассказ, но и рассказал его содержание и дал ему название «Калека». Об этом свидетельствует письмо Меньшикова к Чехову от 12 августа 1900 г.: «Дома я застал все по-старому. Редакция наша переехала на Фонтанку, и с балкона вид напоминает Венецию. Издатели наши просили передать Вам глубокую благодарность за Ваш прекрасный рассказ, которому единственно чего недостает — быть присланным для печати. В самом деле, что же с „калекой“? Жду не дождусь и уже начинаю тревожиться. У нас очень трудные времена — за деньги, за хорошие деньги не достать талантливых сотрудников, а отдавать старую „Неделю“ на съедение серой пишущей братьи — не хочется. Серьезно прошу, дорогой Антон Павлович, поддержите нас». В рукописях Чехова сохранилось начало рассказа «Калека», который так и не был завершен (см. т. 1 °Cочинений). Рассказ для «Недели» не был написан Чеховым.

3131. М. П. ЧЕХОВОЙ

2 сентября 1900 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVIII, стр. 384.

Год устанавливается по ответному письму М. П. Чеховой от 5 сентября 1900 г. (Письма М. Чеховой, стр. 159–160).

…кончу пьесу. — «Три сестры».

…надо дать ей пожить в Москве… — На это М. П. Чехова отвечала: «Теперь насчет мамаши. Конечно, отчего ей не приехать в Москву. Но если бы ты знал, как мне трудно было отвозить ее в Крым! Я в Москве в смысле хозяйства устроилась на студенческий лад, кровати совершенно нет, посуды тоже мало, все весной я отправила в Ялту. Хотя бы до половины октября она прожила в Крыму. Ведь польют дожди, начнут у нее ноги ломить, холодно, сыро. Комфорта такого, как у нас в Ялте, она нигде не найдет. И как будет грустно, если Рождество мне придется проводить не в Ялте, не в своей милой комнатке, я считаю ее своим настоящим домом. Если бы мать могла дотерпеть до половины декабря, когда я приеду? <…> После Рождества я взяла бы ее с собой в Москву до самой Пасхи. На Пасху привезла бы опять сама же обратно в Ялту <…> Как она поедет, кто будет ее сопровождать? На днях приедет Соня Малкиель в Ялту, быть может, она будет добра взять на себя эту обязанность? Она добрая девица. Она хотела побывать у вас проездом в Симеиз, где она будет жить недели три».

Ладыженский еще здесь. — См. примечания к письму 3128*.

Вишневский на меня сердится?.. — Этот вопрос был вызван отсутствием писем от Вишневского (см. примечания к письму 3123*). По этому поводу М. П. Чехова писала 5 сентября: «Вишневского Гликеша <Г. Н. Федотова> протурила от себя, и он поглупел еще больше. Живет он теперь в номерах. Сердиться на тебя и не думает».

3132. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ

5 сентября 1900 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано (с датой 5 августа 1900 г.): Письма, т. VI, стр. 89–91.

Дата «5 авг.», поставленная Чеховым ошибочно, исправляется на основании письма Вишневского от 31 августа 1900 г. (ГБЛ), на которое отвечает Чехов, и подтверждается содержанием письма: в начале августа Чехов лишь начал работу над пьесой «Три сестры» (см., например, письмо к Книппер от 14 августа) и сообщать, что «уже написал много», — не мог; в тот же день — 5 сентября — в письме к Книппер он повторяет то, что пишет и Вишневскому: что пьесу надо отложить до будущего сезона и что вскоре он собирается ехать в Москву.

Пьесу я пишу… — Отклик на следующие строки письма Вишневского: «Ждем с нетерпением пьесу Антона Чехова. Вы, наверное, слышали об этом модном писателе. Пьеса, на которой мы все и публика должны отдохнуть, т. к. оригинальной современной пьесы еще до сих пор нет, все играем переводные. Заранее можно предсказать пьесе Чехова громадный успех в Художественном театре, а автору больших авторских, ибо театр теперь вмещает 1500 р., и если играть пьесу в ноябре, то можно будет получить minimum 31 т<ысячу> авторских (без Петербурга потом). Надо было бы Антону Чехову поторопиться». О заинтересованности всего коллектива Художественного театра в скорейшем окончании работы Чехова над новой пьесой говорят и другие письма руководителей и артистов театра. Так, В. Э. Мейерхольд писал Чехову 4 сентября 1900 г.: «Неужели может случиться, что Вы не дадите нам Вашей пьесы в этом году?! Для меня это будет большое огорчение. Я все-таки, видите ли, рассчитываю получить рольку в Вашей пьесе. Сознаюсь. Уж очень тоскливо без дела, во-первых, а во-вторых, сыграть чеховского человека так же важно и интересно, как сыграть шекспировского Гамлета» (В. Э. Мейерхольд. Статьи, письма, речи, беседы, ч. I, стр. 80–81). Все это давало право позднее сказать Мейерхольду в «Докладе о репертуарном плане Государственного оперного театра имени К. С. Станиславского» 4 апреля 1939 г.: «…Художественный театр получил такого автора, как Чехов, общими усилиями театра. Что Вы думаете, Константин Сергеевич и Владимир Иванович привлекли его в театр? Нет, мы предъявляем наши права. Пусть что угодно пишут Владимир Иванович и Константин Сергеевич в своих воспоминаниях. Я тоже хочу написать свои воспоминания, но я ленив. Но я тоже предъявляю свои права, Ольга Леонардовна тоже предъявит свои права, Вишневский тоже предъявит свои права, Москвин и т. д., потому что все мы его тащили в театр, все мы его окружали такой заботой и так его обволакивали лаской, что он почувствовал, что он идет в свою среду» (там же, ч. II, стр. 476).

…пока я не в Москве, судить о ней не могу. — К. С. Станиславский писал в своих воспоминаниях: «…он никогда не умел критиковать своих пьес и с большим интересом и даже удивлением слушал мнения других. Что его больше всего поражало и с чем он до самой смерти примириться не мог, это с тем, что его „Три сестры“, а впоследствии „Вишневый сад“, — тяжелая драма русской жизни. Он был искренне убежден, что это была веселая комедия, почти водевиль. Я не помню, чтобы он с таким жаром отстаивал какое-нибудь другое свое мнение, как это, в том заседании, где он впервые услыхал такой отзыв о своей пьесе» («А. П. Чехов в Художественном театре». — Станиславский, т. 5, стр. 348–349).

Называется она «Три сестры» (как Вам уже известно)… — К этому времени название новой пьесы Чехова уже не было тайной, так как еще 31 июля 1900 г. в газете «Новости дня» (№ 6175) была помещена небольшая информация: «Новая пьеса А. П. Чехова, которую он пишет для Художественно-Общедоступного театра, будет называться, по слухам, „Три сестры“».

…для Вас приготовляю роль инспектора гимназии… — Чехов специально для Вишневского писал в пьесе «Три сестры» роль учителя гимназии Федора Ильича Кулыгина. Вероятно, первоначально Чехов думал его сделать инспектором гимназии.

Если пьеса не сгодится ~ переделаю… — О доработке «Трех сестер» см. примечания к письму 3184*. Впервые пьеса была поставлена Московским Художественным театром 31 января 1901 г.

Завидую Вам, что Вы часто бываете ~ в бане. — Чехов имеет в виду следующие строки из письма Вишневского: «В настоящее время я устроился в меблированной ком<нате> „Тюрби“ на Неглинной. Комната у меня отличная, хотя плачу очень дорого, но зато большая, светлая, веселая, чистая, много воздуха, электрич<еское> освещение и, главное, рядом с банями, а без них я не могу жить. Когда будете в Москве, надеюсь осчастливите и пожалуйста ко мне в гости. На днях у меня было новоселье и пили чай: Марья Павловна, Ольга Леонар<довна> и Владимир Иванович; им мое помещение очень понравилось».

Пристрастие Вишневского каждый день ходить купаться в Сандуновские бани стало предметом одной из шуток Чехова, о которой позднее вспоминал К. С. Станиславский: «…Антон Павлович не мог смотреть без улыбки на А. Р. Артема и все говорил:

— Я же напишу для него пьесу. Он же непременно должен сидеть на берегу реки и удить рыбу…

И тут же выдумал и добавил:

— А Вишневский будет в купальне рядом мыться, плескаться и громко разговаривать…