Пути Звезднорожденных - Александр Зорич

Много, очень много могущественных Изменений и Обращений таили эти неприметные черные камни. Но Ийен сейчас нужно было лишь одно, отнюдь не самое диковинное.

Дым застил глаза. Жар от пламени и проносящихся мимо горящих коней был страшен. Ийен была всего лишь тенью Звезднорожденного и она была вполне смертна в обычном смысле, как и все грюты вокруг нее. Но она знала: за невыполнение долга Властелин введет ее в смерть так, что смерть от его руки будет неизмеримо страшнее той, обыденной, которую можно принять от пламени или мечей Пелнов.

Ийен швырнула камни перед собой. Истинное Наречие Хуммера в устах тени Звезднорожденного обратило их плотными облаками, каких не рождает природа. В этих облаках, похожих на исполинские клочья распушенной шерсти, смешались влага и земляная пыль. И подобно тому, как над лесом Властелин и хушаки восставили убийственную стену яростного ненастья, Ийен бросила на «оливковое пламя» и сотни объятых пламенем грютов стену-щит, стену-спасение.

– Умница!

Сарганна ликовал. Жизнь нравилась ему все больше и больше.

11

Хармана и Герфегест пребывали в губительном оцепенении. Было ясно, что гибель близка, и совершенно неясно, как ее предотвратить.

Царил такой шум, что разобрать даже самый громкий крик не представлялось возможным. Горхла отчаялся что-то втолковать им. В красных глазах Торвента застыл ужас.

Они знали, где Властелин, но были, похоже, бессильны предпринять хоть что-то. Сейчас погибнет вторая «дева» – и тогда конец. Молнии на Стене Сокрушения наливались гибельным огнем.

Тело Элая содрогалось в конвульсиях. Изо рта пошла кровавая пена. Властелин взялся за своего «племянника» всерьез.

И тогда блеснул топор Горхлы. Но конвульсии сына Элиена были столь сильны, что карлик промахнулся и широкое лезвие вошло в землю справа от его головы.

– Ты что делаешь?! – проорала Хармана, отталкивая Горхлу в сторону.

Карлик не расслышал ее гневного возгласа. Но лицо Хозяйки Гамелинов говорило само за себя.

Скорчив такую дикую рожу, что от ее созерцания мог бы свалиться в обморок и хушак, Горхла схватил себя за ухо.

– Уши, Хуммер вас раздери! Зов Властелина!

Понимая, что его никто не расслышит и на этот раз, Горхла выхватил нож и показал на себе, проведя лезвием вдоль основания уха.

Первым понял Герфегест. Ну что же – уши значит уши. Вот только рубить их совершенно необязательно. Все равно не поможет.

Герфегест демонстративно заткнул свои уши пальцами – мол, может так лучше? Горхла утвердительно кивнул.

Хозяин Гамелинов лихорадочно соображал, что может послужить хотя бы временной преградой зову Властелина. Времени на аккуратные надрезы, из которых можно было бы неспешно надоить потребное количество крови, не было. Герфегест хватил себя ножом по мякоти в промежутке между большим и указательным пальцами на левой ладони.

Герфегест и Элиен – Братья по Крови. Элай – родной сын Элиена. Как знать, может быть даже крохотной пылинки отцовской крови сейчас достанет Элаю, чтобы перебороть гибельное наваждение?

Хармана и Горхла опустились на колени, придерживая бьющегося в конвульсиях Элая. Герфегест щедро загреб ладонью земли и смешал ее со своей кровью. Он вылепил два сочных земляных шарика.

Хармана ухватила Элая за нос, а Герфегест залепил уши непутевому сыну Элиена кровавой землей. Для надежности он сорвал с себя пояс и перевязал уши Элая, пропустив матерчатую змею по лбу юноши.

Конвульсии Элая продолжались. Тогда Хармана, не долго думая, наградила его двумя увесистыми пощечинами. И еще двумя. И еще.

Тем временем Горхла уже взобрался на деревянную башню со все еще целой «кричащей девой». Торвент, затаив дыхание, следил за карликом. В любое мгновение совсем крохотная на фоне внушительного обнаженного зада «девы» фигурка могла раствориться в огненном вихре.

Зрачки Элая наконец показались из-под век. Хармана с Герфегестом рывком поставили наследника оринского престола на ноги, без особых церемоний разворачивая его лицом к Стене Сокрушения, на которой дозревала молния, призванная сокрушить вторую «кричащую деву».

Элай, кажется, пришел в себя. И не просто пришел в себя – он вновь изменился, как в тот день, когда с его помощью были сокрушены Врата Хуммера.

– Я иду к тебе, Властелин, – сказал он.

К своему удивлению, и Хармана, и Герфегест, и Торвент расслышали его слова. Потому что они были произнесены на Истинном Наречии Хуммера.

«Я иду к тебе, Властелин», – гулким эхом отдалось в сознании Урайна, который, соединив Коготь Хуммера с пятью мечами хушаков, был уже почти готов вложить свою волю в быстрый, как мысль, огонь, направленный на сокрушение «кричащей девы».

С такими словами, по замыслу Властелина, Элай должен был уйти в небытие, ибо именно к этому склонял его Зов.

Но нет! Потрясенный Властелин услышал продолжение: «Хуммер-Дархва…»

Элай заклинал Хуммера могущественной Формулой Обращения.

«Молчать!» – послал Властелин истерический приказ.

Но Элай был глух к нему. Зато Властелин услышал: «…рагга-ннэ арпал вахав-дарх».

«Хуммер-Светоносец, дай мне Свет!»

Те же слова, какими Урайн чуть больше года назад призвал из небытия хушаков.

Великая Мать Тайа-Ароан помогла своему дерзкому внуку, передав его просьбу Спящему. Свет пришел.

12

Хармана и Герфегест с первых слов Элая разгадали его замысел. Разгадал его и Торвент.

«Я иду к тебе, Властелин», – этим Элай принимал на себя всю мощь слуги Хуммера, которую тот намеревался обрушить на «кричащую деву».

Второй формулой, обращенной к Хуммеру, Элай укреплял свое несгибаемое намерение вернуть Урайну его же собственную мощь в виде светозарной огненной стрелы.

Как и в день сокрушения Врат Хуммера, Хармана, Герфегест и Торвент соединились с Элаем в единый самосозвучный клин Силы и помогли сыну Звезднорожденного в его самоубийственном начинании.

Сто тысяч людей замерли, ослепленные и потрясенные до глубины души ярчайшей мертвенно-зеленой вспышкой, которая озарила поле битвы.

Свет пришел.

Он вошел в плоть и разум сына Звезднорожденного и в него же вошла молния, исторгнутая Стеной Сокрушения по призыву Урайна и хушаков – не в их власти было обратить ее назад.

Спустя неделимое мгновение времени, Коготь Хуммера и мечи дионагганов приняли всю исполинскую ярость Стены Сокрушения. И всю ярость Великой Матери Тайа-Ароан. Но прежде них этот сверхчеловеческий удар испытал Элай, сын Элиена, бывшего свела Вольного Города Орин.

13

Перед глазами Властелина стлался непроглядным узорочистым саваном лилово-алый туман. Он не видел ничего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});