Ритуал - Маркус Хайц

— И почему не предпринимаете ничего, а только досаждаете мне словами? — Жан прошел мимо него. — Берегитесь, когда будете пробиваться через подлесок. У нас сперва стреляют и лишь потом смотрят, во что целились.

— Не беспокойтесь, мсье Шастель. Я всегда нападаю сзади.

Коснувшись треуголки, легат отвернулся.

Григория видела, что мужчины долго говорили и что после Жан продолжил свой путь.

— Проследи, чтобы хватило воды для благословений, — приказала она сестре Магдалене. — А я посмотрю, достаточно ли хлеба для раздачи. Его давно уже должны были привезти.

С этими словами она поспешила с холма, чтобы перехватить лесника подальше от чужих глаз и ушей. Она протискивалась сквозь толпу паломников, пока не увидела его одинокую фигуру на узкой дороге, ведущей в Бессейр.

Аббатиса прибавила шагу, но все равно ей потребовалось некоторое время. Лесника она нагнала в низине, куда спускалась заросшая тропинка. Поспешно схватив его за руку, она утянула его с проселка в укрытие за кустами дрока.

Не успела она открыть рот, как он прижался губами к ее губам, его руки ласкали ее лицо и шею. Григория затрепетала.

— Остановись, — слабо попросила она. — Я должна тебе кое-что рассказать, Жан.

Ее тон вынудил его нежно отстраниться.

— Я даже не думал, что так скоро буду тосковать по тебе, — признался он и прижал ее руку к губам. — Я чувствую себя как юноша по первой весне. — Тут он посерьезнел. — Иезуит все знает, да?

Она кивнула.

— Жан, это моя вина, что здесь объявился легат. Вполне возможно, он уже напал на след Антуана.

Она рассказала о написанном ею послании, о том, как к ней попала одежда неизвестного, который приехал во Францию с особой верительной грамотой от папы и исчез при загадочных обстоятельствах.

— Думаю, его разорвала бестия.

Жан тут же вспомнил человека, которого застрелил в Виварэ Антуан.

— Нет, его убила не бестия. Борюсь, это были мы, — растерянно прошептал он. — О человеке, чей труп я бросил в ручей, мы ничего больше не слышали. Никто его не искал, никто о нем не спрашивал, никто не нашел его останков.

— Если он был оборотнем, то не мог быть посланником из Рима, — возразила она. — Святой престол не потерпел бы при себе такую адскую тварь.

— Значит, в тару его превратила наша бестия. Если посланник приехал в Жеводан, чтобы разведать что-то по приказу Рима, то в своих разъездах он мог наткнуться на бестию. Она самка. Возможно, ей нужен был самец, чтобы ее осеменить. Мы отняли у нее самца, и теперь она нам мстит.

— И мы так и не знаем, что ему тут было нужно.

— А если он случайно заехал в наши края? — Сорвав травинку, Жан растер ее пальцами. — Без толку ломать голову, Григория. Король Людовик по-прежнему утверждает, что бестия мертва, и ничего больше не предпринимает. Легат доказал людям лишь то, что Господь заставляет себя ждать. Молодой маркиз д’Апше пригласил меня и еще несколько охотников устроить облаву. — Даже произнося следующие слова, Жан не утратил самообладания: — Я чувствую, что это будет конец Антуана, но, по крайней мере, он умрет не от руки иезуита, а от моей. Насколько возможно, я сохраню правду в тайне. Не ради себя, а ради Пьера и Флоранс. Если когда-нибудь они захотят вернуться в Жеводан, пусть живут в мире.

Григория удивленно посмотрела на него.

— Значит, ты даешь согласие на их свадьбу? — Ее вопрос прозвучал не слишком уж радостно. И только она собралась с мыслями для признания, как он кивнул и продолжил:

— Я признаю мою ошибку. Пьер ее любит, и чем скорее они обручатся и уедут отсюда, тем лучше для них обоих. За пределами Жеводана у них есть будущее. Я останусь здесь. С тобой. Та единственная ночь, которую мы провели вместе, навсегда привязала меня к тебе. Ни одна другая женщина не сможет завоевать мое сердце. — Он посмотрел ей в глаза. — Если бы я мог, Григория, я сейчас же взял бы тебя в жены.

— А как быть с самкой луп-гару? — попыталась отвлечь его аббатиса. Выглядела она нервной, напряженной. — Ты хочешь сказать, что вместе с маркизом вы в один день уничтожите обоих оборотней?

— Она будет там, чтобы защитить Антуана, в этом нет сомнений. А значит, она вместе с ним падет от серебряных пуль. — Опершись о мушкет, он поднялся с травы. Потом он погладил ее щеку и долгим и нежным поцелуем коснулся лба. — Не тревожься. Я вскоре увижу, могу ли доверять Богу или нет.

Он уже почти выбрался из кустов на проселок, когда услышал из-за спины ее голос:

— Жан, я…

— Да?

Она быстро понурилась, чтобы он ничего не мог прочесть по ее лицу.

— Я… пусть твоя рука не дрогнет, чтобы твой сын не страдал.

— Я позову тебя, как ты и хотела, как только застрелю луп-гару.

— Нет! Нет, этого я больше не хочу. Я останусь в церкви и буду молиться, чтобы Господь принял души несчастных на небеса. Антуан и самка, по сути, неповинны в ужасных поступках, которые совершили.

Кивнув, Жан ушел.

Григория осталась одна. Самообладания ей хватило ровно настолько, чтобы за Жаном сомкнулись темно-зеленые ветки и его шаги затихли, но после она с мучительным стоном упала на колени.

«Значит, надежды нет, Господь. Что мне делать теперь?»

Понемногу она начала понимать, как Жан мог отчаяться в справедливости Бога.

Глава 30

21 ноября 2004 г. 21.22. Хомбург. Германия

Едва он устроился в засаде, как на дороге появился «BMW» и, визжа тормозами, затормозил. Полетевшие во все стороны камешки застучали по «кайену». Дверцы распахнулись, под подошвами заскрипел гравий.

— Проклятье, они сбежали в лес! — раздался мужской голос. — Достаньте приборы ночного видения. Не забывайте, женщина нужна мне живой. Мертвая она ни на что не годится.

«Женщина?» Эрик задался вопросом, что им нужно от Лены. И намеревался получить ответ.

Он осторожно приподнялся. Мужчин было трое, все с винтовками с оптическими прицелами на стволах. Двое остались возле капота «кайена», третий поспешно вернулся к «BMW» и уже открыл багажник.

— А с парнем что делать? — спросил второй.

— А что с ним надо делать? — отозвался тот, кто стоял ближе всех к «порше», винтовку он держал на плече.

Слева вдоль горла у него тянулись три глубоких шрама. Человек несведущий решил бы, что они свидетельство тому, что в какой-то схватке он вышел победителем. Эрику же слишком хорошо были знакомы такие линии. Такие знаки оставлял на человеке оборотень, если не убивал жертву.

— Кастелл защитил ее в Петербурге. Ты думаешь, он отдаст ее нам, если его вежливо попросить? Он слишком опасен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});