Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

Якова наконец-то спало оцепенение. Он упал рядом с ней на колени и неуверенно коснулся ее плеча.

— Злата... Замерзнешь. Не плачь…

Злата дернулась, сбрасывая с себя его руку, и резко повернулась. В отсвете летящего снега она казалась белой, а глаза не зелеными, а черными.

— Я только и делаю, что пристаю к тебе! Взваливаю на тебя свои проблемы! А теперь еще и это! — закричала она. — Я сама не знаю, как так получилось! Я не планировала! Мне вообще сейчас все это не нужно! А тебе, наверняка, тем более! Но ты!.. Блин, да в тебя невозможно не влюбиться!

Последнее отчего-то прозвучало обиженно, но Яша этот факт проигнорировал, потому что от такой новости просто-напросто опешил. В смысле — в него невозможно? Даже когда рядом мелькает Клим? И другие тоже? Серьезно?

— Мне ужасно стыдно перед тобой, я и так виновата, а теперь еще и это! Я держалась как могла, но вот сейчас… Яш, ты снова на меня смотришь! — это уже было произнесено едва ли не с негодованием, и Яков, который еще не успел отойти от первого шока, немедленно перепугался. Злата скрестила руки на груди. — Давай уже прямо, — потребовала она. — Мне мерещится, или у меня есть шанс? Я обещаю достойно воспринять твой отказ и за тобой не бегать.

И, видимо, в подтверждение того, что она действительно так сможет, она громко всхлипнула и шмыгнула носом.

Яков открыл рот, закрыл рот. Злата продолжала прожигать его взглядом, и в глазах у нее все еще стояли слезы. Ему нужно было время, чтобы решить, что теперь делать, как правильно ответить. Потому что ее признание было больше похоже на обвинение. Заверить, что любит ее? Что тоже хочет быть с ней? Или наоборот, сказать, что ей сейчас действительно лучше не вступать ни в какие отношения, передохнуть... Он замешкался, и Злата поняла все по-своему.

— Понятно, — снова всхлипнув, кивнула сама себе Злата. — Все ясно. Я опять все придумала.

«Опять все придумала». Что значит: опять?

Она провела рукой по лицу, но сотворить заговор невербально ей не удалось. Злата открыла рот, чтобы произнести его вслух, но вместо этого лишь судорожно вздохнула. И Якова словно встряхнуло. Боги, о чем он думает? Она набралась смелости, призналась ему, явно напугана, а теперь еще и уверена, что он не отвечает ей взаимностью, а он, вместо того, чтобы успокоить, лишь заставляет ее сильнее мучиться. Да что с ним, в самом деле? Будто не рад! Будто не знает, как утешить! Определенно, сделав его старшим в большой семье, жизнь готовила его к этому моменту. Он достал из кармана куртки чистый носовой платок и аккуратно вытер с щек Златы слезы. Никакой магией нельзя заменить человеческое участие.

— Не плачь, — попросил он. — Пожалуйста.

— Становлюсь страшной? — нервно усмехнулась Злата.

— Глупости. Просто на морозе не надо. И надо встать, а то замерзнешь. Давай.

Он поднялся сам и помог подняться ей.

Злата забрала платок и высморкалась в него, отвернувшись. Снова шмыгнула носом и неловко произнесла:

— Извини, я постираю.

— Злата…

— Да?

— Я тебя люблю.

Злата подняла на него заплаканное бледное лицо, пошедшее красными пятнами. Их хорошо было видно в свете окна, рядом с которым они сейчас стояли.

— Честно? — шмыгнула носом Злата.

— А можно любить не честно? — не понял Яша.

Она отвела взгляд.

— Больше всего на свете, — выдохнул Яша. — Я в тебя влюбился, когда ты взяла в руки моего щенка. Ты просто не представляешь. И когда ты пришла ко мне… Я был так счастлив, и одновременно так боялся, и…

— Меня боялся?

— Нет, конечно. Боялся, что сделаю что-нибудь не так, и ты обидишься, или тебе станет скучно, или, еще хуже, тебе будет плохо…

— Я так виновата…

— Нет…

— Да! — вдруг закричала Злата и посмотрела на него широко распахнутыми глазами. — Я виновата! Зачем ты мне врешь?

— Я не вру.

Она снова всхлипнула, а до Якова вдруг дошло. Все это время она продолжала переживать о произошедшем. И молчала. И вела себя как ни в чем не бывает. А он-то думал, что ей все равно и она предпочла об этом просто забыть. И впрямь дурак.

— Злата, — позвал он. — Ты была под проклятьем. И ничего действительно страшного не произошло.

— Я обманула тебя! Я последняя, кто имел право так поступить, но я обманула!

— Почему — последняя?

— Потому что я знаю, каково это. И я все равно…

— Злата…

— Ты должен меня ненавидеть! И Клим тоже! А вместо этого вы пустили меня к себе как ни в чем не бывало! И ты говоришь, что все еще любишь! Это ненормально, Яш!

— Так, — нахмурился Яков и взял ее за плечи, заставляя посмотреть ему в лицо. — Во-первых, мне не за что тебя ненавидеть, а во-вторых… ну, в общем… не придумывай за меня, что я должен чувствовать. Ладно? Я тебя люблю. И ни в чем не виню.

Злата взглянула на него удивленно, потом опять отвела глаза и снова шмыгнула носом.

— Хватит играть в благородство, — попросила она, впрочем, не очень уверенно.

— Это не благородство, — качнул головой Яков. — Или ты правда считаешь, что я обязан преисполниться ненависти и начать тебе мстить? Эй, Злата!

Но она снова заплакала, потому что, видимо, именно так и считала, и Яша не придумал ничего лучше, как обнять ее.

— Это глупость.

— Но я так и поступила… — глухо прорыдала она ему в куртку. — Просто ты лучше меня…

Наверное, у него не было права спрашивать. Но происходящее ее мучило, а он не знал, как помочь ей, не выяснив, что произошло. Да и вообще, кажется, у них тут происходил очень уж откровенный разговор, так что, возможно, стоило хотя бы попытаться.

— Тебя кто-то обидел, да? Обманул?

— Я сама себя и обманула, и обидела. Потому что дура!

— Ты не дура!

— Дура! — она оттолкнула его и отошла, лицо ее искривилось. — Я придумала себе сказку и не послушала тех, кто умнее!

— Я не верю.

— Ах, не веришь?

Она снова высморкалась в его платок.

— Хочешь посмеяться? — спросила она и опять всхлипнула. — Это очень смешная