50 знаменитых убийств - Александр Фомин

Конечно, чтобы подпасть под революционную кару, великий князь Сергей должен был накопить и накопил бесчисленное количество преступлений перед народом. Деятельность его проявлялась на трех различных поприщах. Как московский генерал-губернатор, он оставил по себе такую память, которая заставляет бледнеть даже воспоминание о пресловутом Закревском [в 1828–1831 гг. — министр внутренних дел, прославился своей жестокостью при подавлении «холерных бунтов»]. Полное пренебрежение к закону и безответственность великого князя сделали из Москвы поистине какое-то особое великокняжество. Преследование всех культурных начинаний, закрытие просветительных обществ, гонения на бедняков-евреев, опыты политического развращения рабочих, преследование всех протестующих против современного строя, — вот в какого рода деяниях выражалась роль убитого, как маленького самодержца Москвы. Во-вторых, как лицо, занимающее видное место в правительственном механизме, он был главой реакционной партии, вдохновителем всех репрессивных попыток, покровителем всех наиболее ярких и видных деятелей политики насильственного подавления всех народных и общественных движений. Еще Плеве заезжал к великому князю Сергею за советами перед своей знаменитой поездкой в Троицкую лавру, за которой последовала поездка на усмирение полтавских и харьковских крестьян. Его другом был Сипягин [см. предыдущую главу], его ставленником был Боголепов [министр просвещения, ужесточивший преследование студентов за революционные выступления]. Все политическое направление правительства отмечено его влиянием. Он боролся против слабой попытки смягчения железного режима Святополком-Мирским [министр внутренних дел, пришедший на смену Плеве, пытался идти по пути сотрудничества с оппозицией], объявляя, что «это — начало конца». Он провел на место Святополка своих ставленников — Булыгина и Трепова, роль которого в кровавых январских событиях [речь идет о так называемом «кровавом воскресенье», Булыгин — министр внутренних дел, сменивший Святополка-Мирского, Трепов — генерал-губернатор Петербурга] слишком известна. Наконец третье поприще его деятельности, где роль его была наиболее значительна, хотя и наименее известна: это — личное влияние на царя. «Дядя и друг государев» выступает здесь как наиболее беспощадный и неуклонный представитель интересов династии».

Но все это Иван Каляев скажет позже, а сейчас он, одевшись извозчиком, выслеживает маршруты перемещения московского генерал-губернатора. Вскоре ему и Моисеенко удалось установить внешний вид кареты великого князя. Также было выяснено, что два-три раза в неделю Сергей Александрович ездит в Кремль. Предварительный этап подготовки был завершен.

В начале декабря Савинков отправился в Баку, для того чтобы встретиться с рекомендованным Азефом человеком и предложить ему принять участие в покушении. Этого человека найти не удалось, но Бакинский комитет партии рекомендовал вместо него Петра Александровича Куликовского, давно стремившегося принять участие в террористической работе. Савинков встретился с Куликовским и взял его в дело.

Но в Москве тем временем произошли некоторые изменения. 5–6 декабря в городе прошли студенческие демонстрации. Московский комитет партии эсеров, не зная о деятельности боевой организации, опубликовал следующее заявление: «Московский комитет партии социалистов-революционеров считает нужным предупредить, что если назначенная на 5 и 6 декабря политическая демонстрация будет сопровождаться такой же зверской расправой со стороны властей и полиции, как это было еще на днях в Петербурге, то вся ответственность за зверства падет на головы генерал-губернатора Сергея и полицмейстера Трепова [тогда еще Трепов был московским обер-полицмейстером]. Комитет не остановится перед тем, чтобы казнить их».

То ли напуганный заявлением эсеров, то ли по каким-то другим причинам Сергей Александрович сменил место жительства. Террористам пришлось вновь выяснять, где он обитает и какими маршрутами перемещается по городу. Вскоре стало известно, что генерал-губернатор живет в Нескучном дворце. Наблюдение показало, что он продолжает ездить в Кремль в различные дни и часы, но по одному и тому же маршруту. Во избежание дальнейших недоразумений Савинков встретился с представителем Московского комитета партии и, убедившись, что у комитета нет реальных шансов убить Сергея Александровича, попросил прекратить деятельность в этом направлении.

10 января до Москвы дошли сведения о трагедии, накануне разыгравшейся в Петербурге (подробней в следующей главе). Скорее всего, опасаясь мести со стороны революционеров, Сергей Александрович снова переехал, чем, возможно, несколько отсрочил свою гибель. На этот раз он поселился в Николаевском дворце, расположенном непосредственно на территории Кремля. Моисеенко пошел на очень дерзкий шаг. В то время доступ в Кремль был свободным, и он остановился со своими санями прямо у Царь-пушки, на глазах у многочисленных городовых и филеров. Благодаря этому Моисеенко вскоре смог установить, что генерал-губернатор часто выезжает через Никольские ворота. Дальше было установлено, что он ездит в свою канцелярию на Тверской. Но поездки Сергея Александровича были нерегулярными, и это затрудняло осуществление покушения. Оставалась возможность выяснить маршрут какого-либо торжественного выезда из газет.

Между тем в Москву прибыл из Петербурга некто Рутенберг — участник демонстрации 9 января. Он сообщил Савинкову, что в столице восстание, и предложил переместить боевую организацию туда, чтобы поддержать рабочее движение. Савинков совершил поездку в Петербург, где, правда, убедился в том, что рабочее движение обессилено потерями и попытки возродить его вряд ли принесут успех.

В конце января 1905 года подготовка покушения перешла в финальную стадию. Каляев, которому на этот раз отводилась роль одного из главных исполнителей, продал сани, лошадей и совершил поездку в Харьков, откуда вернулся с новыми документами (террористы не хотели, чтобы полиции стал известен их способ наблюдения в случае ареста Каляева).

2 февраля в Большом театре должен был состояться спектакль в пользу Красного Креста. Пропустить это представление великий князь не мог. На этот день и было назначено покушение. Савинков съездил в Юрьев, где Дора Бриллиант хранила динамит, и вместе они привезли взрывчатку в Москву.

Было подготовлено две бомбы. Одну получил Каляев, другую — Куликовский. Два метателя были нужны, потому что было непонятно, каким именно маршрутом великий князь поедет в театр. В 8 часов вечера Каляев занял позицию на Воскресенской площади, а Куликовский в проезде Александровского сада. Оба метателя были одеты крестьянами. В начале девятого показалась карета великого князя. Она свернула на Воскресенскую площадь. Каляев уже поднял руку, чтобы бросить бомбу, но в последний момент увидел, что в карете, кроме Сергея Александровича, находится его семья: жена и двое детей. Террорист не бросил бомбу. Впоследствии все товарищи по боевой организации одобрили решение Каляева. Теперь оставалась надежда, что обратно семья поедет раздельно. Но по окончании спектакля великий князь вышел из театра в сопровождении супруги и детей. 2 февраля покушение так и не состоялось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});