Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964 - Александр Фурсенко

В начале февраля Кастро сделал одно ободряющее заявление, в которое он сам не особенно верил. Он согласился с Хрущевым в том, что в результате карибско-то кризиса вероятность вторжения США на Кубу в ближайшие два-три года практически сведена к нулю. Хрущев и Кастро ждали такого заявления от Кеннеди. Теперь Кастро считал, что учитывая грядущие президентские выборы, до 1968 или 1969 года вторжение, похоже, не грозит.

План «Мангуста» в 1963 году

В начале февраля 1963 года Куба вновь стала горячей политической проблемой для администрации Кеннеди. Приводя «не прекращающиеся, абсолютно неопровержимые и достоверные доказательства», сенатор Кеннет Китинг, «овод» кубинской проблемы, заявил, что на Кубе укрыты по крайней мере 40 советских баллистических ракет среднего радиуса действия. Страшные предсказания Китинга в октябре оказались верными, и поэтому его новые утверждения были восприняты серьезно. 7 февраля Роберт Макнамара дал беспрецедентный двухчасовой брифинг, транслировавшийся в прямом телеэфире. Он представил фотографии возможных укрытий на острове советских баллистических ракет. Касаясь заявлений сенатора Китинга, Макнамара сказал: «Я не дам голову на отсечение, что в этих укрытиях размещены ракеты, и надеюсь, что и он этого не сделает, на основании представленных вам только что снимков»{33}. Однако косвенно администрация вынуждена была признать, что ее оценки количества советских вооруженных сил на Кубе слишком занижены. Результаты последней аэрофотосъемки показывали, что после того как, по крайней мере, 5000 человек обслуживающего персонала баллистических ракет и ИЛ-28 покинули Кубу, на острове осталось 18 000 солдат{34}.

Политическая дискуссия по поводу присутствия советских вооруженных сил на Кубе побудила Кеннеди вновь поднять этот вопрос перед советским руководством. В конце октября и начале ноября два лидера обсуждали данную проблему. Дискуссия завершилась туманным обещанием Хрущева, что персонал, обслуживающий оружие, которое «вы называете наступательным», покинет остров вместе с вооружением. Это, похоже, устраивало президента до тех пор, пока Кеннеди не понял, что его администрация занизила число советского персонала по крайней мере в два раза. 9 февраля под давлением средств массовой информации и Конгресса Дин Раек поставил этот вопрос перед Анатолием Добрыниным. Он попросил СССР поддержать усилия администрации Кеннеди и успокоить критиков из Конгресса, сделав заявление, отрицающее увеличение советского военного персонала и дающее гарантии скорейшего сокращения имеющегося{35}.

В русле новой политики, заключавшейся в том, чтобы кубинский фактор не мешал улучшению отношений с США, Хрущев решил, что попытается убрать с Кубы все еще остающиеся там войска. Он не мог сделать это мгновенно, так как для этого нужна была поддержка со стороны Кастро. Хрущев, однако, считал, что надо по крайней мере показать американцам свои намерения. Через десять дней после визита Раска к Добрынину Москва проинформировала Вашингтон, что администрация Кеннеди может объявить в американской прессе о решении Кремля «отозвать с Кубы к середине марта несколько тысяч советских военнослужащих»{36}.

Из источников в госдепартаменте и вокруг него СССР стало известно, что зимой 1963 года Кеннеди может прибегнуть к агрессивной политике в отношении Кубы. Были известны сказанные в начале года слова Эдвина Мартина, помощника госсекретаря, о том, что благодаря пакету новых мер, которые готовится осуществить администрация Кеннеди, «с Кастро будет до июля с. г. покончено»{37}. В середине февраля президент Венесуэлы Ромуло Бетанкур нанес официальный визит в Вашингтон. Клерк госдепартамента сообщил источнику КГБ, что Бетанкур присоединился к требованиям правительства Гватемалы «принять решительные меры против Кубы»{38}.

Однако советские руководители были убеждены, что сам Кеннеди навряд ли одобрит вторжение на Кубу. Источник КГБ докладывал, что конгрессмены и губернаторы осаждают Белый дом, требуя действий. Сторонники жестких мер связывали решение проблемы Кубы с шансами переизбрания Кеннеди в 1964 году. Водораздел по поводу способов решения кубинского вопроса проходил между сторонниками интервенции, возглавляемыми Макджорджем Банди, большинством военных, правым меньшинством из госдепартамента и критиками военного решения, представленными Эдлаем Стивенсоном, Артуром Шлезингером младшим и председателем Объединенного комитета начальников штабов Максуэлом Тейлором. Противники вторжения утверждали, что оно потребует по крайней мере 20 000 человек и будет длиться достаточно долго. В этом раскладе сил Кеннеди склонялся на сторону оппонентов военного решения{39}.

Тем не менее перед лицом явной эскалации агрессивности США Кремль был весьма обеспокоен возможным изменением политики Кеннеди в отношении Кубы. КГБ вновь подготовил дайджест последних сообщений о намерениях президента в отношении Кастро. Хотя дайджест не содержал ни описания явно выраженной позиции президента, ни прогнозов будущих действий США, но тем не менее выявил активизацию кубинской политики Белого дома, не указывая, что грядет новый Залив Кочинос. Однако имеющихся доказательств было для Кремля достаточно. Через несколько дней после рассылки пяти экземпляров доклада КГБ в МИД и в ЦК Андрей Громыко отвел посла США в сторонку и посетовал на то, что Хрущев чувствует изменение позиции Кеннеди в отношении Кубы{40}.

И в самом деле, администрация Кеннеди ужесточала политику в отношении Фиделя Кастро. Поскольку президента Кеннеди волновали подрывные действия Кубы против стран Латинской Америки, в особенности Венесуэлы, а общественность была обеспокоена таинственным советским присутствием в Карибском бассейне, в марте 1963 года специальная группа в расширенном составе приняла новые решения по Кубе{41}.15 марта впервые после гибели плана «Мангуста» в ноябре эта группа санкционировала «хитроумную программу саботажа». Через радиоэфир и вымышленные письма кубинцам ЦРУ рассчитывало вынудить Советы как можно быстрее убрать свой воинский контингент{42}. Хотя новый вариант плана «Мангуста» был скромнее по сравнению с предшествующим, братья Кеннеди ожидали больших результатов{43}. И снова ЦРУ чувствовало необходимость предостеречь политиков от нереальных надежд на массовое народное восстание{44}. Представив аргументы, приводимые во время дебатов весной 1963 года, ЦРУ вновь повторило, что если беспорядки и произойдут, то это поставит Вашингтон «перед дилеммой: либо до подавления восстания осуществить военную интервенцию, либо беспомощно наблюдать под носом „кровавую баню по типу венгерской“{45}. „Единственно возможный эффективный путь, — считало ЦРУ, — это стратегия экономического удушения с целью ослабления и подрыва режима в сочетании с активным поиском каналов связи с недовольными и инакомыслящими некоммунистическими элементами в центрах власти правящего режима“{46}. Идея поиска влиятельных союзников в правительстве Кастро очень привлекала Джона Маккоуна, так как, по его мнению, это дало бы возможность избавиться от кубинского лидера. Он поручил ЦРУ разработать план „внести раскол между военными и режимом Кастро“{47}.

Получив варианты не устраивающих ее путей свержения кубинского режима, администрация Кеннеди не могла решить, как разделаться с Кастро. Несмотря на рекомендации ЦРУ возобновить осуществление программы саботажа и подрывных действий, Белый дом выбрал неудачное средство, которое Десмонд Фитцджеральд, новый глава Специальной рабочей группы ЦРУ по Кубе, насмешливо сравнил с тем, „как если бы привязать камень к проводу и перебросить его через линии высокого напряжения“{48}.

Фидель Кастро в СССР

К марту 1963 года физическое и моральное состояние Кастро настолько улучшилось, что он дал согласие посетить Советский Союз. Хрущев был в восторге и рассматривал визит как возможность поработать с кубинским лидером для максимального устранения потенциальных сфер конфликта с США в Карибском бассейне. Андрей Громыко, Малиновский и маршал Бирюзов, начальник Генерального штаба, подготовили для Хрущева аргументы, которые могли бы заставить Кастро отказаться от идеи подписания советско-кубинского договора безопасности или присоединения к Варшавскому пакту. Было известно, что Кастро хотел получить твердые гарантии безопасности Кубы при отсутствии советских ракет на острове. Но внешнеполитические советники Хрущева Доказывали, что США используют любой подобный договор как предлог для ужесточения международной изоляции Кубы и поддержки антикоммунистических элементов на самом острове. Кремль опасался, что Кастро толкнется с сильной внутренней оппозицией, если будет бороться с США вместо того, чтобы направить свои усилия на наведение железного порядка дома{49}.