Петр Грушин - Владимир Светлов

Цели 8630 больше не было, но об этом еще никто не знал, кроме все‑таки выбравшегося из самолета и спускавшегося на парашюте Пауэрса. Тем временем Айвазяну и Сафронову летевшим на своих МиГах на высоте 10–11 км курсом, по которому ранее летел У‑2, была поставлена задача: преследовать цель 8630 (данные о которой продолжали поступать на командный пункт) и в случае ее снижения атаковать и сбить. В результате они сами оказались целями для ракетчиков – самолет с неработавшим ответчиком «Я свой» Айвазяна и самолет с работавшим ответчиком Сафронова были восприняты как цель, преследуемая перехватчиком. Еще через несколько минут, когда они получили приказ вернуться на аэродром, их маршрут прошел через зону поражения 4‑го дивизиона 57‑й бригады майора А. Шугаева, в котором была неисправна аппаратура госопознавания. В этот момент уже оба самолета были восприняты как противники. Запросив командный пункт о внезапно появившихся целях, Шугаев получил ответ, что в воздухе своих самолетов нет и цель надо уничтожить. Новый трехракетный залп, сделанный в 9 часов 23 минуты, пришелся по самолету Сафронова…

В этот момент за опустившимся на землю Пауэрсом уже была выслана группа захвата. Вскоре новость об уничтожении самолета‑нарушителя долетела до Москвы. Всем находившимся рядом с Мавзолеем довелось стать свидетелями того, как Хрущев энергично поздравил Бирюзова, а среди посвященных в тайну этого события пошло гулять – «сбили, первой ракетой». Добралась радостная весть и до Грушина. Чьей ракетой, гадать не пришлось. На Урале находились только его «750‑е». Тут же на него и находившегося все это время рядом Расплетина посыпались поздравления. Все «непосвященные» только удивленно переглядывались – что за именинники такие веселятся рядом? Им ждать ответа пришлось еще неделю.

Вечером того же дня Грушин впервые оказался на праздничном приеме в Кремле, где вновь стал свидетелем того, насколько энергично с этой победой Бирюзова поздравлял Хрущев. Не остались в тот вечер без его объятий и Грушин с Расплетиным, на которых, улучив момент, показал Бирюзов:

– Вот они – настоящие творцы победы!

* * *

Ставший мощнейшей «дипломатической бомбой» Пауэре уже днем 1 мая был отправлен в Москву. В свою очередь в Свердловск вылетела специальная комиссия.

«Утром 1 мая, – вспоминал ветеран Войск ПВО генерал‑лейтенант Г. С. Легасов, – я был дома, смотрел парад по телевизору. Уже к концу трансляции к нам неожиданно заехал генерал‑лейтенант Кулешов с женой. Мол, проезжали мимо, решили зайти. Моя жена, естественно, кинулась на кухню, его супруга пошла помогать. И тут Павел Николаевич спрашивает, сколько мне нужно времени, чтобы собраться в командировку. Я тут же переоделся в военную форму, попрощался, и на его машине мы направились на центральный аэродром, где нас уже ждал самолет. Через три минуты взлетаем, через два часа приземляемся в Свердловске. Когда мы выходили из самолета, нам показали в небе удаляющуюся точку – самолет с пленным летчиком полетел в Москву».

Комиссия, в состав которой вошел Легасов, тогда именовалась в кулуарах комиссией генерала Кулешова, и ей предстояло найти ответы на множество вопросов, связанных с уничтожением в небе над Уралом системой С‑75 как американского самолета‑разведчика, так и своего МиГа. По горячим следам комиссией был изучен весь ход боевых действий при уничтожении U‑2.

Тем временем разбитый на квадраты район, где упал U‑2, обследовали специально выделенные воинские подразделения, собирая фрагменты этого уникального самолета. Было собрано все, «до винтика», и отправлено на аэродром Чкаловский. Туда для ознакомления с этими фрагментами сразу же съехались специалисты, известные конструкторы. «Закрытый» показ проработал несколько дней, после чего инженеры НИИ ВВС подготовили экспонаты для выставки, которая 11 мая начала работу в Москве, в парке имени Горького. Пояснения у стендов, на которых были выставлены фрагменты U‑2, его аппаратура, снаряжение летчика, давали работники НИИ ВВС. Там с «заморским» чудом ознакомились все работники ОКБ‑2.

О том, что в небе СССР был сбит американский самолет, было сообщено не сразу. Хрущев решил дождаться реакции американцев, и она не заставила себя ждать. Поскольку в назначенное время Пауэре не приземлился в Норвегии, в США, будучи уверенными в том, что пилот, следуя всем инструкциям, уничтожил свой самолет и покончил с собой, сделали 3 мая заявление, соответствовавшее легенде прикрытия операции «Перелет». В нем сообщалось о пропаже в воздушном пространстве Турции научно‑исследовательского самолета NASA, производившего изучение атмосферных явлений и взятие проб воздуха.

Приняв эту дипломатическую игру, 5 мая СССР опубликовал заявление о том, что 1 мая в советском воздушном пространстве был сбит американский военный самолет. Без подробностей и комментариев.

6 мая американцы, все еще находясь в неведении относительно судьбы летчика и самолета, вручили советскому руководству ноту, в которой сообщалось о том, что нарушение советской воздушной границы имело непреднамеренный характер: пилот сбился с курса из‑за повреждения кислородного оборудования, потерял сознание, и автопилот завел его в СССР.

В полную силу игра началась на следующий день, когда в СССР были опубликованы подробные сведения о сбитом самолете и первых показаниях Пауэрса.

Скандал с U‑2 развивался в США по нарастающей еще несколько дней. Как всегда в таких случаях, всплывали неожиданные подробности и совершенно удивительные обстоятельства. 9 мая Эйзенхауэр выступил с новым заявлением, в котором взял всю ответственность за этот полет на себя, подтвердив, что осуществление полетов над территорией СССР было рассчитанной политикой США.

История с уничтожением U‑2 послужила серьезным предупреждением США о том, что возможности советской ПВО значительно возросли, заставила полностью пересмотреть свои приоритеты в разведывательной деятельности.

Больше над советской территорией с подобными целями U‑2 не появлялся. А фотосъемки территории СССР с августа 1960 года начали осуществлять разведывательные спутники – 19 августа 1960 года американцы добились первого успешного возвращения на землю «полезного груза» из космоса.

Тем временем летом 1960 года большинство из продемонстрированных в Москве фрагментов U‑2 перевезли в Таганрог. Перед находившимся в этом городе ОКБ‑49 Г. М. Бериева, известного своими самолетами‑амфибиями, поставили задачу «воспроизведения» сверхвысотного разведчика. В свою очередь, казанскому ОКБ‑16 П. Ф. Зубца дали задание воспроизвести двигатель U‑2, имевший целый ряд оригинальных технических идей. Решение было, безусловно, вынужденным, но, видимо, единственно правильным в тот момент, когда даже руководители советской авиапромышленности сомневались в выполнимости подобной задачи. Ведь при этом отбрасывалось обычное рассуждение: «А можно ли это сделать?» Разработчикам просто вручался образец аппаратуры или элемент конструкции и говорилось: «Будьте любезны, сделайте точно такой же!»

Советскому «аналогу» самолета‑шпиона было дано обозначение С‑13, и всего через полтора года после начала работ его требовалось предъявить на летные испытания. Но очередное чудо американской авиатехники «воспроизведению» не поддалось. Для выполненной на пределе массовых и прочностных возможностей конструкции самолета оказалось губительным знакомство с неамериканской культурой авиационного производства. Масса большинства спроектированных элементов самолета, даже по расчетам, не вписывалась в отведенные для них рамки, и еще на бумаге «неуязвимый» самолет успел превратиться в обычную посредственность. До первого вылета С‑13 дело так и не дошло – точка была поставлена в мае 1962 года, когда после выпуска рабочих чертежей и изготовления ряда узлов самолета все работы по «аналогу» U‑2 были прекращены.

Глава 15. Молнии над полигоном

Успех первой победы ракетчиков над высотным разведчиком U‑2 стал причиной для «разбора полетов» на самом высоком уровне. Поставившему незадолго до нее под сомнение сам факт возможности длительных высотных полетов Председателю ГКАТ П. В. Дементьеву пришлось как никогда серьезно готовиться к заседанию Президиума ЦК КПСС, куда он был приглашен вместе с рядом генеральных конструкторов.

Из письма в ЦК КПСС Председателя ГКАТ П. В. Дементьева по поводу применения пилотируемых истребителей против самолетов‑нарушителей 9 апреля и 1 мая:

«… Министерство обороны в настоящее время получает от промышленности необходимое наземное оборудование для обнаружения воздушных целей и для наведения на них истребителей, но это оборудование крайне медленно вводится в действие… Неудовлетворительно проходит также тренировка личного состава ПВО по взаимодействию наземных и воздушных средств перехвата и отработка мастерства летчиков и операторов.