Дневник помощника Президента СССР. 1991 год - Анатолий Черняев

Величие Горбачева как раз состояло в том, что он сумел на какой-то момент навязать мировой политике другие, общечеловеческие «правила игры». И благодаря этому добился исторического поворота в международном развитии. И раз этот переворот удалось осуществить, значит, такие «правила игры» отвечали глубинным, перспективным потребностям мирового сообщества, стремительно двинувшегося в XXI век. Сейчас этот исторический прорыв хотят заблокировать и вернуться к прежней модели: кто кого ловчее облапошит ради исключительно собственных эгоистических державно-национальных интересов. Опасная тенденция.

Остается надеяться, что эта тенденция не зайдет слишком далеко, не перейдет рубежа необратимости. Ибо политика соперничества национально-государственных эгоизмов губительна для мирового сообщества на принципиально новом этапе его существования. Без мировой политики, основанной на принципах нового мышления, человечеству не выжить.

Вот такое пространное рассуждение потребовалось для оправдания моего намерения включить в приложения к этой книге мою полемику с Корниенко — апологета «старого мышления».

Далее — моя статья под обозначенным в начале заголовком, с некоторыми сокращениями, имеющими частный или личный характер.

Полемизировать мне с Г. М. Корниенко, казалось бы, бессмысленно. Мы с ним, оба служившие советской внешней политике, одно время чуть ли не в одной команде — он в МИДе, я в ЦК, при генсеке и Президенте СССР, — мыслим в несовместимо разных плоскостях. Даже если бы не было «привходящих» мотивов его статьи и рассуждали бы мы в рамках «чистых» понятий и лишенных эмоций аргументов, убедить друг друга мы все равно бы не смогли.

И тем не менее отмолчаться мне как-то неловко. Тем более что Корниенко не единственный и не оригинален в попытках дискредитировать политику ликвидации «холодной войны»…

Георгий Маркович оперирует категориями «холодной войны» и в логику его, увы, «старого мышления» легко ложатся такие термины, как «предательство», «бездарность», «неумно», «отдали не за понюх табаку», «пагубность», «бесхребетность», «горе-руководители» и т. п.

«Холодную войну» он представляет как военно-политическое состояние. В то время как она была выражением идеологической конфронтации двух несовместимых социальных систем. И пока одна из них не изменилась, не сблизилась с другой на основе общих принципов (да, да — общечеловеческих! — права человека, демократия, соблюдение цивилизованных международных норм и т. п.), ни об окончании «холодной войны», ни о разоружении в масштабах, снимающих угрозу ядерной войны, не могло быть и речи. Без ликвидации тоталитаризма в нашей стране ни на какое «достойное» (слово Корниенко) прекращение «холодной войны» Запад, США не пошли бы. И Георгий Маркович, знающий их лучше меня, пусть тут не лукавит.

Очень характерно, что, отбирая у Горбачева патент на новое мышление, начало его автор возводит к самому Сталину, отождествляя с термином «мирное сосуществование». Неужто забыл, что даже на XX съезде КПСС и в послехрущевские времена мирное сосуществование открыто (нашими теоретиками и в пропаганде) трактовалось как классовая борьба на международной арене? А чем кончается (или должна кончаться) классовая борьба, согласно марксизму-ленинизму, людям, окончившим советские вузы, разъяснять излишне.

Нет, товарищ Корниенко, новое мышление Горбачева тем принципиально и отличается от хрущевского мирного сосуществования, что оно предполагает совместимость общественных систем на основе общих норм и критериев, или, произнесу страшное для вас слово, — конвергенцию.

Горбачеву пришлось в конечном счете выбирать: устранить угрозу всеобщей ядерной катастрофы можно было, только демонтировав тоталитарный строй в Советском Союзе и покончив с «доктриной Брежнева». Он сделал этот выбор и с этим останется в истории как величайший гуманист XX столетия.

По этой спасительной для народов логике и проблема ракеты «Ока», и проблема единства Германии, и другие, вами названные, выглядят совсем иначе.

Ну что, спрашивается, от того, включили ли мы эту ракету в договор по РСМД или не включили, настояли на снижении дальности подобных ракет или нет? Для Генштаба, для мидовских переговорщиков, для некоторых подразделений ВПК это — с их ведомственных позиций — конечно, имело значение. А с точки зрения национальных интересов, т. е. государственной безопасности, абсолютно никакого. Или Корниенко и впрямь уверен, что американцы и НАТО собирались напасть на нас и нас завоевать?.. Или стали бы угрожать нам ядерной расправой, если мы, например, «не отдали» бы жизненно важную (!) для нашего народа Анголу?

То же самое с паритетом по ракетно-ядерному оружию. Ну, добились мы его, вымотав экономику страны и деформировав всю общественную психику. И что? Почему же американцы на нас не напали, пока мы не имели паритета? И вообще — для чего он нам нужен? Чтоб демонстрировать сверхдержавие, ублажать свои великодержавные амбиции, без чего наши люди будто ну просто спать спокойно не могут? Укреплять антидемократический, постсталинский режим в стране и у ее союзников? В этом, что ли, был наш национальный интерес?

Никогда мы с вами, Георгий Маркович, тут не сойдемся.

…Договор СНВ-1 получился, согласно Корниенко, более выгоден для США… «с чисто военной точки зрения», добавляет он. Не буду вникать в правомерность этого утверждения. Для меня важно пояснение — «с чисто военной точки зрения». А с точки зрения, реального процесса ядерного разоружения, т. е. уменьшения угрозы мировой войны?

По этому случаю и по другим Корниенко цитирует американцев — политиков и авторов книжек: те хвастают, что им удавалось «урывать» у нас побольше, чем они ожидали. И выдают нас за этаких простачков. Корниенко вместе с ними потешается. И этим выдает себя, ибо, оказывается, думает он так же, как они, только с обратным знаком, — в терминах дипломатической игры, переговорной ловкости — кто кого надует или сильнее прижмет в противоборстве.

А Горбачев, во всяком случае после Рейкьявика, с ними в игры не играл, хотя и видел все ходы и уловки американцев. Американские «игроки» выставляют себя победителями в играх, в которые с ними уже не играли. Горбачев шел к цели — через доверие и разрядку атмосферы военного противостояния. И встретил искреннее (не на чиновно-военно-дипломатическом, а на нормальном, человеческом уровне) понимание и готовность взаимодействовать, прежде всего со стороны Шульца, а потом и других.

Об объединении Германии. Корниенко оценивает произошедшее с позиций чиновника-переговорщика. В то время как Горбачев действовал, исходя из понимания исторического значения объединения Германии для судеб двух великих наций и их отношений на перспективу, думая о будущем Европы и мира, т. е. показал себя и на этот раз государственным деятелем, а не политиком, для которого популярность на данный день превыше всего. Его заботило также, чтобы спонтанный порыв немцев к воссоединению не сорвал все то, что уже было достигнуто в формировании новых, неконфронтационных международных отношений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});