Иные песни - Яцек Дукай

Алитея, вздохнув, уселась в кресло и подозвала лунянку жестом. Аурелия присела у ее ног (стекло было очень холодным). Подняв голову, она заметила движение в темноте над прозрачным потолком. Сам потолок тоже отчасти подчинялся меканическим манипуляциям, то тут, то там его можно было наклонить вовнутрь стеклянных надстроек. Здесь же, над креслом, ледяными крыльями трепетала какоморфная птица, ее три лапы расширялись в коллекцию закривленных клювов, сейчас все они, наполовину раскрытые, царапали по стеклу. По-видимому, создание почувствовало пыр во Всаднике Огня.

Эстле Лятек взяла Аврелию под подбородок, обращая ее глаза к себе.

— Я выслушала тебя, Аурелия, — мягко произнесла она. — Я тебе верю. А теперь можешь во всем признаться, еще ничего не произошло. Достаточно тебе от всего отречься, и я забуду.

— Я не лгала, деспоина.

— Ибо, через минуту — тебе придется заплатить. Тыв понимаешь? Ты мне нравишься.

— Я не лгала.

— Хорошо.

Эстле Лятек подняла глаза, сложила веер и сунула его за пояс юбки. Аурелия догадалась, что эстле присматривается к собственному отражению в стекле. Алитея отстегнула с ушей сережки, с сосков — колечки, сняла с шеи тяжелое колье, стащила с предплечий браслеты, большую часть перстней с пальцев, бросив все эти украшения на секретер. Послюнив платок, она стерла румяна с лица и грудей. Под конец отстегнула от пояса брошь из кости дракона.

— Пойдешь сейчас к себе, — говорила она Аурелии. — Переоденешься. Снимешь все украшения, наденешь что-нибудь такое, что заставит их задуматься. Есть у тебя какой-нибудь эффектный лунный костюм?

— У меня есть доспехи.

— Да, действительно, он мне писал… Но не пересаливая. Может, только какую-то часть.

— Хорошо, деспоина.

— Обратишься к сенешалю, чтобы он указал тебе эстле Игнатию Ашаканидийку; она еще не могла уйти. Попросишь ее прийти сюда от моего имени. Если это возможно, публично. Ни на какие вопросы не отвечай. Я буду ждать. Потом останешься внутри. Поняла?

— Так, деспоина.

— Иди.

Аурелия отправилась в свою комнату чуть ли не бегом.

Это не было битвой, но нечто настолько близким, как это только возможно. Лунянка сбросила платье, сняла парик и украшения. Быстро обмылась в приготовленном тазу с водой с благовониями. Из сундука в спальне вынула простую, длинную эгипетскую юбку, похожую на ту, что носила Алитея. Подвязала ее высоко под талией, по лунной моде. Из маятникового сундука вынула правый околоплечник и правую виркавицу; надела их, подстроила этхер. Сжав кулак, махнула рукой. Огненные эпициклы осветили комнату словно блеск молнии.

Гости расступались перед ней, Форма молчаливого замешательства предшествовала Аурелии неспешной волной. Каждый очередной шаг рытера был более энергичным — склоняясь над сенешалем, Аурелия распространяла вокруг себя мерцающий отсвет, напряжение мышц высвобождало накожный пыр.

Эстле Игнатия Ашаканидийка как раз танцевала с каким-то аристократом верхнеэгипетской морфы. Аурелия положила левую руку на плече мужчины, остановив его в половине движения. Тишина в зале должна была его предостеречь, но он явно был слишком занят своей партнершей. Аристократ гневно повернулся. Белая ураноиза разбухшего околоплечника рассекла его рубаху и кожу на груди. Тот отскочил, шипя от боли. Аурелия глядела на Ашаканидийку.

— Эстле Алитея Лятек просит тебя уделить ей несколько минут для беседы.

Госпожа Игнатия, еще слегка запыхавшаяся от танца, быстро осмотрела лунянку. Быстро успокоила дыхание и окинула взглядом зал.

— Лаэтития, будь так добра.

Затем кивнула Аурелии.

Они вышли среди шума возбужденного шепота. Вот сейчас пойдут сплетни! Что, без всякого сомнения, эстле Лятек и было нужно.

Литею они застали лежащую на подушках в стеклянном углу комнаты. Опирая голову на локте, та выбирала финики из серебряной тарелки; в левой руке крутила пифагорийский кубик. Хозяйка улыбнулась и дружелюбно кивнула эстле Игнатии, чтобы та подошла. Аурелия осталась у двери, с громким стуком закрыв ее за собой. Она отметила, что кресло стоит теперь с противоположной стороны секретера, исчезли и брошенные на его столешницу украшения.

Прекрасная Игнатия еще раз оглянулась на лунянку, затем на эстле Лятек — момент затягивался — наконец подвернула юбку и присела рядом с Алтеей

— Не знаю, одобрит ли твой отец демонстрацию подобного рода, — буркнула она.

— Доверие Луны к стратегосу Бербелеку не является безграничным, — произнесла эстле Лятек. — В особой мере, Иллее Жестокой не должна понравиться утрата дочери.

— Ммм, не понимаю.

— Неужели Золотой не знал? Госпожа ведь тоже поставила стратегосу условия.

— Я все еще не…

— А покушение нимрода Зайдара? Шпионы наверняка донесли обо всем Навуходоносору. Или ты думаешь, кто прислал Зайдара сюда? — Алитея продолжала улыбаться, глядя на эстле Игнатию, перебирая пальцами левой руки открытый меканизм кубика. — Так что, теперь представь. Эстле Амитасе умирает в плену у Навуходоносора. Стратегос высылает на Луну свой рапорт; и он напишет в нем то, что напишет. Как реагирует Ведьма?

Госпожа Игнатия, явно потрясенная, оглянулась на Аврелию. Та стояла неподвижно, с бесстрастным выражением на лице, глядя прямо перед собой, в ночь и на далекие огни Александрии за толстым стеклом.

— Его отстранили? — спросила эстле Игнатия, у Аурелии или Алтеи, у обеих. — Кто теперь отдает приказы? Ты, эстле? Шулима?

— Еще нет. Но ситуация уже не столь однозначная, как вам явно казалось. Насколько тщательно Навуходоносор сформулировал свои требования?

— Вавилон за поддержку для стратегоса. Эстле Амитасе является гарантией до момента победы над адинатосами. Но это не…

— А он понимает то, что без участия Эгипта никакое наступление здесь начаться не может? В окончательном расчете, против него будет весь противо-адинатосовый союз. Бербелек взял Коленицу, он вырвет у Чернокнижника другие земли, война будет идти своим ходом. Чернокнижник наделал себе достаточно много смертельных врагов, которые только и ждут подходящей формы, момента в истории.

— В чем ты, собственно, пытаешься убедить Золотого? — уже не могла скрыть раздражения эстле Игнатия.

— Шулима еще не отослала письма матери. Как тебе известно, я здесь ее ближайшая приятельница, — Алитея послала сладкую улыбку. — У Навуходоносора еще имеется шанс — Иллея еще может ни о чем и не узнать, никакого шантажа еще не было.

— Клянусь Шерлом, Шулима не имеет со всем этим ничего общего. Она не является предметом торгов! Мы должны иметь какие-то гарантии, когда покинем Землю!

— Для Иллеи все это выглядит совсем не так, уверяю тебя. Если бы Навуходоносор присоединился без каких-либо условий… Но ведь он твердит, что не покинет Землю, не примет участия в наступлении на Сколиодои — тогда о каких гарантиях мы здесь говорим? Правда такова, что он ведет торги за голову Вечерней Госпожи против головы Семипалого. Вспомни Зайдара. Сколь немного нужно, чтобы все это обратилось против Золотого. Если вам казалось, будто бы стратегос Бербелек над всем этим правит, то вам казалось неправильно. Никто не способен управлять гневом Иллеи Жестокой. Вспомни о судьбе Оэи.

Аурелия вспомнила «Песнь об Оэи», одну из страшных сказок Лабиринта. Оэя была финикийским городом на африканском побережье Средиземного Моря. Во времена владычества Госпожи в Золотых Царствах, случилось одному из ее любовников, возвращаясь из Рима, на несколько дней остановиться в Оэе. Там он выиграл крупное пари у местного аристократа (легенды по-разному говорили о сути этого пари); униженный аристократ отравил любовника Госпожи. Иллея прибыла в следующее полнолуние. Всех жителей Оэи распяли; город сожгли, а потом даже земля запала под поверхность моря. Тринадцать нимродов отправилось во все стороны света в поисках оставшихся в живых родственников и приятелей аристократа-отравителя. Даже через сто и двести лет Госпожа мстила обнаруживаемым потомкам этих несчастных.

— Пугаешь, — буркнула Ашаканидийка. — Что такого сегодня случилось, что вдруг она, — аристократка указала головой на Аврелию, — меняет хозяина, а тебя допускают к секретам Сил?

Алитея сунула финик в рот и игриво подмигнула эйдолосу Навуходоносора.

— А подумай, — шепнула она.

Госпожа Игнатия покачала головой.

— Когда Шулима отсылает это свое письмо?

— Мне сообщить тебе день и час? Слишком мало шпионов? Скоро, уже скоро. Поспеши.

Ашаканидийка встала.

— Эстле, — поклонилась она лежащей Алитее.

Эстле Лятек дружелюбно помахала ей на прощание. Закрыв за посетительницей дверь, Аурелия подошла к дочери стратегоса, присела у подушек.

— Деспоина, мне бы не хотелось, чтобы…

Эстле Лятек выбранила ее бешеным взглядом, от которого этхер околоплечника гыппиреса даже ускорился. Отодвинув тарелку с финиками, эстле вскочила на ноги, подбежала к секретеру, наклонилась, дернула за что-то, находящееся под столешницей; раздался скрежет металлических меканизмов, сдвинулись стеклянные панели стен и потолка, но вместе с ними сдвинулась и каменная стенка. Ее фрагмент за секретером отступил в тень, поворачиваясь на невидимых петлях, а из тени выступил один из гостей, длинноволосый мужчина в коричневой тунике и черных шальварах. Окинув гыппиреса удивленным взглядом, он поклонился эстле Лятек, которая тем временем уселась в кресле и забросила ногу за ногу, открывая щиколотку и часть икры. Аурелия, остановленная жестом руки Алтеи, осталась на месте. От ее внимания не ушло то, что у мужчины по шесть пальцев на руках.