Темная гора - Эдуард Геворкян

Крики стражей, бегущих с двух сторон, доносились, как в тумане. Сидя в нише, я прижал пальцы к вискам и стонал от острой боли. Она поразила меня в то мгновение, когда соратник расправился с тольтеком. Но это была не моя боль! Словно какому-то могучему существу причинили неудобство, и вот существо начало ворочаться, придавливая мелких тварей вроде меня…

Да и соратник, как я смог разглядеть сквозь слепящие вспышки боли, выглядел прескверно. Его клешни волочились по полу, а мохнатые когтистые ноги ступали неуверенно, тело мотало из стороны в сторону.

Он с трудом добрался до ближайшего отверстия и пропал во тьме.

Боль, раздирающая голову, тоже исчезла.

Высокородного Стамака будто и не запихивали грубо в пыльную дыру. Одежда его была безупречна, движения строги. Комната, куда меня отвели после дикого и необъяснимого похищения, выглядела побогаче и не напоминала узилище, а когда передо мной поставили кувшин с пивом, то у меня слабенько так затренькала надежда: что, если царственный советник не обманывал, говоря о двух выходах из палат!

— Беда с этими антиопскими грубиянами, — доверительно сказал Стамак, дождавшись ухода стражников. — Всего предпочитают добиваться силой! Видно, их покорность Высокому Дому лжива, мнима, исполнена злобы.

— Что им от меня было надо?

— От тебя — ничего. Может, решили вынудить нас к торгу, к уступкам.

— Или же спутали меня с другим. — Я впился в его лицо, забыв об учтивости.

Но высокородный даже бровью не повел.

— Все же забавно, — проговорил он, — как ты умеешь притягивать к себе свару и предательство! У человека мнительного возникнет подозрение, что само твое присутствие возмущает миропорядок.

Мне нечего было ему ответить, да я и не понял, что он хотел сказать. При чем тут свара, когда единственное, чего я хотел, — быть в своем доме, со своей семьей в мире и достатке, а что до миропорядка, так на то есть другие люди, облаченные властью и осененные мудростью.

Советник между тем принялся выспрашивать, не случалось ли мне встречаться с известными особами из Светлых Покоев или же с прислугой Высокого Дома, называл царственные имена, а, сам при этом глядел в сторону. Уверен, он сразу бы узнал, лгу я или говорю правду. Но мне нечего было скрывать.

А потом в комнате появился Го в зеленой одежде ученого и, бросив на меня косой взгляд, склонился перед высокородным в поклоне.

— Пришло сообщение из Микен! — сказал Го. — Древо равновесия разваливается, прядильщики обезумели, авгур предвещает распад и гибель, а чего — неясно. Твое слово, твое решение!

Высокородный Стамак поднялся с места. В его глазах я увидел страх и ненависть. Сейчас он решит, как со мной быть.

— Значит, грядет нечто, суть которого скрыта от нас. — Он говорил медленно, с трудом выдавливая из себя слова. — Некое событие произойдет в далеком прошлом, некое произошло в далеком будущем — как может такое быть?! И от того, каким будет мое повеление, решится… решится… Что решится?

Он схватил Го за плечи и встряхнул его так, что у чинца клацнули зубы.

— Ученая братия кормится щедростью Дома тысячи лет. Что же сейчас приуныли, мудрецы квелые! Все может исчезнуть в единый миг или стать иным, а где ваше наставление, где совет толковый! Где?.. где?..

Чинец не сопротивлялся. Голова его моталась из стороны в сторону, а глаза были закрыты.

Наконец высокородный успокоился или же взял себя в руки.

— Что говорит авгур? — резко спросил он.

— «Камень рассыпается в песок, песок распадается в пыль, пыль, соединяется в камень», — не открывая глаз, тихо произнес Го.

— Что это означает?

Го приподнял веки, в глазах его сверкнули искры.

— Мы — ученые, наше дело — природа вещей, а не толкование знамений, — с достоинством ответил он.

— Так объясни мне, о ученый из ученых, — скривился в неприятной улыбке Стамак, а его холеные пальцы скрючились в опасной близости от горла чинца. Так объясни мне природу этих двойников!

— Это — необъяснимое явление природы.

— Вот ведь!.. — начал высокородный и долго не останавливался.

Заслушавшись, я даже забыл, где нахожусь и что со мной здесь могут сотворить. Царственный советник изъяснялся на шести или семи диалектах одновременно. Суровый наставник новобранцев Черной фаланги или пропитой завсегдатай портовых заведений изошли бы праведной завистью от немыслимых сочетаний и пронизывающих сравнений, изрыгаемых высокородными устами. Эх, добрый гоплит вышел бы из него!

Кто хорошо бранится, тот хорошо дерется, говаривал наставник Чобмал.

На крики советника в комнату вбежали стражники, но их тут же вынесло обратно. Стамак брызгал слюной и топал ногами, Го опять закрыл глаза, а я ждал, чем все это кончится.

Кончилось ничем.

Высокородный внезапно смолк, склонил голову набок, словно прислушивался к чему-то, а потом вытер пот со лба и утомленно сказал чинцу:

— Ну вот, мудрейший, настало время обратиться к тому, кто знает ответы на вопросы. Спешно и незамедлительно! Он ждет.

Поднялся с места и вышел. В комнате же появились двое стражников и встали по обе стороны от меня. Го некоторое время смотрел вслед ушедшему Стамаку и что-то шептал по-чински. Потом обернулся ко мне и после его слов меня пробрал озноб.

— Идем, Таркос, идем… Нас призывает Ментор.

Путь наверх занял немало времени, хотя мы воспользовались подъемником. Снова я оказался в клетке, правда, на сей раз большой и крепкой. Железные прутья под нашими ногами, поверх которых были наброшены циновки, подрагивали, трос скрипел, но где-то в глубинах палат машина паровая крутилась исправно, на шкивах блестело масло, клеть шла ровно. Сквозь редкую сетку колодца было видно, как мы одолеваем ярус за ярусом, но ничего, кроме пустых коридоров и стен, освещенных новыми светильниками, я не видел.

Потом мне открылись большие ярусы, полные жизни и движения. Я видел множество людей, носящихся по настилам, ряды писцов, нависших над уходящими далеко вглубь столами, огромные шкафы, набитые свитками, тележки, на которых развозили свитки, служителей в желтых тогах, читающих свитки с перьями в руках… Куда ни кинь взгляд — свитки, свитки!..

Заметив мое любопытство, Го пояснил, что в испачканных пальцах вот этих чернильных затворников и находится истинная власть и сила Высокого Дома, а не в холеных лапках расфуфыренных царедворцев. У сопровождающего нас стражника задергалась щека, но Го не обратил на него внимания.

— Здесь усердные исчислители миров корпят над цифрами, не зная дня и ночи, — продолжал Го. — Верные чины решают, какой данью обложить богатые миры, куда направить излишки товаров, откуда ждать купцов, где вмешаться для пресечения зла, а кому даровать послабления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});