Танец со змеей - Егор Вакула

Что ж, еще будет время, – подсчитал Гордей, – два-три дня, как говорит она, а потом, может быть, в Палите удастся раздобыть денег…

Каменной

Ведающие загребали руками горсти пыли, поднимали над собой и развеивали по ветру. Ветер превращался в ураган. Сама сила Тверди порывалась обязательно сломить их. Сплошная движимая стена шла на Змей, пропуская лишь яркий свет Матери, бивший прямо в глаза.

Октис огляделась. Рядом была только Сейдин. Она и Сейдин – вот и все Змеи. Никого больше нет, как будто и не было никогда. Но Октис Слеза все равно решила встретить боем наступающих врагов: ветер, Твердь, Старших. Она не брала в оборот лишь ведающих, словно те были декорацией, а не причиной буйства.

Все закончилось еще до того, как Змеи бесстрашно и безнадежно ринулись воевать с ветром. Первая волна урагана принесла за собой загорский нож. Словно живой и сильный противник, она с яростью рассекла ремни на животе Сейдин и вогнала клинок в незащищенную плоть. Сейдин опала на колени. Октис склонилась к ней, обняв за плечо.

Ведущая не плакала, даже не хотела. Она не старалась вынуть нож из живота напарницы и не думала об этом. Она просто смотрела, а все вокруг мнимо застыло. Сейдин уставилась на нее, на ее лице не было ни тени боли.

– Ну и что ты смотришь на меня так просто? – Упрекнула она голосом, который никак не мог принадлежать раненной.

Октис ничего не сказала. Она могла бы как-то оправдаться, но, так же как и не старалась вытащить нож из живота Сейдин, не старалась и ответить.

– Ну что ж. – Продолжила ведомая, видя чужое бездействие. – Неси-ка ты его сама!

Без затруднений, она вытащила загорский нож из своей плоти и вогнала в живот Октис. Ее ремни разошлись так же легко, будто испытывали такое напряжение, что готовы были рваться от любого прикосновения.

Октис ощутила всю боль – быть вместилищем клинка. Она без сил опала спиной на камень не способная дышать, кричать, двигаться – даже дотронуться до ножа рукой.

Сейдин исчезла, Октис осталась одна, прижимаясь спиною к холодной Тверди.

***

Она резко согнулась, разрывая контакт спины с промерзшей твердью, пытаясь одновременно вдохнуть и напрячь связки, чтобы издать крик боли. Вышел пугающий глубокий хрип. Ощущение ножа, проткнувшего ее насквозь, растворялось, оставляя только ноющий холодный след между лопаток на взмокшей спине. Яркое желто-красное варево пыльного урагана сменилось чистотой темной ночью. Межсезонье заканчивалось, уступая место полноценному противостоянию. Ночь была настолько глубокой, что Отец уже успел взойти в зенит. Октис понадобилось моргнуть множество раз, прежде чем осознать правдивость того, что она видит вокруг: где, а главное – когда, она существует в данный момент. Нынешний ход дел постепенно заполнял сознание.

Перволинейный Змеиный полк разогнан Царем Седимиром. Бывшие Змеи лишены негласного договора с Царем, а это значит – полное бесправие на всех его землях. За любое совершенное над ними тайное или прилюдное преступление, вплоть до убийства, ни один человек не может понести наказания. Так в просвещенных светских кругах богоподобных землепашцев было принято объявлять охоту на людей. При том, не обещая участникам охоты никакого вознаграждения, кроме их преступного интереса и удовольствия.

По всей Эдре Змеям было запрещено организовывать сборища из себе подобных более пяти человек.

Сейдин ушла еще до того, как Змеям стал известен этот приговор. Октис осталась одна. Не то, что «пять человек» – она не могла рассчитывать на общество хотя бы одной Змеи. Такое вполне могло окончиться смертельным боем. Неспособная жить среди обычных людей, она ушла в лес, где деловито старалась не растерять саму себя. Но на самом деле ей хотелось забыться, потеряться и тихо медленно умереть, словно растение, вырванное с корнем из тверди.

Так и было. Пока в том же лесу не объявился Вороней Серый.

Октис повернула голову: Вороней лежал рядом. Она разбудила его – сон у него был профессионально чуткий. Но он не сдвинулся с места. Они поймали взгляды друг друга, после чего Вороней, не стесняясь, закрыл глаза, дабы тут же продолжить прерванный сон.

Он забрал ее с собой, не особо считаясь с ее упорством в желании собственной потери. Он вернул ее в человеческое общество. Стал ее учителем в премудростях мирской жизни. Стал ее мужчиной. Ее первым мужчиной. И это в двадцать девять – почти в тридцать противостояний. Но все же она и об этом не мечтала. Разве что в самых похабных диких мыслях, которые приходилось выгонять из головы еще с тех времен, как стала заметна ее грудь. Но теперь не было никаких запретов – никаких мастеров, бдительно следящих, чтобы царский солдат не раздвинул ноги перед вражеским лазутчиком.

Он был сильным, умелым, действенным. Он вел с ней себя иной раз мягче и отзывчивей, чем ее бывшие любовницы. Она получала от него больше, хотя Вороней и старался внести небрежность в их отношения.

Небрежность, грубость, – подумала она, – да что ты знаешь о грубости! Ты слишком брезглив, начитан и интеллигентен, чтобы понять, к чему привыкает настоящий солдат…

А еще, Вороней Серый был наемным убийцей – торговцем смертью. И по хитросплетению путей, данных им Творцами, он собирался убить человека, чья смерть была желанна и для нее. Загорийский князь Кремен из Каменных, отец которого вырезал весь ее небольшой народ. Стокамен умер безнаказанно, но чем сын не подходил для столь закоренелой мести? Словно не она помогает убийце, а убийца помогает ей. Она вцепилась в Воронея, и как тут было не помочь в столь сокровенном деле?

По его велению, по его ужасно хитрому и долгому плану, она получила мирскую профессию.

Подумать только! Стала танцовщицей! – Октис еще раз подивилась непостижимости Творцов, осознавая себя в новом качестве. Она была всю жизнь воином, привычно неприхотливым, грубым, яростным, деловито бесстрашным… а теперь она – танцовщица. Брезгливая дама с характером, отплясывающая в бесстыдном платье перед сворой охочих мужских и женских глаз.

Ради потехи. А они смотрят на нее и получают что хотят. И более того! – Я прилюдно трясу телом… да, но придется признаться хотя бы себе самой, что это куда приятней, чем так же прилюдно получать по морде…

После выступления на открытии магазина купца Беги, слух о новой танцовщице распространился по Виде. Она выступала преимущественно перед бедняками и кругом горожан, которым не приходится рассчитывать на подобное зрелище. Но в толпе были люди и с достатком, и поверенные богатеев. Зрелище, так бестактно доставшееся простому люду, вызывало у последних ревность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});