Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

противники очутились на расстоянии одного прыжка.

– Ло! Ло! – прошептал охотник.

Пещерный лев перескочил это пространство и поднял громадную лапу – она встретилась с когтями врага. Несколько мгновений рыжие и пятнистые лапы оставались поднятыми одна против другой в последнем ожидании. Потом последовало нападение – челюсти врагов сцепились, гривы смешались, послышалось яростное рычание, показалась кровь… Сперва отступил лев под жестоким натиском. Но он оправился, поперечным прыжком напал на врага сбоку, и борьба приняла нерешительный характер, так как нападение пещерника было отражено…

Но вот ужасный удар свалил льва на землю, и пещерник, мгновенно насев на него, принялся раздирать ему внутренности. Лев был побежден. Далеко по окрестности разносилось эхо его предсмертных рычаний, все более и более хриплых, более слабых, переходящих во вздохи, в стоны. Наконец затихли и они…

Пещерник, не уверенный в смерти противника, продолжал терзать его труп. Наконец, успокоенный, он отбросил льва презрительным толчком и, хотя его плечи и грудь были покрыты широкими ранами, громким рычанием возвестил победу свою и новый вызов врагам, которые могли еще таиться в полумраке… День нарождался: серебристая полоска пробивалась внизу горизонта, луна бледнела, точно испаряясь. Облизав свои раны, пещерник почувствовал голод и направился к отвоеванному трупу оленя. Он был утомлен, логовище его было далеко, и он искал убежища в тени, где мог бы спокойно насытиться. Близость кустов, за которыми скрывался охотник, привлекала его внимание, и он решил унести туда свою добычу.

Очарованный величием битвы, человек все еще любовался победителем, когда вдруг заметил, что тот направляется прямо на него. Дрожь физического страха пробежала по его телу, но он не потерял присутствия духа. Он думал, что после битвы чудовище, нуждаясь в покое и подкреплении, не потревожит человека в его убежище. Но он далеко не был уверен в этом – ему вспомнились рассказы стариков в досужие вечера о ненависти огромного хищника к человеку. Обреченный на постепенное вымирание, он как бы инстинктом чувствовал, кто был виновником исчезновения его рода, и каждый раз, когда встречался с человеком с глазу на глаз, вымещал на нем свою злобу.

Эти воспоминания проносились в голове охотника – он соображал, оставаться ли в случае нападения в своем приюте или выйти на открытую луговину. Правда, кусты ослабляли наступление, но зато на равнине легче действовать дротиком и палицей. Ему недолго пришлось колебаться: пещерник уже раздвигал ветви кустарника. Тогда охотник, разом приняв решение, выскочил из-за кустов под прямым углом к отверстию, через которое направлялось чудовище. Услыша шум раздвигаемых ветвей, животное встревожилось, обошло кустарник, увидело человеческую фигуру и зарычало. При этой угрозе вся нерешительность охотника исчезла – он поднял копье, напряг мышцы и прицелился. Оружие заколебалось и впилось в горло хищника.

– Эо! Эо! – крикнул охотник, потрясая высоко поднятой палицей.

Крепкий, красивый, могучий герой эпохи неустанной борьбы замер в ожидании со светящимся взглядом. Пещерный лев приближался, съежившись, и вдруг сделал прыжок. Человек с удивительной ловкостью отклонился в сторону и пропустил мимо себя чудовище; в следующую минуту, когда животное повернулось к нему, он сам перешел в наступление, и его палица опустилась как гигантский молот, – хребет зверя затрещал. Раздались короткий, сдавленный рев и шум падения, затем наступило безмолвие, и человек повторил воинственный, победный крик:

– Эо! Эо!

Но он все еще держался настороже, боясь нового нападения, и разглядывал зверя, его большие, широко раскрытые глаза, его когти длиной в пол-локтя, гигантские мышцы, разинутую пасть, окрашенную кровью льва и оленя, все его могучее тело со светлым брюхом и черной с желтыми пятнами спиной… Страшный пещерник лежал мертвый – ему уже не придется больше наполнять ужасом ночной мрак! Человек ощущал в душе чувство блаженства – его волновала сладкая гордость, он точно вырос в собственных глазах. Радостный и возбужденный, смотрел он, как на востоке яркими красками разгоралась утренняя заря.

Первые пурпурные полосы показались на горизонте, и повеял утренний ветерок. Дневные животные одно за другим начали просыпаться; птицы, обращаясь к востоку, воспевали свою радость. Укутанная в легкую дымку тумана река сперва казалась тусклой, как олово, но туман быстро рассеялся, и на зеркальной поверхности ее уже отражались разноцветные облака, и заиграл целый мир красок и форм. Вершины больших тополей и крошечные стебельки травы затрепетали, охваченные той же волной жизни. Над дальним лесом появилось светило – лучи его разлились по долине, перерезываемые тонкими бесконечными тенями деревьев. И человек простер руки в смутном восторге. Он еще не умел молиться, но уже сознавал могущество солнечных лучей и скоротечность своего собственного существования. Потом он засмеялся и опять испустил торжественный крик:

– Эо! Эо! Эо!..

На краю пещеры появились люди.

Глава вторая

Племя пзаннов

В час утренней улыбки природы у края пещеры потухли головни костра после ранней трапезы. Погребальное дерево вышиной до ста локтей поднимало свои ветви, увешанные беловатыми скелетами почивших пещерных людей. Слабые порывы ветра по временам как будто пробуждали протяжные, размеренные вздохи в воздушной усыпальнице. Старик, присев на корточки, вглядывался дальнозоркими глазами в черепа, мелькавшие в тени ветвей, и вспоминал историю того или другого прославленного охотника, товарища своей юности, похищенного смертью.

Племя пзаннов наслаждалось весенним утром. Дети бегали и прыгали по луговине до самого берега реки; между ивами сидела полунагая молодая женщина и приводила в порядок рыжеватые волны своих волос; мужчины неторопливо обсуждали планы охоты и работ – почти все они обладали могучими мышцами, длинными энергичными головами воителей. Воины растирали в сосуде из кремня красный сурик вместе с мозгом туров; тоненькими кисточками из растительных волокон они расписывали себе лицо и грудь неуклюжими, перекрещивающимися линиями, грубыми воспроизведениями форм, встречающихся в природе. Некоторые обвешивали себе колени, лоб, шею, ноги драгоценностями – подвесками из клыков, просверленных у самого корня (зубов льва, волка, медведя, зубра, оленя), рыбьими позвонками, разными камешками и раковинами.

Племя пзаннов поднялось уже на ту ступень человечности, когда появляется любовь к труду и художественности. Это были охотники, но не хищники; у них еще не было никакой определенной религии, но они уже сознавали, что, кроме видимого ими мира, существует какой-то другой, таинственный, непонятный. Племя пзаннов принадлежало к расе длинноголовых, населявших в то время Европу. Они мирно жили отдельными общинами, не зная унизительного рабства и отличаясь суровым величием, благородством и добротой. Они занимали обширные области, в изобилии доставлявшие пищу, и благодаря этому среди них не могло зародиться инстинктов насильственного присвоения или низкой хитрости. Вожди племени, без принудительной власти, свободно избираемые, управлявшие только силой своей