Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма - Виктор Кондрашин

Приведенные примеры говорят лишь о том, что в «вилочном восстании» принимали участие бывшие военнослужащие колчаковской армии. Этим и ограничивалась связь повстанцев с белым движением. Так же, как и в ходе «чапанной войны», крестьяне с военным опытом возглавили повстанческие отряды. То, что они занимали офицерские должности в армии Колчака, не дает никаких оснований считать их защитниками белой идеи и организаторами крестьянского восстания. Подобная постановка вопроса абсурдна, учитывая «наследие», которое оставил Колчак. Например, по сообщению политсводки Восточного фронта за 6 июня 1919 г., в Белебеевском уезде Уфимской губернии, ставшим впоследствии одним из эпицентров «вилочного восстания», белыми были угнаны у крестьян почти все лошади, в результате чего землю под картофель «пришлось вспахивать» лопатами{975}. То же самое произошло в Мензелинском, Бирском, Уфимском и других уездах, крестьяне которых под командованием бывших колчаковских офицеров поднялись на восстание в феврале-марте 1920 г.

«Пока белое дело не станет делом крестьян, успеха не будет. Кто сумеет борьбу против большевиков сделать борьбой за новую крестьянскую Россию, тот победит большевиков», — очень верно заметил один из самых непримиримых врагов советской власти Б.В. Савинков{976}. История крестьянского движения в Поволжье, одном из крупнейших аграрных регионов России, убедительно свидетельствует, что белое движение не могло стать и не стало делом крестьян. Крестьянское движение развивалось самостоятельно, по своим законам. И если белое дело оказывало на него влияние, то не в смысле его активизации, а, наоборот, ослабляя его. Для подавляющего большинства крестьян белая гвардия так и осталась призраком недалекого прошлого. В настоящем, как бы она не рядилась в тогу «защитницы крестьян», она выступала знаменем других сил, физиономия которых четко проявилась в период Комуча и проглядывалась в аграрном законодательстве белых правительств. Столыпинщина и судебные тяжбы с бывшими землевладельцами — вот что, в лучшем случае, ожидало крестьян Поволжья после победы Белого дела. Но и до этой победы они испытали его власть и ничего хорошего в ней, по сравнению с большевистской, не было. Та же политика реквизиций, принудительных государственных повинностей, с одной лишь оговоркой: земельный вопрос еще не решен и будет решаться после победы над большевиками. Именно поэтому белое движение не стало делом крестьян Поволжья.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Гражданской войне в России важнейшую роль сыграло крестьянство — основная масса населения страны. Оно не осталось в стороне от этой великой драмы. Крестьяне непосредственно воевали в красных и белых армиях, несли возложенные на них государством тяготы военного времени. В наиболее яркой форме их участие в Гражданской войне проявилось в крестьянском повстанческом движении. О том, как это происходило в Поволжье, рассказано в настоящей книге.

Изложенный в ней материал позволяет сделать следующие выводы. Крестьянское движение в Поволжье в 1918–1922 гг. — одна из самых трагических страниц Гражданской войны в России. Об этом свидетельствуют десятки тысяч погибших крестьян и представителей советской власти. Это движение явилось частью общероссийского крестьянского повстанчества. Оно имело единую с ним основу, причины и результаты. Так же как и по всей России, крестьянское повстанчество в Поволжье было вызвано комплексом причин объективного и субъективного характера. Главной из них была аграрная политика Советского государства, сводившаяся к принуждению и нередко насилию над деревней с целью заставить ее выполнять неизбежные в условиях Гражданской войны повинности, не считаясь при этом с интересами крестьян.

Характер аграрной политики большевиков определялся не только идеологией победившего режима, но и объективными причинами. В первую очередь это крайне тяжелая продовольственная ситуация в стране. Она досталась большевикам от прежних режимов (царского самодержавия и Временного правительства). Но еще больше положение усугубилось с началом Гражданской войны, когда в 1918 г. из-под контроля Советского правительства выпали такие традиционные житницы страны как Украина, Западная Сибирь и Юг России. В результате Поволжье превратилось в одну из основных продовольственных баз страны.

При этом в самом регионе ситуация с продовольственными ресурсами сложилась не совсем благоприятная. В начале 1918 г. из-за недорода предыдущего года в большинстве зернопроизводящих районов Поволжья не существовало излишков товарного хлеба. Данное обстоятельство сделало крайне болезненными для деревни любые изъятия продовольствия на нужды государства. Тем не менее, советская власть пошла на них летом 1918 г. из-за крайне тяжелой ситуации с обеспечением хлебом промышленных центров и городов. По этой же причине подобная политика в отношении деревни продолжалась и в последующие годы.

На практике для крестьянства Поволжья аграрная политика большевиков по обеспечению нужд Красной армии и городов вылилась в прямое насилие и грабеж. Изъятия зерна и продуктов в счет госпоставок осуществлялись на безэквивалентной основе, фактически бесплатно. Никакого справедливого обмена сельскохозяйственной продукции на промышленные товары не происходило. В этом же ряду причин — выпавшие на долю крестьян региона многочисленные тяготы самой Гражданской войны: принудительные мобилизации в Красную армию, реквизиции, подводная и другие повинности. Обрушившееся на деревню государственное насилие могло породить только насилие. В данном контексте ответная реакция крестьянства на «военно-коммунистическую политику» большевиков в форме повстанчества стала вполне закономерной. Таким образом, с 1918 г., так же как и в других регионах страны, подконтрольных большевикам, в Поволжье развернулось крестьянское повстанческое движение против аграрной политики советской власти, получившей чуть позже официальное название политики «военного коммунизма».

Объективный характер крестьянского противостояния с большевистской властью в регионе сохранялся на протяжении 1918–1919 гг. В этот период политика «военного коммунизма» большевиков была оправдана. Только с ее помощью они смогли мобилизовать подконтрольные им материальные и людские ресурсы для борьбы с белой контрреволюцией. Но в начале 1920 г., после разгрома красными основных сил белого движения ситуация изменилась. Политику «военного коммунизма», особенно продразверстку, следовало отменить. Именно в Поволжье в феврале-марте 1920 г. в ходе «вилочного восстания» выявилась вся глубина противоречий между крестьянством и большевиками по вопросу продразверстки. Но трагические уроки этого и других крестьянских восстаний не были учтены большевистской властью. Она и дальше продолжала гнуть прежнюю линию в деревне. В результате на почве недовольства продразверсткой крестьянское повстанчество усилилось и приобрело в регионе, так же как и по всей стране, в конце 1920 г. и в первой половине 1921 г. небывалый размах и еще более ожесточенный характер. Ответственность за это целиком лежит на большевистском руководстве.

На первый взгляд, крестьянское повстанчество в Поволжье в годы Гражданской войны имело явную антигосударственную направленность. Крестьяне вели себя «несознательно» с точки зрения всех властей, особенно большевистской, выступавшей «от имени народа» для защиты «его революционных завоеваний». Но своими действиями крестьяне не отрицали власть как таковую, и их выступления не были «бессмысленным и беспощадным» бунтом. Крестьянские восстания в рассматриваемый период были направлены против чрезмерных действий советской власти по принуждению крестьян к выполнению государственных повинностей, но не против самой этой власти как таковой. И парадокс состоял в том, что именно благодаря крестьянской позиции в Гражданской войне советская власть победила. Об этом свидетельствуют приведенные в книге факты, характеризующие содержание лозунгов и документов крестьянского движения в Поволжье в 1918–1922 гг., а также взаимоотношения крестьян с Красной армией и ее противниками.

Так, например, из содержания представленных в книге лозунгов и других программных документов повстанцев ясно видно, что крестьянское движение в регионе в 1918–1922 гг. не было антисоветским и антикоммунистическим. «Крестьянский антикоммунизм» проявлялся на уровне осуждений действий местной власти и в большинстве своем даже не распространялся на центральное руководство. При этом нередко крестьяне оговаривались, что за коммунизмом — «великое будущее», идею его они считали «священной» и не противопоставляли ей «силу штыка». Они лишь выступали против «спекуляций на коммунизме» «насильников комиссаров», «принудительной государственной коммуны». Для повстанцев коммунизм и коммунистическая партия — понятия разные. Такое понимание проистекало из глубинных основ менталитета крестьян Поволжья, в большинстве своем общинного и коллективистского. С другой стороны, оно свидетельствовало о недостаточном укоренении в крестьянском сознании рыночных идеалов, а следовательно, и идущего с пореформенного периода процесса раскрестьянивания поволжской деревни.