Дневник белогвардейца - Алексей Будберг

Но не нашлось вождей, мужей опыта и таланта, чтобы использовать эти могучие силы; тысячи этих борцов уже спят в Сибирской земле, а все их усилия, их геройские подвиги сведены на нет теми, кто, не имея никаких данных, залез на верхи военного управления и не принес туда ничего, кроме ненасытного честолюбия, самомнения и безграмотности по руководству большими операциями и по организации настоящей армии.

Я завидую этим павшим, ибо они счастливы тем, что не видят, к какой пропасти приведено то, за что они боролись и какие грязные руки протянулись к заветному белому знамени; я болею душой за уцелевших, ибо им выпала доля все это видеть и пить до дна последнюю горькую чашу, чашу не личную, а русскую чашу горя, стыда и смерти.

21 Сентября.

 Все утро в Совете Министров, где шло совместное с представителями Гос. Экон. Совещания заседание по рассмотрению проекта положения о Государственном Совещании.

В глазах зеленые круги; чуть не кричал от боли, но надо было выгребать, ибо разбирался вопрос первостепенной важности. Впервые ушел из Совета Министров с чувством радости и удовлетворения; это было по истине деловое, государственное заседание; серьезность положения и серьезность рассматриваемого вопроса приподняли настроение, возвысили всех до государственного понимания, внесли в прения сжатость, деловитость и толерантность и сделали все заседание на редкость симпатичным.

Дай Бог, чтобы это было первой ласточкой настоящей весны нашего обновления, если ею суждено нас благословить.

Получил приказ Дитерихса о назначении Хрещатицкого инспектором формирований Дальнего Востока; очевидно, мой доклад Адмиралу остался безрезультатным.

Адмирал на фронте; послал ему еще раз протест по поводу такого назначения. Сообщил Головину о своем уходе и невозможности оставаться при том отношении к моим основным взглядам, которое проявляется Адмиралом и несомненно под влиянием Ставки и каких то темных сил. Ухожу, ибо в порядке высшего военного управления совершаются гибельные, непоправимые ошибки и совершаются ради прихоти, честолюбия и эгоистических интересов таких лиц, которых надо беспощадно гнать от нашего дела, которое они грязнят. Я сделал все, чтобы обратить внимание Адмирала на эти ошибки, но оказался бессилен остановить скверные распоряжения и предотвратить зло, ими чинимое. Тогда служба моя кончена, долг мой исполнен. Остальное на совести тех, кто все это сделал.

22 Сентября.

 Дитерихс уведомил меня, что санитарная реформа, против которой я заявил протест, проведена помимо него непосредственным докладом Адмиралу доктора Краевского.

Хороши порядки, при которых такая серьезная и оспариваемая реформа проводится по докладу очень пронырливого, но случайного человека, вопреки желания Военного Министра и без ведома Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего.

Прислали мне на заключение проект передачи городского театра в ведение осведомительного отдела; одно название этого отдела действует на меня на манер красной тряпки на достаточно энергичного быка. Написал, не стесняясь в выражениях, что дело военных воевать, а не заниматься балаганами; зрелищами и шантанами не поднять духа подвига и самопожертвования там, где его нет; пусть лучше осведомление добросовестно делает свое прямое дело, и выгонит от себя всех примазавшихся к этому делу желтых газетчиков, трусливых аристократов и влиятельных родственничков, настоящих и бывших прохвостов, дам - приятных во всех отношениях и просто приятных и пр. и пр.

Приходил адмирал Рихтер, способствовавший проведению нелепой санитарной реформы; он очень симпатичен, нетребователен и, по-видимому, порядочен, но ограничен до невероятности и ничего не понимает и не соображает в санитарном деле.

Он ничего не просит, не получает никакого содержания и бегает пешком на службу и по службе, стесняясь просить автомобиля; но когда он является в комиссии, то вызывает улыбки присутствующих своим незнанием дела и полной неосведомленностью. Но он близок к Адмиралу и его доверчивостью и простотой пользуются, чтобы пролезть при его помощи к Верховному с разными докладами и проектами.

23 Сентября.

 Адмирал вернулся с фронта; привез в своем поезде 270 раненых; новые Санитарные распорядители устроили показной прием раненых; по этой части убедили Адмирала подписать указ, возлагающий все работы по приему раненых на общественные и городские организации.

Противно было смотреть, как егозили и пытались показать свою энергию новорожденные санитарные юпитеры; ни для кого не секрет, что это был первый поезд с ранеными, который они удосужились встретить; все старались сами выносить раненых, роняли их с носилок и лили в них столько молока, что можно было опасаться за их животы.

Не знаем мы ни в чем середины; а потом очень любим втирать очки и показывать начальству не то, что есть на самом деле; очень уже въелись в нас эти скверные привычки.

От Головина узнал, что в Ставке разрабатывается какой-то новый проект высшего военного управления с подчинением Военного Министра Главнокомандующему.

В Омском настроении полный винегрет, создаваемый положением на фронте; обывателю хочется и удрать, и движимость и недвижимость сохранить.

Газеты продолжают бряцать мечами и обещать чудеса от собирающихся добровольческих формирований; Голицын устраивает митинги и собрания, но добровольцы нейдут.

Платные перья, захлебываясь от патетического восторга, описали отправку на фронт первой дружины Святого Креста - единственный, пока, результат месячного раздувания добровольческого подъема; картинно описывается, как на правом фланге шел унтер-офицер Болдырев - профессор и организатор добровольческого движения, но упущено добавить, что шел только до вокзала, откуда вернулся на свое место в осведомительном отделе и отбыл в Ново-Николаевск проповедовать новый крестовый поход; последнее вполне нормально и в этой роли он будет несравненно лучше, чем на должности взводного унтер-офицера, но неприятна ложь и попытки надуть публику. Сейчас это хуже, чем когда-либо.

Большинство населения, однако, понимает всю серьезность положения; только немногие продолжают цепляться за надежду на авоську и чудо. Провал казачьего бума и добровольческого набора отрезвили многих; чем больше были надежды, тем острее разочарование.

Жаль, что до сих пор власть боится открыто и правдиво объявить о своевременности эвакуации Омска; раз ставка на казаков бита, то больше уже играть нечем; надо готовиться к тяжелым временам и всячески облегчить грядущие бедствия; сейчас еще есть возможность удалить из Омска очень многое в порядке срочной эвакуации, а не панического бегства.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});