Скриптер - Сергей Соболев

Пехотный командир в мокрой шинели – увидев выбравшегося из легковой машины высокого чина – прибавил ходу. Подбежав, бросил красную озябшую руку к виску:

– Товарищ… – не увидев знаков отличия, сипло продолжил, – товарищ генерал, второй батальон тысяча семьдесят третьего полка триста шестнадцатой стрелковой дивизии[66]…

– Ты – комбат Рязанцев?! – оборвал доклад Авакумов.

– Так точно, командир батальона старший лейтенант Рязанцев!

– Где лейтенант Сотник? – накаленным голосом спросил у него член Военного совета Западного фронта, занимающий также должность заместителя главы НКВД и начальника охраны тыла Московской зоны. – Где, я спрашиваю?! – Он посмотрел на парня в мокром полушубке с по-восточному круглым лицом. – Ты – Сотник?

– Никак нет! Младший политрук Кудайбергенов…

– Где Сотник? – теперь уже резко спросил Авакумов. – Почему его здесь нет?

– Лейтенант Сотник?..

Комбат, казалось, не сразу понял, о ком речь, кого именно спрашивают этот высокий чин и тот особист, который приехал вместе с ним.

– Так точно, – выпалил он. – Есть у меня такой! Прибыл в часть только вчера с пополнением! Был поставлен на пулеметный взвод! От них связной недавно прибежал!.. Сотник принял командование второй ротой… они все еще удерживают станцию!

– Где именно он сейчас находится?

Комбат, обернувшись, показал в ту сторону, – южнее шоссе – где трещали в снежной круговерти, выстрелы. И, похоже, перестрелка, разгораясь, подобно сухому хворосту, брошенному в костер, лишь усиливалась…

– Вторая рота держит оборону на станции Матренино… это в двух километрах отсюда!

– Что? Почему он не здесь?! Па-ачему, я вас спрашиваю, не выполнен приказ штаба фронта?!!!

Мужчина в генеральской шинели стал расстегивать крючки, как будто ему стало жарко.

Рука уже легла на поясную кобуру… Но тут послышался голос Авакумова:

– Не будем терять времени… они не получили наш приказ!

– Я же приказал дать телефонограмму в штаб дивизии! И двух курьеров лично отправил к Панфилову!!

– Комбат, у тебя есть связь с ротой, которой командует Сотник? – спросил Авакумов. – Провод к Сотнику, спрашиваю, у тебя есть?

– Телефонная связь отсутствует… временно отсутствует! – исхлестанное ветром лицо комбата стало вдруг серовато-белым, как этот валящий хлопьями мокрый ноябрьский снег. – Я прикажу…

– Отставить, – резко сказал Авакумов. – Проехать туда, на станцию, можно? Или немцы уже отрезали вашу роту?

– Никак нет, не отрезали, – глядя в предвечернюю белесую мглу, прислушиваясь к звукам разгорающегося боя, просипел комбат. – Проехать можно по проселку… мы его не минировали!

– Давай быстро… в грузовик! – скомандовал Авакумов. – Садись рядом с шофером, показывай дорогу! – Он обернулся к высокому чину. – Разрешите, Иван Александрович?.. Мы мигом управимся!..

Дэн потратил пять драгоценных минут на просмотр фрагмента; длительность же самого событийного ролика, судя по счетчику, составляет час сорок семь минут.

Логинов физически ощущал, как тает время; внутри зарождалась волна беспокойства; внутри у него сейчас все дрожало – не только в переносном, но и прямом смысле. Плюс ко всем прочим уже существующим проблемам, которые он пытается решать по мере их поступления или выявления, появилась – еще одна.

Некий гул, народившийся в тот момент, когда он, Логинов, открыл событийный ролик, действие в котором происходит западнее уже взятого немцами Волоколамска, становится все выраженнее, а вибрация все ощутимей. Что из чего проистекает в данном случае, что является причиной, а что следствием этого нарастающего – и давящего на барабанные перепонки, на психику – гула, он не знал. Но эта акцентированная на низких частотах акустическая волна нарастала; и сам звук этот, и вибрационные колебания, теперь уже улавливаемые ступнями, самим его естеством, определенно, стали еще более ощутимыми, чем в первые мгновения просмотра событийного ролика «Волоколамское шоссе…»

Даже сейчас, в эти мгновения, хотя Логинов поставил ролик на паузу, – с тем, чтобы в надвигающемся цейтноте, подобно испытывающему крайние затруднения шахматисту, принять единственно верное решение, сделать свой очередной ход – все это помещение, погруженное в полумрак, было заполнено низким гудящим звуком. Тональность его, впрочем, была неоднородной, и напоминала, пожалуй, звук огромного колокола, издающего в равные, длительностью примерно в десять секунд, отрезки, не слишком громкие, но проходящие через все препятствия, через стены, через него самого, низкие гулкие звуки – боммммммммммм… боммммммммммм… боммммммммммм…

– Что это? – Логинов повернул голову к Редактору. – Вам доводилось сталкиваться с таким эффектом?

– Звуковое сопровождение флуктуационных процессов… это связано с остановкой времени!

Часовщик вновь поднялся из-за стола. Подойдя к «треноге», он поднял с пола еще одно «звено» и продел его через соединенные уже им чуть ранее скобой «перо» и центральную осевую балку конструкции. На помощь ему поспешил Редактор. Действуя уже вдвоем, они продели сверху и закрепили третье предохранительное звено, а затем и последнее, четвертое.

Звуки стали заметно тише; да и вибрация несколько уменьшилась…

Логинов провел курсором по нижнему краю занимающего сейчас примерно треть экрана поставленного на паузу событийного ролика. Как он и ожидал, появилась дополнительная информация в виде всплывающих окон с фрагментами. Дэн, быстро сориентировавшись, – настолько быстро, насколько способен работать мозг человека в чрезвычайной ситуации – навел курсор на финальный отрезок. И включил событийный ролик на воспроизведение ровно за минуту до его окончания.

Раздался уже знакомый звук, напоминающий громкий хлопок в ладони. Изображение тут же развернулось в полный экран; в служебную рубку грохочущим водопадным потоком хлынули звуки ближнего боя.

Видимость ухудшилась; в ранних сумерках, в снежной круговерти со всех сторон гремят выстрелы – одиночные и очередями. Слышны отрывистые команды на немецком; гортанные крики мешаются с русским матом!.. Горит какая-то деревянная постройка – баня или сарай; ближняя к железнодорожной насыпи изба тоже охвачена огнём! В сполохах разгорающегося пламени видны мечущиеся фигурки людей, среди которых в этом мутном, клокочущем, гудящем от выстрелов и криков пространстве очень непросто, должно быть, определить, кто свой, а кто чужой.

Логинов вдруг увидел чье-то оскаленное лицо с выпученными глазами. План настолько крупный, что ему были видны малейшие детали – угреватая пористая кожа, рыжеватая щетина поверх губы, синевато-красный провал рта, из которого вырвалось облачко пара…

Затем «камера» как бы отъехала; и тут же стала видна фигура этого человека, видна вся целиком: мышиного цвета шинель, запорошенная снегом, каска, надетая поверх шерстяного нашлемника, на поясном ремне брезентовый подсумок к МР.40 цвета фельдграу… Сам автомат немец держит в левой руке, пустой магазин отщелкнут; правой он уже успел извлечь из-подсумка длинный рожок и вставить его вместо израсходованного.

«Камера» вновь отъехала; теперь уже видна центральная – и единственная, кажется – станционная улица с невысокими деревянными заборчиками. Рядом с автоматчиком видны силуэты… там еще трое немцев! Эти торопливо устанавливают на станину Maschinengewehr. Еще несколько секунд, и они будут готовы открыть убийственный огонь из своего МГ-34 вдоль этой станционной улочки – по тем, кто наступал от восточной окраины станции, намереваясь в четвертый раз за день выбить из этого населенного пункта просочившихся от леса вражеских пехотинцев.

В следующее мгновение послышалась, перекрывая прочие звуки, команда:

– Командира роты к комбату!!!

И тут же – со стороны ближнего двора – прозвучал чей-то окрик:

– Сотник?! Стой!!! Назад!!!!

Из двора, один через калитку, двое перепрыгнув низкий заборчик, в переулок выскочили трое красноармейцев! Молодой парень, без шапки, в одном лишь ватнике, на ходу выпустил очередь из ППД в сторону немцев! Кого-то из пулеметчиков он зацепил; – свидетельством тому чужой жалобный вскрик!.. Но очередь вышла совсем короткой – обрезало, или же опустел магазин!

Немецкий автоматчик, в свою очередь, передернул затвор. Он видел русских прямо перед собой – они бежали, перемахнув через низкий штакетник, от ближней избы! Впереди несется какой-то юнец в ватнике с непокрытой стриженной головой, с оскаленным в крике ртом!.. За ним – двое; один из этих двоих, крича что-то на ходу, бежит наперевес с винтовкой, удлиненной жалом штыка.

Логинов был наготове; как только в поле зрения появились эти трое – красноармейцы – он подвел курсор в нужное место. Напротив фигуры парня в ватнике появилась в открывшемся табло запись: