Скриптер - Сергей Соболев

– Товарищ Авакумов… – Верховный почти коснулся чубуком трубки груди стоящего навытяжку энкаведиста. – Прежде, чем ви доложите свое предложение, хачу сам задать вам несколько вопросов. Первый ва-апрос… Сколько бойцов и офицеров предполагается отправить на а-ахрану объекта?

Авакумов заговорил, глядя ему в глаза:

– Согласно плану операции, товарищ Верховный, непосредственно в монастыре будет размещен усиленный взвод охраны из приданной Спецотделу части внутренних войск НКВД. Сорок восемь бойцов и два офицера. Всего – ровно пятьдесят.

– А сколько людей ви планируете привлечь к транспортировке груза?

– Вместе с шоферами, нашими сотрудниками и взводом сопровождения… получается – еще пятьдесят два человека.

– Итого… около сотни?

– Так точно. Сто два вместе с сотрудниками Отдела.

– А теперь скажите мне, товарищ Авакумов… Что ви собираетесь делать с этими людьми? Ви меня па-анимаете? Ви па-анимаете, о чем я?

– Так точно. Разрешите…

– Ви па-анимаете… – Верховный вновь коснулся его груди чубуком. – Ви па-анимаете, товарищ Авакумов, что любой из них… любой из тех, кого ви привлечете к участию в этой а-апирации, может проболтаться?! Не говоря о том, что он может попасть в плен?! Ви па-анимаете, что при таком ба-альшом количестве народа, которое ви собираетесь привлечь, ви – мы все – не можем гарантировать тайну?

– Понимаю.

– Следовательно, ми-и не можем быть уверены в том, что этот наш замысел приведет именно к тем результатам, ка-аторые нам нужны?

– Товарищ Верховный, резоны для таких опасений существуют. Поэтому и предполагается осуществить дублирующий план, призванный надежно закамуфлировать наши действия.

– Учтите вот еще что. Ящики должны быть спрятаны надежно. Так, таким образом, чтобы их… кроме нас с вами, товарищи… не сма-агли найти до вта-арого пришествия того, о ком мы, коммунисты, а-абычно не любим га-аварить…

– Именно с таким расчетом мы и собираемся действовать, товарищ Верховный.

– Но как ви, Авакумов и ваши начальники собираетесь а-абеспечить секретность? Что ви собираетесь делать с людьми? С этой сотней приданных вам бойцов и сотрудников? Ви предлагаете их всех расстрелять? После того, как ящики будут на месте?

– Никак нет.

– Ви па-анимаете, что у нас каждый чи-илавек сейчас на счету? Враг ста-аит у ворот Москвы! Ну так как ви Са-абираетесь действовать? Теперь излагайте свой план.

Авакумов не без труда выдерживал взгляд Хозяина; но лицо его не переменилось, голос его оставался спокойными, тон – деловитым.

– Предлагается следующее, товарищ Верховный. Мы завезем в монастырь груз в ящиках в два приема: ночью пятнадцатого и спустя сутки, в ночь на шестнадцатое. Днем тех же суток, шестнадцатого, туда же, на монастырское подворье, следует завести еще одну партию…

– Так, так… Еще а-адну партию?

– Это должны быть точно такие же ящики. Я сам не далее, как вчера был на складах ГАУ[62] в районе Железнодорожного и Балашихи. Мы получили по запросу справку от товарища Яковлева[63] о наличии нужной нам партии грузов. Там имеется также достаточное количество тары – ящиков определенного, нужного нам для дела образца.

– Таких же… Так, так… Пра-адалжайте, товарищ Авакумов.

– Авторота ГАУ завезет ящики в монастырь, как я уже сказал, днем шестнадцатого. Выгрузят их в двух местах – возле Лопухинских и Годуновских палат. Когда грузовики порожняком поедут обратно, часть этой колонны вернут – через северные ворота. Именно часть, а не всю. Через южные ворота проедет в монастырь уже наша колонна – те шоферы и те сотрудники, кто участвовал в перемещении груза и выгрузке. Ночью семнадцатого эти ящики будут погружены и вывезены из монастыря. Причем, часть их отвезут обратно на склад ГАУ, другую часть доставят в то здание архивов на Большой Пироговской, откуда мы вывезем ящики пятнадцатого и шестнадцатого. Также предусмотрена «поломка» нескольких таких ящиков – чтобы участники событий увидели, что находится в тех ящиках.

– А что там находится, товарищ Авакумов?

– Снаряды для зенитных пушек. Боеприпасы туда, в монастырь, привозили довольно часто – часть ПВО там стояла с первых дней войны.

– То есть… Ви са-абираетесь дезориентировать участников этого действия?

– Все, включая шоферов, наших сотрудников и охрану, должны быть твердо уверены в том, что ящики, которые с какой-то целью завозились в монастырь, семнадцатого числа оттуда – вывезены! Все снарядные ящики, подчеркиваю – снарядные!.. Все до одного!

– И тогда не придется ника-аво расстреливать?

– Так точно! Максимум, что может узнать противник, так это то, что в монастырь завозились какие-то боеприпасы… Но те же люди спустя день или два их вывезли все обратно. Ну а места «закладок» устроены так и таким образом, чтобы максимально затруднить задачу по их поиску.

Верховный вдруг усмехнулся в желтые прокуренные усы. Пыхнув дымом, сказал:

– А вы хитрец, товарищ Авакумов. Умно придумано…

Он посмотрел на двух старших офицеров.

– Товарищ Сытин, что скажете? Хорош ли предложенный товарищем Авакумовым маскировочный план? Надежен ли он? Не сам товарищ Авакумов, ми в нем ни са-амневаемся… Хорош ли его план?

– Товарищ Верховный, план, предложенный Авакумовым, мне представляется правильным, надежным и годным.

– А ви, товарищ Мельников? Одобряете лично ви тот план, который только что доложил товарищ Авакумов?

– Так точно, товарищ Верховный. До приезда к вам на Ближнюю, мы предварительно… то есть, я, Сытин и Авакумов, обсудили этот план и даже проработали основные детали.

– Харашо, – после небольшой паузы сказал человек в полувоенном френче. – Так и будем действовать, товарищи. Я утверждаю план операции…

Подойдя к столу, он нажал на кнопку вызова. Открылась дверь; в проеме возникла фигура верного секретаря и помощника – Поскребышева.

– Правади товарищей! Вас, товарищ Мельников, пра-ашу задержаться на минуту… я подпишу приказ.

Все это время Логинов стоял недвижимо, затаив дыхание. Безумно хотелось почесать нос; в горле першило; но он боялся не то что кашлянуть, он опасался, что любое его движение, любое шевеление, может все испортить…

Именно в эти минуты, пока шел разговор между хозяином Ближней дачи, руководителем огромной страны, обливающейся кровью, напрягающей все силы, чтобы устоять под нечеловеческим натиском хлынувших с запада моторизованных орд, и теми, кого он вызвал к себе в эту ночную пору, Логинов в полной мере ощутил на себе, что такое «эффект присутствия»…

Верховный вернулся к столу. Положил погасшую трубку в большую хрустальную пепельницу; сам отодвинул стул, сел за стол.

Неспешно открыл папку, в которой лежал отпечатанный на машинке секретарем Поскребышевым – под диктовку самого Хозяина – документ под исходящим № 1941/10.13.

Верховный еще раз пробежал глазами отпечатанный на машинке и адресованный главе Спецотдела НКВД приказ, который ему предстоит подписать. Рука потянулась вначале к подставке для карандашей – он, кажется, намеревался взять красный карандаш, которым обычно писал резолюции на документах, зачастую ставя инициалы вместо подписи. Но затем он вдруг передумал брать карандаш; открыл крышку одной из двух чернильниц письменного прибора из бронзы на зеленоватой малахитовой основе, взял перьевую ручку.

– Часовщик, готовьтесь остановить время! – скомандовал Логинов. – По моей команде!..

Хозяин кабинета на секунду замер; медленно повернул голову. Это выглядело так, как будто он услышал произнесенную кем-то откуда-то из дали времени реплику.

Дэн ощутил, как меж лопаток повеяло холодком.

Желтые звериные глаза уставились, как почудилось Логинову, прямо на него. Казалось, что в следующую секунду прозвучит голос с кавказским акцентом, почудилось, что этот могущественный, этот безжалостный человек вот-вот обратится уже непосредственно к нему, к Дэну Логинову…

Но нет… это было лишь секундное наваждение.

Верховный, слегка повернувшись, посмотрел на напольные часы, стоящие в простенке между зашторенными и закрытыми ставнями окнами – ему нужно знать точное время.

Обмакнул перо в чернильницу с черной тушью, вписал еще четыре цифры в исходящий документа – 03.30. Таким образом, номер приказа обрел окончательный вид: № 1941/10.13.03.30.

Затем взял другую ручку; открыл крышку другой чернильницы. Обмакнул перо в красную тушь. Рука с зажатой между короткими сильными пальцами ручкой сместилась к правому нижнему углу бумаги. Осталось лишь поставить подпись под приказом…

В редакционной рубке прозвучала громкая команда:

– Часовщик, стоп время!