Маленькое летнее приключение - Анна Этери

Тея довольно хрюкнула и пошатнулась, случайно наступив на ногу пленнику в цепях, в глазах которого плавало какое-то безразличие и апатия к происходящему. Сия выходка со стороны девушки его немного взбодрила:

— Вы меня сегодня казнить будете или как? Мне уже надоело так жить! — взмолился Зефирантес.

— Я бы с удовольствием, но мне пока некогда. Ты же видишь, как напирают, — размотала свою плетку Тея. — Как освобожусь, так сразу тебя повешаю, вот на ней, — продемонстрировала она длинный конец своей хлесткой подружки.

— Не повесить, а отрубить голову! — настаивал Зефирантес.

— Ну, извини! Сегодня я не прихватила своего топорика. Ах, если бы ты знал какой у меня чудесный топорик, просто загляденье! — Она наклонилась, вспушив свободной рукой шикарную копну волос, и выпрямилась. — Ну что, мальчики, пригласите меня потанцевать? — направилась она в эпицентр разыгрывающегося сражения; ее шаг был легок и целеустремлен, а походка напориста и витиевата. Она вошла в кипучую бездну битвы, как сыр в талое масло, и потерялась из виду.

— Она ужасает, — призналась Руд.

— Кому ты это рассказываешь?! Мне до сих пор снятся кошмары, с того самого времени, как она меня поцеловала.

Руд пристально посмотрела на Зефа, он на нее, и они прянули в стороны, найдя недопустимым то расстояние, на котором стояли друг от друга.

Разбуженные шумом драки на подмогу собратьям из-под столов потянулись еще не протрезвевшие, но уже воинственно настроенные бандиты, хватая столовые принадлежности и посуду, и используя данное добро в метательных целях. Наблюдая за полетом столовой утвари и общей картиной увеселительного побоища, Торми сделал два вывода. Во-первых, метальщикам следует в меткости поучиться у Теи, которая в этом деле уже набила руку и имеет определенный уровень профессионализма. А во-вторых, сподручные Аурелио скоро возьмут верх, и помост, где все еще в нетронутом виде находится костяк противоборствующей капитану структуры, будет окружен.

— Может все-таки отступление? — не желая быть повязанным, снова предложил Торми, надеясь на благоразумие Руд.

— Торми, ты мне веришь?

— Ну как сказать… — все же зря он понадеялся.

Из свалки бесчинствующих тел вывалился Локки, который и до этого был основательно потрепан, теперь же он выглядел хуже не куда, но дух борьбы за правое дело все еще неистово горел в этом избитом теле, и, кажется, еще был способен на многое.

— Руд, черт бы тебя побрал! — завопил он, едва очутившись на ногах; его повело в сторону, но он снова обрел равновесие. — Тебе что, особое приглашение нужно, придурок! Ты видишь наших бьют или ослеп? Где твои ножики? Нам бы они сейчас очень пригодились! Или считаешь, мы должны защищать твою королевскую персону, пока ты прохлаждаешься и ведешь светские беседы?

— Мне нет нужды участвовать в потасовке. У меня есть защитник, — непоколебимо заявила Руд, оправляя затейливо расшитый жилет.

Стремительное движение кулака Локки отправило в глубокую бессознательность, вырвавшегося из слабеющего оцепления паренька в синем камзоле.

— Какой еще к духам защитник? — спросил победитель, сплевывая на плиты кровь; этот поединок не был выигран вчистую. — Он что ли? — глаза мужчины, напоенные яростью боя, поглядели на Торми.

Мальчик непроизвольно прянул назад — этого еще не хватало, чтобы он тут в первых рядах торчал — и наткнулся на Руд. Вывернул шею, глазея на девушку, отвечающую ему какой-то неопределенной улыбкой. И представилось ученику Анемона, как он грудью заслоняет Руд, терзаемый доблестной мыслью защитить… слабый пол?! (Будучи знакомым с Теей, он многое переосмыслил, и понял, что иногда люди бывают ни теми, кем кажутся и должны быть).

— Нет, не Торми, — сообщила Руд. (Теперь совсем не понятно, зачем на него надо было так пялиться). — Вот он!

Больше всех в данной ситуации удивился Зефирантес, разглядывая указывающей на него перст, как самый опасный элемент и без того горячей обстановки.

— Кто? Я?! — у него даже слов не нашлось встретить такую новость особо живописными выражениями, с посылом Руд куда подальше.

— Зефирантес Риенасалантикус, — вдруг торжественно заговорила девушка, пристально глядя на него, — сегодня для тебя знаменательный день, сегодня тебе надлежит стать моим… — и именно на этом интересном месте, Локки неожиданно сделал Руд подножку.

— Он умом тронулся! Зеф, бежим! Как-нибудь прорвемся через… — слова застряли в горле Локки, и мгновенье спустя Торми увидел причину этого.

К горлу мужчины было приставлено лезвие.

— Никто никуда не идет, — провозгласил Аурелио, и не подумав спрятать улыбку победителя. — Теперь ваши жизни принадлежат мне!

Одного взгляда Торми хватило, чтобы понять — сражение проиграно. Не ясно о чем думала Руд, бестолку сотрясая воздух воодушевленными речами. Теперь не понятно, как скоро они отсюда выберутся. (То, что они могут никогда не выбраться, мальчик даже не рассматривал).

Руд поднялась на ноги, хмуро взирая… на Локки.

— Ну что ты! Не хмурься. Я буду очень тактичен, и тебе не долго придется страдать, прежде чем тебе отсекут голову, — пообещал Аурелио.

— А как же преданность Эхмеи Кровавой и все такое? — поинтересовалась Руд, ничуть не испугавшись угрозы.

— В последнее время Эхмея стала чересчур мягкосердечна, и уже не способна крепко держать бразды правления. Вся ее организация переживает упадок и разрушается изнутри, глодаемая ненасытным червем…

— И этот червь, несомненно, ты, — ввернул Локки, не боясь, что капитан в порыве чувств таки перережет ему горло.

— А у тебя голова хорошо варит, не отрезать ли мне ее на радостях? — последовало ехидное замечание. — Я вижу, вы все еще не поняли, в каком… сложном положении находитесь, и мне очень не терпится вам все досконально объяснить, самым кровавым способом.

Даже Торми заскучал, подавляя зевок. Исходя из собственных наблюдений, ему стало ясно, что капитан принадлежит к той породе людей, которые жаждут внимания публики, и уже тогда они раскрываются во всей красе, часами распинаясь со всеми подробностями о том, что они сделают с неугодными.

— Босс, что с ней делать? — На помост затащили связанное трепыхающееся тело Теи, и бережно положили на голые плиты.

— А вторая где?

Вперед вышел, чуть пошатываясь, рыженький парень с веснушчатым носом и веселыми глазами:

— Она сбежала.

— Хм… а эта-то почему не сбежала?

— Эта… — он удостоил мимолетным вниманием рассерженное лицо повязанной девушки; кляп мешал ей ответить самой. — Она, вероятно, не хотела. Из-за нее много наших полегло, и мне, кажется, сегодня они в себя уже не придут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});