Русские инородные сказки - 5 - Макс Фрай

— Займемся мной? — удивился джинн.

— Ну да! Вы же… Ну я не знаю, вы же можете все что угодно, так?

— Предположим.

— Это же колоссальные возможности! Мы с вами заработаем все деньги мира!

— Прошлого, настоящего и будущего? — усмехнулся джинн.

— Мне хватит и настоящего, — отвечала туристка. — Ну, возьмите себя в руки, неужели же вы не хотите, просто ради развлечения, воздвигнуть тут пару дворцов?

— Да, первую тысячу лет именно так я и собирался поступить, — кивает джинн.

— Только не говорите, что я снова вляпалась по-крупному! — Туристка отступает на несколько шагов назад. — Вы ведь не собираетесь меня убивать?

— Вторую тысячу лет я только об этом и мечтал.

— Но теперь передумали? — с облегчением вздыхает туристка и снова подходит к своей находке. — Теперь вы снова добрый?

— Смешные категории. Ну, допустим.

— Тогда чего же мы ждем? Поехали! Нас ждут все деньги мира!

— Один мой знакомый правитель тоже хотел обладать всеми богатствами мира.

— И как, у него получилось? — завистливо интересуется туристка.

— Может быть, да. Может быть, нет. Он давно уже умер, и даже памяти о нем не сохранилось, иначе я бы почувствовал это.

— Какой же вы древний… Ужас просто! — с восхищением говорит туристка. — Ну тогда вы, может быть, исполните мое желание? Вижу, вас не очень-то прельщают миллиарды долларов и вообще вам ничего уже не надо.

— Первую тысячу лет… — начинает джинн, но туристка его перебивает:

— Хорошо, это вы мне еще расскажете. А пока научите меня, как стать такой же могущественной, как вы? Может быть, есть курсы какие-нибудь или пособие для чайников… для этих, ну, ламеров.

— Для ламеров? — хмыкает джинн. — Есть одно пособие. Очень действенное, так сказать, опробовано на себе.

— Тогда дайте мне его или скажите, где купить… Ой, оно ведь, наверное, не продается?

— Не продается, — грустно соглашается джинн. — И достать его не так-то просто. Но именно сейчас у меня есть одно на примете.

— Я все за него отдам! — кричит туристка, сдуру повторив магическую формулу первой ступени посвящения. Затем она чувствует, что горячий песок уходит из-под ее ног, и она оказывается в темном прохладном помещении, где-то наверху виден солнечный свет, но вскоре наступает абсолютная темнота.

— А для ламеров у нас есть лампа, — ворчливо говорит джинн, запечатывая сосуд с туристкой.

Первые тысячу лет ей предстоит строить и разрушать в своем воображении дворцы, затем — казнить неблагодарных и глупых людишек, и только на третью тысячу лет суета мирская покинет ее окончательно, и она обретет могущество джиннов. Очень просто, очень действенно, лишь бы никто раньше времени не распечатал сосуд, а то придется начинать тренинг заново.

Н. Крайнер

Страшные сказки

Приходишь с глазами, полными чудес, и только остается — целовать тебя в припухшие веки, пытаясь разглядеть хотя бы очертания тех замков, городов и подвигов, которыми наполнены твои дни. Спрошу: «Что сегодня?» — и ты начнешь очередной рассказ, тягучий и вязкий, как малиновое варенье, в которое кто-то по ошибке или злому умыслу сыпанул щедрой рукой кайенского перца. Они невыносимы, эти твои рассказы, но я все равно слушаю, раскрыв рот и прикрыв глаза, чтобы в темноте увидеть то, что ты каждый день проживаешь наяву.

История первая

Мансарда под крышей старого дома. В доме уже давно, не два и даже не три поколения, живет семья. Когда-то давно в этой мансарде умерла женщина. Она проезжала мимо и остановилась в этом доме на ночь. Утром ее нашли задушенной. Сейчас в доме живут Ганс с Лаурой и их сын Клаус. Клаусу восемнадцать, он думает пока что только о женщинах и жалеет, что его не было на свете тогда, когда приезжала умершая наутро незнакомка. Все девушки в деревне уже побывали в его постели, и ему невыносимо скучно.

Однажды зимним вечером к дому подъезжает экипаж. Из него выходит прекрасная женщина в мехах. Она говорит, что ей негде переночевать и что путь ее лежит в самые дальние страны. Клаус не верит своим глазам. Ганс с Лаурой не очень довольны появлением незнакомки, но в ночлеге ей тем не менее не отказывают. Отец говорит Клаусу, что гостье нужно уступить мансарду. Клаус остается спать на первом этаже, но ночью тихо встает и поднимается в комнату гостьи. Дверь не заперта. Клаус входит и видит девушку, сидящую на кровати. Она улыбается. Клаус подходит, садится рядом и начинает снимать с нее платье. Девушка не возражает.

Наутро Клаус видит, что девушка мертва. Он бежит к отцу. Отец говорит ему, что это семейное проклятье и что всякий мужчина в их роду обречен убивать приезжую женщину, с которой проведет ночь. Клаус в отчаянии, он пытается утопиться, но русалки, очарованные его красотой, возвращают его на берег. Со временем Клаус смиряется с тем, что произошло, практически забывает о той ночи и той женщине, заводит семью и несколько лет живет в свое удовольствие. Потом у него рождается сын. Пока мальчик растет, Клаус думает, каким образом избавить его о проклятья. Когда сыну Клауса исполняется шесть лет, умирает Ганс. Перед смертью он просит Клауса пообещать, что тот не будет бороться с проклятием. Клаус обещает, однако думает, что это обещание можно нарушить. Ведь речь идет о благополучии сына.

В ту зиму, когда Марку, сыну Клауса, исполняется восемнадцать, в дом опять приезжает женщина Клаус с ужасом узнает в ней ту, которую убил двадцать три года назад.

Ночью Клаус привязывает Марка к кровати. Он объясняет сыну, в чем дело, и тот соглашается с решением отца Утром женщины в мансарде не оказывается. Экипажа и кучера тоже не находят. Клаус торжествует, решив, что ему удалось избавить свой род от проклятия.

Еще через год Марк случайно роняет на голову отцу лестницу. Клаус умирает на месте.

Открыв глаза, он видит меховую муфту у себя на коленях, которые даже под шубой кажутся ему слишком изящными, и слышит стук копыт. Он находит окно, смотрит в него и видит, что экипаж приближается к его дому. В мансарде горит свет. Клаус выходит из кареты и идет проситься на ночлег.

— Ты была ею? — спрашиваю я.

— Нет. — Она кривит лицо и наливает себе еще вина.

— А кем?

— А какая разница? Меховой муфтой, мансардой, его руками на ее горле. Я могу только наблюдать, понимаешь?

История вторая

Иногда я перестаю понимать, кто живет рядом со мной — женщина или книга с картинками. Я обнимаю ее, когда мы лежим в постели, ожидая услышать шелест страниц. Она все еще щурится по утрам, глядя на солнце, но глаза ее из серых превратились в карие и, похоже, никогда уже не станут другими. И когда она щурится, я понимаю, что ночь, живущая внутри нее, делает пару шагов назад, позволяя ей рассказывать мне бесконечные истории.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});