G.O.G.R. - Анна Белкина

Кашалот выхватил у своего подчинённого обрезанный автомат и пальнул очередью в пространство перед собой. Самохвалов швырнул в «большого Динозавра» другую слезоточивую шашку, обескуражив и обезвредив его и всех его бандитов. Кашалот хлебнул «газку» и теперь катался по снегу, кашлял и размазывал водопады слёз по сдобным щекам. Тут же на него налетели двое богатырей, и Кашалот оказался в наручниках.

Четверо бойцов набросились на Тень и схватили его за руки, приставив к голове пистолет.

— Не рыпайся, убью, — привычно сообщил ему самый крепкий из них, Коваленко.

— Попробуй поймать тень, — спокойно сказал Тень.

Не обратив внимания на эти слова, бойцы потащили схваченного «Короля ночного Донецка» к «Газели», но вдруг обнаружили, что держат друг друга.

— Что за чертовщина? — глупо спросил Коваленко у мироздания, озираясь по сторонам. — Куда он подевался?

Тут же подъехала служебная «Самара», из неё выскочил Серёгин и вылетел Сидоров, доставая на бегу пистолет. Муравьёв и Казаченко выпрыгнули из подъехавших следом за «Самарой» «Жигулей».

Но бороться уже было не с кем: бойцы Самохвалова обезвредили всех «Динозавров». Бандиты в наручниках шагали к «Газели» и по одному запихивались в неё богатырской ручищей Коваленко. Усачёв выволок из сугроба закованного и покрытого снегом Чеснока.

— Кроты-ыы, — ныл Чеснок, совсем как мягкотелый и рыхлый Сумчатый.

На затоптанном снегу сиротливо ютились побитые пулями бандитские автомобили, в свете уцелевших фар кружились, искрясь, снежные хлопья.

— Тень сбежал., - доложил Самохвалов Серёгину. — Мы схватили его, а он вдруг… пропал. Не вырвался, а просто — как бы рассеялся, что ли?..

— Где это было? — быстро спросил Сидоров.

— А, вон там, — Самохвалов кивнул на неновый джип без номеров.

Сидоров ринулся туда, но ничего там не нашёл, кроме снега.

К нему подошёл Серёгин и заглянул под джип. Не найдя там никого, следователь выпрямился, почесал под шапкой затылок.

— Ну не в снег же он зарылся-то?! — изумлённо проговорил он.

— Ч-чух-х! — выдохнул Сидоров и снёс ботинком сугроб.

Снежная пыль заклубилась на ветру и облепила сержанта с головы до ног.

— Чёрт! — чертыхнулся Сидоров, стряхивая снег. — Как же это человек, и вдруг — рассеялся?!

— Тьфу! — со злостью сплюнул Казаченко, обшаривая бандитские иномарки. — Трэба шукаты. По кустам посмотрите…

Бойцы Самохвалова зашарили в кустах, но их голые ветки и кошки бы не скрыли — не то, что человека!

Серёгин отдал приказ оцепить набережную, однако в успехе сей операции он был абсолютно не уверен.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Пётр Иванович. — Как же это — рассеялся-то?

Глава 115. Правда о кошках и собаках

Кашалот сидел, размазавшись по твёрдому стулу, и содрогался в рыданиях. Он весь трясся и дёргался, а недовольный нагруженной массой стул жалобно под ним скрипел. Кашалот громко сморкался и портил салфетку за салфеткой, которые подсовывал ему Сидоров, чтобы он не сморкался на стол.

— Я пропа-ал! — ныл обрюзгший Кашалот, выкидывая очередную салфетку мимо корзины. — Тень отобрал у меня и «Триест», и «Луч», и рестораны… Мне на свалке жить оставалось, вот я и вызвал его на стрелку с безнадёги-и!

Кашалот почувствовал, что его нос снова наполнен соплями и слезами, и полез в карман пиджака в поисках носового платка, потому что салфетки у Сидорова уже закончились.

В кармане оказалось пусто, как в пустыне Атакама.

— Высморкаться!.. — прогнусавил он в нос.

— Все ваши вещи здесь, — сказал Серёгин, кивнув на стол, где Сидоров разложил изъятые при обыске вещи бандитов.

Вещи были сложены в несколько отдельных кучек и каждая кучка подписана — чтобы не перепутать, где чьи. Кашалот потянул пухлые ручки к кучке с табличкой: «Георгий Семенов» и выволок из неё внушительных размеров клетчатый платок.

— Ого, какую скатерть таскает! — буркнул Сидоров, узрев сей гигантский платок. — А я ему все салфетки поотдавал!

— Вслед за платком потянулся и лист плотной бумаги, сложенный вчетверо. Увидав бумагу, Кашалот выронил платок на пол и схватил её. Развернул и едва не хлопнулся в обморок прямо тут, в милиции перед следователем. Это был договор передачи компании «Казак» во владение «Росси — Ойл». Под договором красовались подписи его, Кашалота, и Чеснока.

— Вот, видите?! — взвыл Кашалот, как старый, умирающий волк. — Смотрите, как они надувают меня!! — и стал тыкать договором в нос Серёгину. — Тень работает на «Росси — Ойл»!

Пётр Иванович заинтересовался предлагаемой бумагой и взял её из рук Кашалота. Рассмотрев документ, Серёгин понял, что уже видел такие — в папке, которую показывал им с Сидоровым Мартин Мильтон.

— Видали?! — подал голос Кашалот. — Это только сегодня так! А раньше — и «Луч», и «Триест», и рестораны-ы!..

— Сегодня? — удивился Серёгин. — Но тут стоит вчерашнее число.

— Вчерашнее? — опешил Кашалот. — Как, вчерашнее?! Когда я только сегодня… я даже подписать тут ничего не успел — вы налетели…

— Смотрите сами, — пожал плечами Серёгин и отдал договор обратно, Кашалоту.

Кашалот выхватил, вытаращил глаза на печатный текст договора. Почитал немного и опять возопил:

— И Чеснок тут же, со мной торчал — сегодня, а не вчера! И тоже подписать не успел! Наду-ули-и!

Пётр Иванович написал несколько слов в бланке протокола допроса и сказал, оторвавшись от написанного:

— Саня, приведи-ка Чеснока.

Сидоров ушёл в изолятор за арестованным Родионом Робертовичем. А Кашалот, завывая, снова заголосил:

— Он тоже не подписывал, он подтвердит!!

Чеснок играл в Сумчатого. Ещё из коридора слышались его крики:

— Кроты! Кроты-ыы!!

Сидоров втолкнул Родиона Робертовича в кабинет. Чеснок споткнулся о порожек и едва не полетел носом вниз. Сидоров схватил его за локоток, помог сохранить шаткое равновесие, а потом — водрузил на другой стул, рядом с Кашалотом. Чеснок ссутулился, втянул голову в плечи и затравленно, словно пойманная котярой мышка, пискнул в адрес Кашалота:

— Крот!

— Ы-ы-ы! — ответил Кашалот, сморкаясь в свой необъятный платок.

Едва Серёгин обратился к Чесноку, тот вспрыгнул вверх, заставив Сидорова усадить себя обратно, и выдал:

— Я — не Чеснок! Я ничего не знаю, не знаю, не знаю!!

— Не ври! — всхлипнул Кашалот. — Лучше правду расскажи, что ты не подписывал договор с Тенью!

— Я не Чеснок! — повторил Чеснок. — Я… мимо проходил…

Чеснок продолжал отказываться от собственных имени, фамилии и отчества до тех пор, пока Сидоров не привёл из изолятора Сумчатого — чтобы опознал. Изрядно похудевший в камере на баланде Лев Львович глянул на Чеснока и булькнул:

— Крот!

— Крот! — булькнул в ответ Чеснок.

Пётр Иванович шикнул на Чеснока и сказал Сумчатому:

— Хорошо, крот. Как зовут «крота»?

— Чесночара! — буркнул Сумчатый, отвернувшись от бывшего партнёра. — Я на него доверенность написал, а он меня засыпал! Это он всех в подземелье спускает! Вот он, главарь бандитов!!

— Что?? — взвился Чеснок. — Да ты, Сумчатый, брехло кротовое! Ты что, окосел, кротяра ехидная?! Это твоё подземелье, а не моё!

Чеснок вскочил и набросился на Сумчатого с кулаками, стараясь залепить ему оплеуху и сшибить с ног. Сумчатый отбежал в дальний угол, едва не перевернув кадку со столетником, обвешанным блестящей мишурой и «дождиками».

— Спасите! — пискнул Лев Львович, спрятавшись за синий сейф. — Это — псих!

Сидоров ринулся наперехват Чесноку, схватил его и заломил руки. Чеснок заныл и осел на пол. Сумчатый решил взять реванш, вылез из-за сейфа и тоже выставил кулаки, подбежав к обезвреженному Чесноку. Тут же в кабинет заскочил Казаченко и поймал Сумчатого, заковав его в наручники. Сидоров и Казаченко растащили «боксёров» в разные углы «ринга», а Серёгин, вытерев рукою пот со лба, сказал:

— Всё, опознание закончено. Ребята, упрячьте этого Сумчатого в изолятор, а Чеснок пускай пока останется.

— Кро-от! — визжал Сумчатый, выпихиваемый Казаченкой за пределы кабинета. — Скажи им, что ты крот, Чесночара!

— Сам ты, Сумчатый, крот! — рычал удерживаемый Сидоровым Чеснок и вырывался, чтобы догнать Сумчатого и, всё-таки, влепить ему парочку затрещин. — И это было твоё подземелье!!

— Нет, твоё-о! — раздавалось из коридора, по которому Казаченко пихал Сумчатого к изолятору.

А Кашалот просто сидел и молчал, не желая зря «нарываться».

Сидоров едва водворил Чеснока обратно на стул и заставил перестать вырываться, припугнув «слоником». Родион Робертович всё ещё оставался в наручниках. Он затих и выглядел теперь банальным бандитом, которого банально «замели». Чеснок окинул печальным взглядом стол Серёгина и обнаружил на нём кучку вещей с тетрадным листком: «Родион Робертович Чесноков».