Тяжесть венца - Симона Вилар

Ричарда она нашла в зале, где затеяли игру в кегли. Он был необыкновенно весел и оживлен. Пожалуй, Анна никогда еще не видела его таким. Удачно метнув мяч и повалив все кегли, он выслушивал поздравления придворных. Анна остановилась в дверном проеме, не сводя с него глаз. Ей вдруг страстно захотелось, чтобы все ее подозрения оказались пустым наваждением. Она была женой этого человека, она принадлежала ему, она научилась ладить с ним… Они вместе снаряжали войска, она встречала его, когда он победил шотландцев, вела хозяйство в его замках. И у них был ребенок – их наследник. Теперь они стали властителями всей Англии. Слишком многое связывало их. И в числе прочего – страх. Страх перед этим человеком и тем зверем, что жил в нем.

В это мгновение Анна вспомнила, как Ричард утешал ее над телом Филипа. «Я ошибаюсь. Этого не может быть!»

Король принял у виконта Ловелла шар и посмотрел в ее сторону. Долгий, внимательный взгляд. Улыбка медленно сползла с его лица.

«Нет, может, – решила про себя Анна. – Все может быть».

Она и не представляла, какое сейчас у нее лицо. Их взгляды скрестились, как клинки. Придворные невольно притихли, не понимая, что происходит.

Король наклонился, чуть отведя здоровую ногу в сторону, и метнул шар. Мимо! Лишь одна кегля упала. Ричард поморщился, выпрямился и, прихрамывая, направился к королеве.

– Нам надо поговорить, милорд Ричард.

Она сказала это спокойно, глядя ему прямо в глаза.

Ричард засмеялся сухим негромким смехом.

– Не сейчас.

– Нет, именно сейчас. Немедленно! Он вдруг заметил, что у Анны глаза – как у кошки перед прыжком.

– Если вы немедленно не ответите на мои вопросы… Я… Я даже не знаю, что может случиться.

Это было единственное, чего боялся Ричард. Скандал. Он знал, что Анна не побоится на глазах у всех призвать его к ответу, и ему не успеть удалить ее до того, как она начнет его уличать. А за ним стоит слишком много такого, что он хотел бы скрыть под позолотой роскошных празднеств.

– Хорошо. Вашу руку, моя королева!

Они шли через залы дворца рука об руку. Лишь на мгновение Ричард оставил ее, отдав какое-то распоряжение Роберту Рэтклифу.

Праздник был еще в разгаре, когда запели трубы, возвещая, что их величества удаляются. Пэры, лорды, леди, рыцари, прелаты торжественно раскланивались с королевской четой, сожалея, что столь великолепный пир так скоро и внезапно закончился.

Анна не знала, зачем Ричард столь резко прервал праздник. Однако, если он сделал это, у него были свои основания. Она вдруг поняла, что это было сделано из-за нее. Она была напряжена, бледна, но, к своему удивлению, обнаружила, что ее страх испарился. Сегодня наконец все выяснится. И если она ошибалась…

Они долго молчали, оказавшись в своих покоях. Горели высокие канделябры, повсюду благоухали цветы, тяжелые, темных тонов занавеси закрывали высокие окна.

– Ричард, зачем вы обманули меня, пообещав пощадить Грэя?

– Это все, что вы хотели знать?

– Нет. Мне также необходимо выяснить, зачем вы скрывали то, что вам было известно, кто скрывается под именем Анны Майсгрейв? Для чего вы присылали в Гнездо Орла своего шпиона Джона Дайтона? Зачем вы сообщили графу Нортумберленду, что идете на помощь Нейуорту, а сами не двинулись с места, а точнее, медлили и выжидали? Я благословляла вас за то, что вы пришли на помощь Гнезду Орла, но сейчас я спрашиваю – почему вы пришли так поздно?

То, что она не ошибается, Анна поняла, едва начав говорить. Ричард не был ни удивлен, ни возмущен. Лишь улыбался одними уголками губ. Потом налил вина в бокал – высокий, красноватого венецианского стекла с золоченым ободком по краю. Пригубил, но пить не стал. Внимательно наблюдал, как горят ее глаза, как она пытается сдержать рвущееся наружу волнение.

– Вы словно яд, Анна, – медленно и глуховато произнес он, когда она умолкла, с вызовом глядя на него. – Вы словно ядовитый осадок на дне бокала, который не дает мне насладиться добрым вином. Я все время вынужден быть настороже, чтобы не взбаламутить ядовитые кристаллы и не смешать напиток с отравой.

Он вдруг шагнул к ней. Пламя свечей отразилось в его застывших глазах. Анна осязаемо ощутила присутствие зверя и отступила на шаг, не столько из страха, сколько в предчувствии, что сейчас произойдет нечто ужасное. Однако тотчас усилием воли заставила себя успокоиться. «Если он мой враг – он должен знать, что я тоже об этом знаю. И я скорее умру, чем позволю вновь подчинить себя ему». Она заставила себя глядеть в глаза приближающемуся к ней чудовищу – и Ричард остановился. С треском лопнул сжимаемый им в руке бокал.

– Змея! Да поразит тебя чума! Ты испортила лучший день моей жизни!

Он взглянул на струящуюся по пальцам кровь и замахнулся.

Анна успела увернуться, обежала стол.

– Вы и пальцем меня не тронете, Дик! Вы ведь не хотите, чтобы я вопила, била стекла, звала на помощь. Я ваша жена – да, но с сегодняшнего дня я еще и королева Англии! И если я подниму шум, сюда сбегутся вовсе не лакеи. Мы в Вестминстере – на коронацию прибыли все пэры Англии, и многие из них все еще здесь. Что скажут они, если станет известно, что король Ричард III в первую же ночь после коронации угощает побоями свою жену? Вы полагаете, они не догадаются, на какое чудовище променяли законного наследника престола?

Ричард, тяжело дыша, вынул из-за обшлага рукава носовой платок» и принялся вытирать кровь.

– Чего вы хотите от меня?

– Во имя Бога! Я хочу, чтобы вы мне все рассказали!

– Зачем? Вы ведь и без меня достаточно знаете. Немного больше, немного меньше – вы не будете от этого спать спокойнее.

Анна смотрела на него, не говоря о том, что Ричард сам убивает последнюю надежду, что у нее оставалась. Она и сейчас пыталась верить, что не все так ужасно, что виной всему скорее адское стечение обстоятельств, нежели злой дух в облике человека, которого она привыкла считать своим супругом.

Ричард зубами затянул узел на платке. Взглянул на королеву, увидел невыразимое страдание на ее лице – и внезапно рассмеялся. Она вздрогнула от этого деревянного смеха, хотя, казалось, должна была давно привыкнуть к вспышкам его неожиданного веселья. Ричард же придвинул большое кресло и сел, скрестив ноги в узком черном трико.

– Что ж, раз вы уподобились Пандоре и сами отперли ларчик со своими несчастиями – вы получите их сполна.

И он заговорил – не щадя ее, открывая одну тайну за другой. Он напомнил ей их давнюю встречу в Киркхеймском аббатстве, когда Анна взяла над ним верх, смертельно оскорбив этим. Тогда же он дал клятву, что следующая победа будет за ним. Он долго ждал своего часа, семь долгих лет. Даже когда он думал, что она мертва, он не забывал ее, ибо считал, что заслуженное ею возмездие так и не коснулось ее. А потом король Шотландии стал требовать голову барона Филипа Майсгрейва. Нелепость, но как же она пришлась ему на руку. Его венценосный братец ни за что не хотел отдавать Майсгрейва, основываясь на неких былых заслугах Бурого Орла, а он, наместник Севера, должен был ломать голову, как выполнить это чертово условие. Что значил для него какой-то мелкий сторонник неугомонного Перси, когда вопрос шел о мирном договоре меж двумя державами? И он решил пожертвовать Бурым Орлом.