Самые знаменитые реформаторы России - Владимир Казарезов

Не будем обсуждать правомерность и целесообразность предлагавшейся правительством акции. Наверное, далеко не все здесь бесспорно. Для нас этот сюжет важен для понимания новых взаимоотношений между Столыпиным и Государственным советом, обозначившихся в 1910 г. Премьер легко провел законопроект через Думу и споткнулся на Государственном совете, где ему было отказано. Он пригрозил отставкой, и царь распустил на время Государственный совет, чтобы единолично утвердить предложение Столыпина.

Проблема централизации власти всегда стояла в России очень остро. Именно Столыпину пришлось ею заниматься. Его позиция была твердой и принципиальной. Выступая перед депутатами Думы, в ответ на требования о децентрализации он сказал:

«Тут говорилось о децентрализации. Представитель Царства Польского говорил о необходимости для правительства, особенно в теперешнюю минуту, черпать силу не в бюрократической централизации, а в том, чтобы привлечь местные силы к самоуправлению, с тем чтобы они заполнили тот пробел, который неизбежно скажется у центральной власти, опирающейся только на бюрократию. Прежде всего скажу, что против этого правительство возражать не будет…» Но вместе с тем он предупреждал, что «…децентрализация может идти только от избытка сил. Если же этой децентрализации требуют от нас в минуту слабости, когда ее хотят вырвать и вырвать вместе с такими корнями, которые должны связывать всю империю, вместе с теми нитями, которые должны скрепить центр с окраинами, тогда, конечно, правительство ответит: нет!».

Что касается низших административных звеньев, то Столыпин безусловно выступал за передачу им прав самоуправления. Здесь, в отличие от проблем центральной власти, ему не нужно было начинать с нуля. Более или менее эффективная система местного самоуправления (земства) существовала в России еще со времен Александра II. Столыпин высоко ее ценил и стремился обе палаты — Государственную думу и Государственный совет — сделать похожими на земство в смысле направленности на конкретные нужды народа, а не на политиканство. Он развивал и саму систему земств. В частности, добивался распространения ее на губернии, где земств не было, формирования земских структур на уровне волостей.

Он снял многие ограничения, введенные при Александре III, отменил контроль чиновников за расходованием земских средств и право губернатора утверждать выборных гласных, ввел систему государственных дотаций на развитие образования, борьбу с пожарами и эпидемиями, и что особенно важно — на всестороннюю поддержку крестьянских хозяйств.

Новые идеи Столыпин черпал и «обкатывал» на регулярно проводимых Всероссийских земских съездах, во время многочисленных встреч с представителями земств из самых разных мест. Его отношения с органами самоуправления, поначалу, как правило, напряженные, очищаясь от политизации, постепенно перешли в рабочее, конструктивное русло.

Немало внимания Столыпин уделял и рабочему законодательству. Аграрная реформа способствовала, наряду с бурным ростом промышленности, мощному притоку рабочей силы в города. Рабочие никак не были защищены от произвола хозяев по таким важнейшим вопросам, как уровень зарплаты, продолжительность рабочего дня, условия труда и т.п. На этой почве регулярно вспыхивали конфликты, волнения и забастовки.

Менее чем через год после назначения на должность главы правительства Столыпин выступил перед депутатами Государственной думы с целой программой, касавшейся «широкого содействия государственной власти благосостоянию рабочих и… исправления недостатков в их положении». Он был убежден, что «реформа рабочего законодательства должна быть проведена в двоякого рода направлениях: в сторону оказания рабочим положительной помощи и в направлении ограничения административного вмешательства в отношения промышленников и рабочих, при предоставлении как тем, так и другим необходимой свободы действий через посредство профессиональных организаций и путем ненаказуемости экономических стачек».

Представить рабочим и работодателям право самим улаживать отношения между собой для монархической России было делом не менее революционным, чем введение парламентаризма. И хотя легализация профсоюзов началась еще до вступления Столыпина на пост премьера, первоначально не предполагалось признавать права рабочих на забастовки. Столыпин сумел этого добиться.

Понимая, что далеко не все вопросы могли быть решены работодателями и рабочими самостоятельно, премьер предлагал Думе принять законы, которые бы обеспечивали «государственное попечение о неспособных к труду рабочих, осуществляемое путем страхования их в случае болезни, увечий, инвалидности и старости».

«В целях сохранения жизни и здоровья подрастающего рабочего поколения установленные ныне нормы труда малолетних рабочих и подростков должны быть пересмотрены с воспрещением им, как и женщинам, производства ночных и подземных работ. В связи с этим установленную законом 2 июня 1897 года продолжительность труда взрослых рабочих предполагалось понизить».

Как же общество восприняло столь гуманные по отношению к рабочим предложения правительства? Правые возмущались, видя в этом уступку социалистам; они опасались, что народ совсем выйдет из-под контроля, перестанет считаться с предпринимателями, а затем и с властями вообще. Левые потрясатели основ, наоборот, считали проводимые Столыпиным меры слишком робкими, не способными радикально улучшить положение рабочих.

В силу сложившейся традиции глава правительства мало влиял на внешнюю политику страны. Но однажды, когда Россия хотела вступить в войну на Балканах из-за аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, Столыпин решительно выступил против. Он полагал, что еще не оправившаяся после войны с Японией Россия потерпит поражение, и призвал смирить гордыню. Его послушали.

Кризис на Балканах и активное участие Столыпина в его разрешении дали ему немалую пищу для размышления о возможности мирного сосуществования государств. Вместе с новым министром иностранных дел С.Д. Сазоновым он разработал проект образования мирового сообщества и организации, названной им Международным парламентом. Их функции во многом совпадали с теми, что выполняют ныне ООН и Совет Европы.

Парламент должен был разрешать конфликты и взаимные претензии между отдельными странами, изучать экономическое положение государств и жизненный уровень населения, помогать народам, оказавшимся в тяжелом положении. Речь даже шла о возможном переселении людей из одной страны в другую во имя их благополучия. Имелось в виду также ограничить численность армий и их насыщение наиболее разрушительными видами вооружений.

Хотя в то время еще не знали ядерного оружия, но уже появилась авиация, и специалисты понимали, в какую грозную силу она может превратиться. Все более мощной становилась артиллерия, получило распространение автоматическое оружие, на вооружение армий ставились отравляющие вещества. Научно-технический прогресс неуклонно вел к созданию оружия массового уничтожения.

Понимая это, Столыпин готовит меморандум руководителям держав, в котором описываются возможные последствия будущих войн и предлагаются меры по их недопущению. Царь должен был обратиться с ним к главам государств осенью 1911 г., но смерть Столыпина помешала осуществить эту чрезвычайно важную акцию.

Следует сказать и о проекте создания Международного банка. Столыпин считал, что он мог бы оказывать финансовую помощь менее развитым странам, содействовать в преодолении кризисов перепроизводства, безработицы, реализации крупных инвестиционных проектов международного масштаба.

Многое удалось сделать реформатору Столыпину, но далеко не все его проекты оказались реализованными. На одни не хватило времени в силу краткости пребывания его во главе правительства. Для принятия других еще не готово было общество. В решении крестьянского вопроса тоже удалось не все. Но он оставался основным для реформатора. Столыпин говорил: «…главная наша задача — укрепить низы. В них вся сила страны. Их более 100 миллионов. Будут здоровы и крепкие корни у государства, поверьте — и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед целым миром… Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Но не дали этих лет ни ему, ни России.

Следует особо отметить и личные качества великого реформатора.

Прежде всего — честность, неподкупность. По этой причине взяточники и казнокрады, каковых было немало в правительственных кругах, боялись его как огня. Председатель Государственной думы Родзянко на заседании 15 октября 1911 г., посвященном памяти П.А. Столыпина, сказал:

«Мы все хорошо знаем, что лично для себя усопший министр никогда ничего не искал, что стремление к личной выгоде было совершенно чуждо его честной неподкупной душе, что этот рыцарь без страха и упрека жил лишь стремлением ко благу родины так, как он понимал его своей глубоко русской душой». Образованность и ум, умение широко мыслить и действовать сочетались в нем с такими коренными, глубинными качествами, как любовь к родине и готовность жертвовать всем ради ее благополучия. О его личном мужестве ходили легенды. Он был бесстрашен, когда создавалась реальная угроза для его жизни, и не менее смел и решителен, когда отстаивал свои позиции перед царем, Государственным советом, Государственной думой, перед политической оппозицией слева и справа. Иллюстрацией к его понятиям о чести и достоинстве может служить нашумевший факт — брошенный им вызов на дуэль депутату Государственной думы Ф.И. Родичеву, пустившему в обиход выражение «столыпинские галстуки». Как бы ни относиться к дуэлям, сам порыв многое говорит о натуре Петра Аркадьевича.