Наследницы - Элизабет Адлер

Ханичайл надела красивое серо-коричневое шифоновое платье, свои любимые серьги из светлого янтаря, оправленного в золото – антикварная вещь из России, – и «памятный подарок» – кольцо с огромным бриллиантом, которое Гарри заставлял ее надевать, потому что оно демонстрировало всем, каким богатым он был, что мог позволить себе купить жене такое сказочное ювелирное украшение. Она с горечью вспоминала его слова: «Бриллиант такой же большой, как моя любовь к тебе».

Она сидела, глядя на себя в зеркало и желая, чтобы на месте Гарри был Алекс, ради которого она нарядилась; Алекс, который бы посмотрел на нее и сказал, как прекрасно она выглядит; Алекс, с которым бы она спала в одной постели.

– Ханичайл! Где ты, черт возьми? – раздался голос Гарри снизу.

Она постоянно думала, что говорят слуги, наблюдая за их ежедневными ссорами, но сегодня это ее не беспокоило: у горничной был выходной день.

– Я здесь, Гарри, – отозвалась Ханичайл и стала спускаться по лестнице.

– Куда это ты так вырядилась? – грубо спросил он. Ханичайл поняла, что он пьян: галстук косо повязан, светлые волосы взлохмачены.

– Ты сказал, что вечером мы обедаем у Джеймисонсов, – спокойно ответила Ханичайл.

Вспомнив, Гарри хлопнул себя по лбу.

– О Господи, действительно. – Он прошел в гостиную и остановился у столика с напитками. – Где, черт возьми, лед? – закричал он, наливая себе изрядную порцию виски. – Я приказал горничной, чтобы ровно в шесть вечера она ставила сюда ведерко со льдом.

Ханичайл посмотрела на часы:

– Сейчас восемь часов, Гарри. Полагаю, что лед растаял и, прежде чем уйти, она убрала его.

– В твои обязанности входит следить за слугами. Почему ты не приказала ей наполнить ведерко новым льдом? – Он грубо рассмеялся. – Полагаю, что я прошу слишком многого от девчонки, выросшей в трущобе, которая не умеет обращаться с прислугой. И это ты называешь семьей. Знаешь, что я скажу тебе, Ханичайл, если бы они не были черными, я, возможно, поверил бы, что они твоя семья, как веришь ты.

Ханичайл села в кресло, наблюдая за мужем. Ей было трудно точно определить, насколько Гарри пьян; он никогда не шатался, а становился более и более агрессивным, в зависимости от того, сколько выпил. Он обошел вокруг нее, проливая виски на белый ковер и критически ее оглядывая.

– Ты считаешь это платье достаточно хорошим для обеда с моими друзьями? – грубо спросил он. – Оно больше подходит для обеда на известном ранчо.

– Оно от Мейнбокера, – спокойно ответила Ханичайл. – Одного из лучших американских модельеров.

– Ха, американцы, что они знают о моде? Они думают только о деньгах.

– Именно поэтому я надеваю твое кольцо, Гарри. Чтобы все они знали, насколько ты богат. Поэтому ты его и купил.

Он приблизил к ней свое лицо.

– Иногда мне кажется, что я женился на самой худшей из девушек Маунтджой, – пробормотал он. – Иногда я удивляюсь, почему не женился на Анжу. В конце концов, она тоже унаследует деньги старика, и к тому же она такая красивая и такая доступная.

– Тогда почему же ты не женился? – со злостью спросила Ханичайл.

Гарри выпрямился и сделал большой глоток виски.

– Потому, моя дорогая, что я уже попробовал ее. И меня несколько беспокоило, как много других мужчин имели счастье затащить ее в постель. – Он мерзко улыбнулся, оглядывая Ханичайл с головы до ног. – С тобой по крайней мере у меня была уверенность, что я беру девственницу.

Ханичайл в ужасе смотрела на Гарри.

– Именно так, дорогая. Сексуальная маленькая Анжу. – Он рассмеялся. – Осталась еще одна девочка Маунтджой, и можно сказать, что я поимел их всех. Представляю, какой великолепной будет на мне Лаура, имея такой опыт в седле. И во всяком случае, любая из них гораздо лучше, чем ты, моя дорогая Ханичайл.

Ханичайл встала, расправила шифоновую юбку и посмотрела на мужа презрительным взглядом.

– Мне следует убить тебя, Гарри, – сказала она. – Все говорили, что ты плохой человек, и были правы. Как я могла подумать, что ты рыцарь в сияющих доспехах, прискакавший спасти меня?

Ханичайл сорвала с пальца кольцо с огромным бриллиантом и бросила его на пол.

– Вот что я думаю о так называемом «сердце, полном любви», Гарри. И о тебе. Ты не достоин грязи под ногами таких людей, как Том, лорд Маунтджой, Билли Сакстон и Алекс Скотт. Ты гроша ломаного не стоишь.

Гарри посмотрел на кольцо, сверкавшее в свете люстры на белом ковре, затем на Ханичайл.

– Куда ты собралась? – крикнул он, увидев, что Ханичайл уходит.

Она не ответила и, быстро взбежав по лестнице в свою комнату, сорвала с себя красивое шифоновое платье и бросила его на пол. Затем переоделась в блузку и юбку, схватила жакет и сумочку и, поняв, что она не знает, куда идти, медленно опустилась на кровать. Она даже не знала, куда ей бежать.

Зарывшись лицом в подушку, Ханичайл, чувствуя себя несчастной, думала, что делать дальше. Рядом с ней на подушке лежал мишка, которого в детстве подарил ей отец, и она, протянув руку, погладила его по морде. У него не было одного уха, и Элиза на протяжении многих лет чинила его, но он все еще связывал ее с отцом, человеком, которого она никогда в действительности не знала и по которому тосковала.

Вздохнув, Ханичайл встала и спустилась по лестнице вниз. Гарри со стаканом в руке поджидал ее в холле.

– Что насчет обеда у Джеймисонсов? – спросил он с мрачным видом.

– Можешь идти, Гарри, – ответила Ханичайл, направляясь мимо него к двери.

– Я не могу идти туда один. Они ждут нас обоих.

– Тогда откажись. Скажи, что я больна.

Гарри грубо схватил жену за плечо:

– Куда ты собралась?

– Гулять.

Ханичайл открыла дверь и быстро сбежала вниз по лестнице.

– Можешь не возвращаться домой! – крикнул вслед ей Гарри.

– Не вернусь, – ответила Ханичайл сквозь стиснутые зубы и быстро зашагала по улице.

Она прошла, казалось, много миль, уговаривая себя, что ни за что не позвонит Алексу. Она сама обрекла себя на этот брак и сейчас сама должна развязаться с ним. Она подумала о Гарри, который переспал с Анжу, и поняла, что это правда. Она думала о том, куда ей идти и что делать. Она знала, что будущего с Алексом у нее нет.

Было уже поздно, когда Ханичайл завернула в кафе-автомат. Она налила себе чашечку кофе и села за маленький столик в углу, рассматривая посетителей. Они выглядели уставшими и ели в одиночестве свою дешевую пищу. Она была не к месту здесь в своих модных жакете и юбке, и впервые с момента, когда узнала о нефти, Ханичайл почувствовала себя богатой.

Она мысленным взором окинула всю свою прошлую жизнь, вспомнив ежедневный оскал бедности, ее однообразие и то, с какой надеждой встречала каждый новый день, и как эта маленькая надежда быстро исчезала, и как ей приходилось много работать, чтобы поддерживать ранчо. И затем она подумала о Гарри, бросавшем на ветер с трудом заработанные деньги, просаживая их в карты.