Под белой мантией - Федор Углов

Хотя эти операции производились почти 20 лет назад, но многие из них теперь также можно считать первоклассными, так много в них поучительного и для нынешнего поколения кардиохирургов. Это, конечно, не значит, что у нас в то время не было хирургов, владевших техникой операции на сердце. Были они, конечно, в то время, и ещё больше их стало теперь, но всё равно методика и техника профессора Зербини не могла не восхищать нас своей высокой культурой и прогрессивным характером. Несомненно, это был хирург мирового класса, и я с радостью познавал его высокую науку.

Плата за лечение явственно давала о себе знать, сказывалось это и на показаниях к операциям на открытом сердце. Стоимость их непропорционально велика и резко отличается от стоимости такого же характера операций, но по закрытой методике. Хирургам они выгодны, хотя намного сложнее и занимают больше времени. И останавливают на них выбор не всегда обоснованно. Отдалённые результаты при благоприятном исходе этих операций не настолько лучше, чтобы можно было широко пользоваться искусственным кровообращением.

В Советском Союзе, в условиях бесплатной медицинской помощи, денежные соображения целиком отпадают, и мы руководствуемся только здравым смыслом. Наш личный опыт тысяч и тысяч операций при митральном стенозе по закрытой методике, в том числе и у самых тяжёлых больных, а также изучение отдалённых результатов спустя двадцать и более лет подтверждают, что в большинстве случаев чистого, то есть неосложнённого, митрального стеноза, без признаков кальциноза, можно и нужно оперировать по закрытой методике. Она менее опасна, доступна хирургам средней квалификации, не хуже по эффективности. Открытая же методика правомерна лишь там, где закрытая не показана, и во всех случаях, где имеет место комбинация стеноза с выраженной недостаточностью и где может встать вопрос о пересадке искусственного клапана.

…Сотрудники хирургической клиники слушали мой доклад о глубокой гипотермии в хирургии сердца и крупных сосудов. Проблема эта была для них новой — в Бразилии не практиковали при операциях охлаждения свыше 30 градусов или же оперировали на открытом сердце совсем без охлаждения. В дальнейшем, как стало известно, бразильские хирурги освоили нашу методику. После обсуждения доклада, по просьбе ряда врачей, пришлось подробно рассказывать о системе образования в СССР. В реакционной печати Бразилии в то время распространялись нелепые слухи о воспитании детей и молодёжи в нашей стране. Почти в каждом бразильском городе нас спрашивали: «А правда ли, что в Советском Союзе ребёнок после рождения отбирается у семьи и воспитывается государством?» Вызывали удивление обычные для жизни советских людей факты — что обучение у нас бесплатное, что студенты получают стипендии, организованы специализация и усовершенствование медиков, оплачиваются отпуска, обеспечивается летний отдых детям и т. п.

По тому, с каким обострённым интересом относились бразильцы к встречам с нами, можно было судить об их искреннем желании знать правду об СССР.

Учёные и врачи жаловались на трудности. Они поставлены в такие обстоятельства, что должны работать на износ, чтобы поддержать своё существование. Хирурги оперируют как на конвейере, зачастую до глубокой ночи. Даже профессор зарабатывает совсем мало. Особенно катастрофически отражалась на жизненном уровне частая инфляция валюты.

6 декабря мы вылетели на юг страны, в Порту-Алегри, типичный южноамериканский город. Он расположился на берегу Атлантического океана, в дельте небольшой реки. В центре — несколько многоэтажных зданий, а в основном город застроен домами в один, два, три этажа. Около 600 тысяч жителей.

В Порту-Алегри старинный университет. При нём семь факультетов: сельскохозяйственный, юридический, архитектурный, инженерный, стоматологический, фармакологический и медицинский. Нас интересовал, разумеется, последний.

Знакомство началось с осмотра хирургической клиники на базе госпиталя, которому насчитывается сто лет. Помещение хотя и старое, но вполне приспособлено для лечения и обслуживания больных. В отделении сердечно-сосудистой хирургии две операционные комнаты со смотровыми установками для студентов. Предусмотрен необходимый набор аппаратуры для выхаживания пациентов после операций.

В городе был и сравнительно новый госпиталь на 800 коек. Причём все строения университета в архитектурном отношении оформлены красиво и вместе с тем просто.

Профессор Планелес прочитал для студентов-медиков и врачей общего профиля лекцию «О суперинфекции при лечении антибиотиками», а моя лекция «О пункции сердца» предназначалась врачам хирургических и терапевтических клиник.

Дело в том, что для диагностики митрального и аортального порока очень важно уметь измерять давление в левых полостях сердца. Но как это делать?

В то время в правые камеры научились проникать через вену локтевого сгиба, вводя катетер в верхнюю полую вену — в правое предсердие и в правый желудочек. Таким образом не только измеряли давление, но и проводили химический анализ крови; это широко пользовались, методика была несложной.

В левые же отделы сердца доступ труднее. Он возможен с помощью пункции. И в советских, и в зарубежных передовых клиниках разрабатывали свои приёмы.

Некоторые хирурги предпочитали попадать в левое предсердие через грудную стенку, что далеко не безопасно. Другие, к кому присоединились и мы, выбрали иной путь — сквозь стенку главного бронха. Больной подвергался бронхоскопии, и бронхоскоп «доставлял по адресу» полую иглу с катетером.

Второй путь, по которому мы пошли, чтобы исследовать левые полости сердца, — это пункция межпредсердной перегородки. По закрытой методике мы вставляли толстую иглу в бедренную вену, через неё направляли резиновую плотную трубочку (катетер) вверх, до нижней полой вены и правого предсердия. Затем катетер пропускал иглу длиной 61 сантиметр со слегка изогнутым концом. Высунув конец иглы, мы на ощупь протыкали межпредсердную перегородку в нужном месте.

В отдельных случаях была целесообразна прямая пункция левого желудочка через стенку правого желудочка, а потом и через межпредсердную перегородку.

Меня могут спросить: надо ли прибегать к столь сложным маневрам, которые сами по себе — почти операция? Не лучше ли вскрыть грудную клетку и, осмотрев сердце, определить его недуг? Нет, не лучше. Хирурги давно убедились, что опасна любая операция вслепую, что большинство неблагополучных исходов — следствие незнания точной картины болезни. Даже если обнажить сердце и держать в руках, нельзя поставить правильный диагноз, потому что для этого надо «просветить» его изнутри. И сделать это до того, как грудная клетка вскрыта, ибо само вскрытие её, если не принесено облегчение больному сердцу, часто заканчивается печально.