Воина миров. Второе пришествие - Михаил Хрипин

Распахнулась от могучего рывка дверь. Показалось запыхавшееся взволнованное лицо, замерло на секунду неподвижно.

— Мама дорогая! — человек исчез, в коридоре раздался топот.

Спустя минуту коридор наполнился громкими голосами, люди пытались выяснить, что случилось, но выставленный у входа караул не пропускал.

— Дорогу профессору! — скомандовал голос.

Дверь слегка приоткрылась, протиснулся Уотсон, захлопнул ее за собой, чтобы никто не вошел.

В окружении блестящей розовыми искрами мелкой стеклянной россыпи сидел Иррат. Под ним расплывалась пузырящаяся лужа непонятного грязного цвета, в темных разводах, клочках опадающей пены. Всю одежду пришельца покрыли желеобразные ошметки, медленно сползали по рукавам, груди, ботинкам. с пальцев Иррата капало. Уцелевшие стенки аквариума покрывали изнутри бурые разводы, стекло сверкало сеткой трещин, угрожая рассыпаться в крошку от неловкого прикосновения. в углу валялся перевернутый стул.

Иррат сидел с закрытыми глазами, щека дергалась, веки подрагивали. Марсианин часто дышал, с губ срывались неразборчивые, шелестящие звуки.

Уотсон молча опустился на пол, вздохнул.

Марсианин открыл глаза, пустые, не выражающие ничего. Постепенно, вглядываясь в сидящего напротив старика, пришел в себя. Взгляд стал осмысленным, Иррат осторожно огляделся.

Уотсон видел, что самое страшное позади, теперь нужно проявить терпение. Сделанного не воротишь.

— Тираны смертны, — прошептал Иррат слова Бледного Карлика.

Глава 17

В личном помещении командира на станции Парсон-сквер царил полумрак. Кларк любил, когда никакие мелочи, за которые можно зацепиться взглядом, не отвлекают от принятия решений. Это мешает впитывать информацию, особенно, когда она слишком важна, чтобы упускать хоть малейшую крупицу. Этот простой прием Кларк использовал в последнее время все чаще, а после занятия первой станции — почти ежедневно, так как чувствовал, что приближается развязка. Следование плану должно быть скрупулезным, контроль за событиями — жесточайшим.

Он сидел в кресле, найденном специально для него в лабиринте этого подземного муравейника, в позе, наиболее подходящей для размышлений. Стоящий перед ним темный силуэт излагал результаты наблюдений.

— Кулибин на самом деле может быть опасен. То, как он ведет себя в сражении — это что-то на грани безрассудства. Но ему везет. Его рефлексы и мощь поражают, поверьте, и не только меня одного. Я видел, какими глазами на него смотрит девчонка. Я думаю, что за вашей помощницей придется присмотреть особо. Определенно, она попала под его влияние. Это даже можно понять.

«Но не простить, — подумал Кларк. — Как неразумно с ее стороны принимать в этом деле чью-либо другую сторону, кроме моей».

— Она может нарушить приказ, — продолжался доклад. — Мало того, я подозреваю, что она может начать действовать самостоятельно. Я заметил, как изменилось ее поведение, когда она оказалась самой старшей в группе. Я не могу сказать, что она действовала неадекватно. Напротив, все прошло очень хорошо. не без помощи этого Ивана, конечно.

«Да, его пример может оказаться слишком заразителен. Еще один такой поступок в минуту опасности, и у него станет слишком много поклонников. — Кларк на мгновение вспомнил самого себя в молодости, когда приходилось использовать любые средства, чтобы прорваться на вершину. Он знал, какие поступки можно использовать, чтобы добиться максимального эффекта. — Нам повезло, что в разведгруппе было мало людей. Но там были люди, которые видели его еще тогда, в здании института, где он продемонстрировал свою ракету. Эти рассказы про нападение на пехотинцев с голыми руками я тоже слышал. и вот теперь он повторяет все то же самое. Либо он идиот, либо…»

— Я не думаю, что они могли догадаться, с какой целью вы отправили меня с ними. в тот момент все были в ужасе, моя… внимательность… к поведению некоторых из них наверняка осталась незамеченной. на обратном пути все были слишком вымотаны, чтобы обращать на такие вещи внимание. Знаете, я рискну предположить, что между ними что-то есть.

— Между русским и девчонкой? — Кларк наконец нарушил молчание.

— Слишком характерное выражение лица у него. Да и она… вряд ли сможет устоять после такого обращения с ней.

«Любовь на войне. Это либо причина потери контроля над собой, что приводит к неосторожности и гибели, либо катализатор проявлений героизма, что приводит к появлению новых лидеров, увлекающих за собой других людей. в любом случае, любовь вступает в конфликт с необходимостью четко выполнять приказы командира. а командир здесь я! и победитель здесь буду только я, тот, что отдает приказы, выполнение которых ведет к победе! и никаких самодеятельных фокусов, никаких эмоциональных взрывов, способных помешать выполнению моих распоряжений. Моей воли!»

Он решил, что не хватает самой малости, чтобы принять окончательное решение. Оно уже готово, но последняя капля должна гарантированно прижать чашу весов к столу.

«Так прижать, что ей не вырваться».

— Усильте наблюдение за обоими, — сказал Кларк. — Приближается решающий момент, я не хочу, чтобы поблизости оставались подобные потенциальные угрозы. Собрать информацию как можно быстрее!

Глава 18

На Парсон-сквер кипела работа. Заканчивали размещать беженцев с разрушенной Глория-Холл, налаживали путь снабжения базы, используя обходные туннели, чтобы не подходить близко к покинутой станции. с зияющей в потолке дырой, она была открыта всем ветрам, и, следовательно, наблюдению с поверхности. а марсианские патрули не спешили прекращать наведываться в тот район.

Повинуясь растущему в глубине души чувству, Аннет старалась как можно больше времени проводить с Иваном. Они являли собой интересную пару, часто вызывали улыбки у хмурых большую часть времени солдат, но Аннет не стремилась пресекать это. в конце концов полезно разрядить атмосферу, изрядно наэлектризованную после недавних событий.

Командир заметно воодушевился — с материка прислали наконец партию новых ракет, созданных по задумке Кулибина бригадой техников под началом Салье. Вместе с ракетами прибыли еще и мины, реагирующие только на проходящую мимо марсианскую машину. Кулибин коротко рассказал принцип действия, который своей простотой вызвал бурный восторг. Немного пришедшие в себя после атаки бура партизаны снова рвались в бой, еще сильнее прежнего, особенно после того, как обещанное новое оружие оказалось под рукой.

В одном только случилась осечка. Сорвалось обещанное Кулибиным усовершенствование наблюдательных пунктов с применением панелей и камер, установленных на поверхности. Штаб не сумел пока подготовить требуемую для этой цели партию приборов, переключившись на производство ракет, а найденную Иваном на Глория-Холл камеру использовать вновь не удалось.

— Расколол я ее, ребята, — сказал тогда Иван, вернувшись из разведывательного похода, чуть не стоившего им всем жизни. — Такая вот жалость, извините.

Помня, какие неоднозначные выводы заставила сделать эта панель, командир приказал удвоить количество наружных постов. на Парсон-сквер это сделать было удобнее, поскольку местность над станцией была не так сильно разрушена марсианами, как в остальных местах.

Над тем местом, где под землей находился пассажирский зал с платформами, наверху был разбит сквер, названный в честь командира небольшого парохода, героически протаранившего треножник во время первого нашествия. в прошлом году, на волне технического прогресса, в этом районе Лондона началось строительство наземного метро, легкой монорельсовой дороги, поднятой на опорах на высоту десяти метров. Участок этой дороги проходил теперь через сквер, слегка изгибаясь дугой между двумя его противоположными углами. Чудом уцелевший монорельс использовали партизаны в качестве одного из наблюдательных постов.

Аннет наслаждалась обществом Кулибина, коротая с ним несколько минут отдыха. Они прогуливались по платформе, наблюдали, как выгружают очередной прибывший на вагонетке груз. Обнаружив в себе внезапное желание изучить русскую речь, Аннет настойчиво терзала Ивана расспросами, повторяла за ним слова, изрядно веселила его, произнося заученные фразы на французский манер — с ударением на последние гласные в каждом слове. в ответ на его смех говорила, что акцент будет труднее побороть, чем уничтожить марсиан.

— В гостях хорошо, — декламировала она, — а дома — лучше!

— Какие дома? — раскатисто хохотал Иван, — Русские или французские?

Резкий, панический крик нарушил их идиллию.

— Снова идут! — кричал посыльный, спустившийся, чуть ли не кубарем, с поверхности, с одного из постов наблюдения.