Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский

– Мое решение бесповоротно. Я все взвесил и обдумал. Я болен физически и разбит морально: армия потеряла веру в вождя, я – в армию.

В письме генералу Драгомирову Деникин предложил под драгомировским председательством собраться старшим начальникам армии и флота в Севастополе на заседании Военного совета «для избрания преемника Главнокомандующему Вооруженными Силами Юга России». В нем он писал:

Три года российской смуты я вел борьбу, отдавая ей все свои силы и неся власть как тяжелый крест, ниспосланный судьбой.

Бог не благословил успехом войск, мною предводимых. И хотя вера в жизнеспособность армии и ее историческое призвание мною не потеряна, но внутренняя связь между вождем и армией порвана. И я не в силах более вести ее.

Предлагаю Военному совету избрать достойного, которому я передам преемственно власть и командование…

Решения Военного совета, который открылся на следующий день в Севастополе, Деникин ждал в Феодосии. На Совете командир Дроздовской дивизии генерал Витковский сразу заявил, что надо просить Деникина остаться у власти: Его поддержали ветераны-добровольцы командиры Корниловской, Марковской, Алексеевской дивизий. Отказались голосовать за своих донской генерал Сидорин и корпусной генерал Слащев, молчал очень расстроенный происходящим Кутепов. Лишь моряки выставили кандидатуру Врангеля.

Совет перенесли на другой день, и Драгомиров послал Деникину телеграмму:

«Военный совет признал невозможным решать вопрос о преемнике Главнокомандующего, считая это прецедентом выборного начальства, и постановил просить Вас единолично указать такового… Несмотря на мои совершенно категорические заявления, что Ваш уход решен бесповоротно, вся сухопутная армия ходатайствует о сохранении Вами главного командования, ибо только на Вас полагается и без Вас опасается распада армии; все желали бы Вашего немедленного сюда прибытия для личного председательствования в совете».

Антон Иванович телеграммно ответил:

«Разбитый нравственно, я ни одного дня не могу оставаться у власти. Считаю уклонение от подачи мне совета генералами Сидориным и Слашевым недопустимым. Требую от Военного совета исполнения своего долга. Иначе Крым и армия будут ввергнуты в анархию».

В это время барон Врангель получил в Константинополе телеграмму с приглашением его на севастопольский Военный совет. Он заручился нотой британского правительства, адресованной Деникину с предложением «оставить неравную борьбу». В ней англичане даже предлагали вступить в переговоры с Советским правительством об амнистии чинов Белой армии, а если Деникин откажется, снимали с себя ответственность за дальнейшее и угрожали прекратить «всякую поддержку и помощь».

Врангелю, срочно прибывшему в Севастополь на предоставленном ему британцами миноносце, показывать эту ноту, «союзнически» отодвигающую Деникина, Антону Ивановичу не понадобилось. Тот и так упорно стоял на своем уходе. Военный совет остановился на прежде единственно предложенной кандидатуре генерала Врангеля.

4 апреля 1919 года генерал А. И. Деникин отдал свой последний приказ войскам:

«1…Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами Юга России.

2. Всем, шедшим честно со мною в тяжелой борьбе, – низкий поклон. Господи, дай победу армии и спаси Россию».

Антон Иванович последними двумя словами сказал точно также, как молился о Родине тоже отставленный последний наш государь император.

В тот же день бывший главком покидал Россию, отплывая на английском миноносце «Император Индии» (который доставил сюда Врангеля) в Константинополь. Антон Иванович написал об этом дне:

«Тягостное прощание с ближайшими моими сотрудниками в Ставке и офицерами конвоя. Потом сошел вниз – в помещение охранной роты, состоявшей из старых добровольцев, в большинстве израненных в боях; со многими из них связывала меня память о страдных днях первых походов. Они взволнованы, слышатся глухие рыдания… Глубокое волнение охватило и меня; тяжелый ком, подступивший к горлу, мешал говорить. Спрашивают:

Почему?

– Теперь трудно говорить об этом. Когда-нибудь узнаете и поймете…

Поехали с генералом Романовским в английскую миссию, откуда вместе с Хольманом на пристань. Почетные, караулы и представители иностранных миссий. Краткое прощание. Перешли на английский миноносец…

Когда мы вышли в море, была уже ночь. Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначали еще берег покидаемой русской земли. Тускнеют и гаснут.

Россия, Родина моя…»

Часть девятая (1920–1938 гг.)

Изгнанник

Убийство генерала Романовского. В Англии, Бельгии, Венгрии. Белоэмиграция во Франции. Похищение генерала Кутепова. Историк Мельгунов. Писатель Шмелев. Парижский «выход». Похищение генерала Миллера

Пятого апреля 1920 года А. И. Деникин вместе с И. П. Романовским и английским представителем генералом Хольманом, прибыв из Крыма, высадились в Турции – на пристани Топханэ в Константинополе.

Их встретили английский офицер и русский военный представитель при британском и французском командовании в Константинополе генерал В. П. Агапеев. Поехали в здание российского посольства, где Антона Ивановича с нетерпением ожидала жена Ксения Васильевна.

Посольство стало общежитием беженцев. Огромный дом был набит офицерами, чьими-то родственниками, женщинами, детьми. Царили нервозность, накопилась неприязнь к потерпевшему поражение главкому Деникину. Пройдя по коридорам под прицелом глаз соотечественников, Антон Иванович оказался в двух комнатушках, где с радостью обнял жену и дочку.

Деникин осмотрелся, здороваясь с родными и близкими. Здесь, кроме Ксении Васильевны и Марины, помещались нянька его дочки, дед Ксении Васильевны, ее мать с мужем полковником Ивановым. Тут же жили дети генерала Корнилова – Наталья с малолетним братом Юрой, а также нашла приют барышня Надя Колоколова – дочь командира Архангелогородского полка, которого в Житомире сменял Деникин. Эту девушку после смерти ее родителей Антон Иванович считал членом своей семьи. Девять человек в двух комнатках!

Где уж тут было разместиться еще и Антону Ивановичу с Романовским. Генерал Агапеев предложил Деникину с ним устроиться во флигеле военного агента. Иван Павлович Романовский пошел на улицу, чтобы послать шофера за своей папкой с важными бумагами, оставленной на катере, который вез их с миноносца на причал.

Возвращаясь, Романовский прошел через вестибюль в биллиардную комнату, которая была пуста, стал пересекать ее. За ним с момента приезда следил высокий, худой поручик Харюзин, одетый в шинель, в кармане которой он сжимал «парабеллум». Поручик заскочил в биллиардную за Романовским, выхватил револьвер и окликнул:

– Генерал!

Романовский обернулся. Харюзин выстрелил в него! Попал около сердца, генерал упал. Вторую пулю поручик всадил ему на полу в шею.

Харюзин выскочил из комнаты и побежал по лестнице наверх, но на этаже выше показалась женщина. Он повернулся и спокойно спустился вниз. Вышел из посольства на улицу и сел в трамвай, отправившись на свою квартиру в Шишли.

Деникин, беседующий с Агапеевым, сразу услыхал выстрелы и недоуменно произнес:

– Однако у вас пальба.

К ним вбежал бледный полковник Б. А. Энгельгард.

– Ваше превосходительство, генерал Романовский убит!

Они бросились в биллиардную. Здесь около умирающего Романовского на коленях стояла Наталья Корнилова. Романовский, не приходя в сознание, умер. Деникин потом отмечал:

«Этот удар доконал меня. Сознание помутилось, и силы оставили меня – первый раз в жизни».

Против генерала Романовского окончательно ополчились в марте 1920 года, объявив его и «жидомасоном». Деникину в Новороссийске донесли, что группа корниловских офицеров собирается убить Романовского, встревоженный генерал Хольман предложил ему переселиться на английский корабль. Иван Павлович ответил, обращаясь к Деникину:

Этого я не сделаю. Если же дело обстоит так, прошу ваше превосходительство освободить меня от должности. Я возьму ружье и пойду добровольцем в Корниловский полк; пускай делают со мной, что хотят.

От должности Антон Иванович его в Феодосии освободил, но и это не помогло.

Убийца Романовского поручик Мстислав Алексеевич Харюзин происходил из старой, крайне консервативной дворянской семьи, отец его был бессарабским генерал-губернатором, потом сенатором. 31 – летний М. Харюзин окончил Лазаревский институт восточных языков и историко-филологический факультет Московского университета. Закончив Михайловское артиллерийское училище, в Первую мировую войну служил артиллеристом, в Гражданскую был контрразведчиком Белой армии. В этой роли его направляли на Кавказ, в Туркестан, Турцию, в последнее время он вел агентурную деятельность в Константинополе.