Жизнь и приключения хроника Сидора с хроником Димоном на Юге - Анатоль Нат

И через пятнадцать лет ему довелось их сравнить. Случайно. Никто и не думал проводить никакого эксперимента, просто так получилось. Были на одной даче, а потом сразу поехали на другую водку пьянствовать и безобразия нарушать. И разом в один день увидели разницу. На влажных глинах — два здоровых красивых дерева высотой под два с половиной метра, густые, пушистые, густо усыпанные зрелыми синими ягодами, а на сухих пылеватых песках без всякого полива — деревца как были по колено высотой, хилые да убогие. Какими были при посадке, такими и остались. И никаких ягод, ни одной.

Или вот тебе ещё один аналогичный пример, раз этого недостаточно, — Сидор насмешливо посмотрел на внимательно слушавшего его Димона, с лица которого не сходила скептическая недоверчивая ухмылка. Что было довольно странно, поскольку сам же Димон и притащил в город эти три маленьких деревца, с которыми они, как теперь оказалось, не знали, что и делать.

— Слыхал, небось, как у нас на Земле где-то в середине двадцатого века, годах в шестидесятых, кажись, в средней полосе России пытались акклиматизировать карельскую берёзу с удивительно красивой текстурой дерева? — тихо спросил Сидор. — Ну, чтоб такой красивой древесины было побольше, поскольку древесный прирост в средней полосе выше, чем в карельской тундре.

— Ну да, помню, — насмешливо ухмыльнулся Димон. — Как в живую перед глазами стоят. Совсем сдурел? Где мы и где та берёза. Вообще первый раз от тебя слышу.

— Кажется, я раньше эту историю тебе всё же рассказывал, — невозмутимо продолжил Сидор. — Так что ты должен помнить, что из этого вышло. Нет? Не помнишь?

Так вот, — криво усмехнулся он, глядя на терпеливо ждущего ответа Димона. — Ни хрена у них не получилось! Дерево с красивейшей для поделок древесиной переродилось в самую обыкновенную берёзу с самой обыкновенной текстурой самого обычного дерева.

В более комфортных условиях любое дерево немедленно возвращается к первоначальному своему естественному состоянию. Вот и карельская берёза с красивой текстурой древесины стала самой обыкновенной берёзой, с самой обыкновенной текстурой.

Вот и здесь, думаю, та же история.

Будет, — тихо добавил он. — Не будет — у нас проблема, большая проблема. Придётся рисковать, — мрачно покосился он на Димона. — Деваться нам некуда, мы должны получить свои кедровые высокоурожайные плантации любой ценой. И мы их получим, или…, — Сидор с кривой улыбкой на лице снова развёл руки в стороны. — Если ничего не получится, мы в ж..е. и тогда уже точно придётся идти тем же путём что и все там на левобережье — заводить питомник, сажать семечки кедра и терпеливо, семьдесят лет ждать когда вырастит кедр и даст наконец-то шишку. Которая лично нам с тобой нафиг не нужна.

А вообще-то ты прав, — глухо проговорил он. — Не заметить кедр, который тут растёт повсеместно мог лишь тот, кому оно нафиг не надо. Мы никогда не обращаем внимания на то, что валяется у нас под ногами. Так и с мыльнянкой той получилось, что идёт на бинты ящерам, так и с кедром этим, бонсаи названым сейчас получается.

На самом деле всё ведь элементарно и просто, и имеет самое простейшее объяснение. Этот кедр, по-моему, из-за местной засухи, птичьего гуано и морской соли снизу на солончаках превратился в какое-то поморское бонсаи. Знаешь же эту японскую хрень, когда молодое деревце сперва намеренно калечат, а потом результатом того что получилось, уродцем убогим, ещё и восторгаются.

Это ж надо додуматься до такого! — Сидор с силой постучал себя кулаком по лбу, словно пытался его проломить. — Это как в Европе в средние века было одно подобное же увлечение. Только калечили не деревья, а людей. Делали уродцев из нормальных детей, а потом за деньги их показывали, или под заказ, шутов для сеньоров делали.

— Ну, помню, что-то такое было. Вертится что-то на задворках памяти, забыл уже. Как-то на к…, процесс этот назывался.

— Не процесс, а люди, компрачикосы, — глухо проговорил Сидор. — В дословном переводе — "покупающие детей". Есть даже довольно интересный роман Виктора Гюго на эту тему "Человек, который смеётся". Не читал?

— Нет.

— Зря, много потерял.

— Теперь уже и не почитаю никогда, — поморщился Димон? — Вернёмся лучше к нашим баранам, то бишь кедрам. Что мы в итоге делаем? О чём договариваемся?

— Ты место, где нашёл эти образцы, запомнил?

— Чего его помнить, — пожал Димон плечами. — Не то, так другое точно такое же рядом найду. Говорю же, таких бонсаёв здесь как грязи.

Хотя конкретно то место не сразу-то и найдёшь. Внешне — совершенно неприметная песчаная коса, далеко выдающаяся в море, каких здесь каждая первая. Рядом скалы и птичий базар, — Димон подпустил многозначительности в голос. — Точь в точь как у нас было на местах посадки ещё в первую весну — огромное количество птиц там, на косе кормится.

Я сначала и не понял ничего. Ковёр из птиц на скалах, и песчаная коса, сплошь покрытая птичьими экскрементами. И вонь как на птицеферме, и песок загаженный кругом, под ногами чавкает дерьмо — море рядом. И ковром передо мной какие-то невысокие белёсые кустики со щетинками, вроде как хвоя.

Что-то навроде кедрового стланика в тундре — Pinus pumila, если не ошибаюсь, только высотой не выше середины колена, а кое-где и по щиколотку, как бонсаи.

Как хоть что-то выжило в тех нечеловеческих условиях: песок, птичье дерьмо сверху, солёная морская вода снизу, солнце жарит — невероятно.

А потом как торкнуло. Оно!

— Good! — машинально кивнул Сидор.

— Good не good, а надо бы определиться что делать дальше. Даже с тобой вместе нам впятером поднять эту тему, силёнок не хватит. Надеюсь, ты уже понял, что нам предстоит?

— Ещё одна большая головная боль, — расплылся в грустной невесёлой улыбке Сидор. — И я совсем не против неё. Хотя, как же оно не вовремя, — покачал он головой.

— Вот и я так же думаю: "Как же всё это не вовремя", — мрачно буркнул Димон. — Потому как это всё ещё не всё.

— Что это значит? — мгновенно насторожился Сидор.

— Только то, что посетил я наконец-то ту усадебку, куда так упорно рвался твой Советник, — мрачно буркнул Димон.

— Да иди ты, — восхитился Сидор. — Ну и как?

— Как сик, так и как, — огрызнулся Димон. — Скажу я тебе, усадебка та не так проста, как внешне кажется, — задумчиво пробормотал Димон. — И Советник твой не просто так туда стремился. Явно не просто так. Что-то ему от неё было надо. А что, я так и не понял. И я тебе настоятельно рекомендую бросить здесь всё и завтра же съездить со мной туда, самому посмотреть всё на месте. Одна голова хорошо, а полторы — лучше. Моя — целая и твоя — половина.

На сердитый ответный взгляд Сидора он демонстративно не обратил внимания.

— Надо бы сравнить наши впечатления, — хмыкнул он насмешливо.

Внешне — ничего особого. Обычная брошенная усадьба на берегу моря, каких здесь полно. Если не каждая вторая, то уж каждая третья точно.

И всё равно она чем-то цепляет. Чем — непонятно. Но ты ж меня знаешь. Если меня что-то зацепило — это не просто так, значит, там что-то есть. А эта усадебка не просто зацепила, меня туда прям канатами тянет. Почему — не пойму.

Может быть, глаз уже замылился и я чего-то не замечаю? Я на эти брошенные усадебки здесь по побережью насмотрелся вдосталь. И эта — ничем не приметная, разве что свой заливчик удобный там внизу под скалами у моря присутствует с кое-какими береговыми сооружениями и полуразрушенными пирсами. Но точно таких же заливчиков с точно такими же разрушенными пирсами тут вдоль побережья я тебе навскидку десятка два сразу назову и даже покажу, где расположены, ничем не хуже.

Вот, вроде бы ничего особенного. Но…., что-то в ней есть.

Потому и говорю, надо бы тебе глянуть, свежим взглядом.

— Далеко?

— Сдурел? — удивился Димон. — Тут рядом. Буквально в двух шагах от нас, на восток вдоль берега.

— Кстати, и как место для отдыха всего отряда идеально подходит.

— Ты ж просил поискать удобное для купанья место, — лукаво прищурил он глаза, — вот я и нашёл. Главное, что недалеко. И само место — чудо. Вода — кристально чистая, к полудню прогревается до состояния парного молока. Не уследишь, сваришься как в котле. В полдень в воду входить невозможно — крутой кипяток. Лежишь — блаженствуешь. Два дня кайфовали, как на курорте. Всю усталость, что накопилась за полгода, как корова языком слизнула. Отдохнули, слов нет как хорошо.

Завтра поедем, покажу. Полежишь в парной водичке, отмокнешь. В себя придёшь, а то серый уже весь какой-то ты стал, лица на тебе нет. Бери своих детей подземелья, хватит им в мокрых подвалах копаться, пусть погреются на солнышке, всё ж лето как-никак.

— Было бы неплохо, — замялся Сидор. — А то и сам чувствую, что укатали сивку крутые горки, не мешало бы денёк отдохнуть, покупаться. Да и парни, думаю, не откажутся.