Есть что скрывать - Элизабет Джордж

мать. – Теперь всё по-другому.

– Как по-другому? Я этого не сделаю. Нет.

Вздох матери был хорошо слышен, несмотря на разделявшее их расстояние.

– Монифа, дорогая. Я спрошу тебя вот о чем. Какая польза будет Симисоле, если ты умрешь? Что будет с ней без тебя? Пожалуйста. Позволь ему привезти ее сюда, а я прослежу, чтобы ей не причинили вреда.

Монифа не ответила. Слезы текли у нее из глаз, стекая по щекам и капая на полотенце со льдом.

– Монифа, ты здесь? Ты меня слышишь? Я могу ему позвонить?

Монифа молча отключила телефон. Потом с трудом села на стул, приложила к лицу полотенце со льдом и сидела неподвижно, пока не услышала, как открывается дверь. И собралась с духом, готовясь к худшему.

Но это был Тани.

– Мама! Черт! Что он с тобой сделал?

Она поспешно опустила лед, но Тани вскрикнул, увидев ее лицо.

– Я отвезу тебя в отделение «скорой».

– Нет, – сказала она. – Будет только хуже.

– А что будет? – спросил Тани. – Ты просто позволишь ему себя убить? А потом? Я смогу позаботиться о себе, мама, а Сими – нет.

– Она сумела… Вчера она убежала. Она знала, что делать. Она…

– Что ты такое говоришь, мама? Я был здесь. В спальне. Сама она никуда не убегала. Я ее увез.

– Куда?

– В безопасное место.

– Куда? Ты должен мне сказать.

– Нет уж. Я не позволю ему выбить это из тебя. Ты ее не найдешь. Он тоже.

У Тани с собой был рюкзак; он поставил его на стол, за которым сидела мать. Открыл рюкзак, порылся в нем и достал несколько листов бумаги, похожих на документы, которые требуется заполнить.

– Это называется охранный ордер, – объяснил он Монифе. – Чтобы обеспечить безопасность Сими. Он уже заполнен, но ты должна добавить информацию о том, что здесь происходит. Ты должна написать, что папа собирается увезти ее в Нигерию, чтобы ей там сделали обрезание. И подписаться. Если ты это сделаешь, мы добьемся срочного ордера, и отец об этом даже не узнает. То есть нам не нужно будет ждать, пока документы пройдут через всю бюрократическую систему. Это будет сделано быстро, прямо сегодня, а слушания состоятся позже.

– Слушания? С судьей? С присяжными? Я не могу…

– Нет, можешь. Особенно если хочешь снова увидеть Сими. Я не шучу. Потому что если ты не заполнишь те разделы ордера, которые я оставил пустыми, я ее не верну. Ты должна написать все. В том числе про знахарку из Лондона. Должна объяснить, как отец хочет увезти Сими в Нигерию, как хотел сделать ей обрезание здесь, как собирается договориться о ее замужестве, и все остальное.

Тани достал шариковую ручку из заднего кармана джинсов, положил документы перед Монифой и вложил ей в пальцы ручку.

– Заполнив все это, уходи от него. Пожалуйста. Ты должна, мама.

Монифа склонила голову. Буквы расплывались у нее перед глазами. Она пыталась. У нее не вышло. А от этого будет только хуже. Она это знала, потому что знала своего мужа. Он ей этого не простит. Монифа выронила ручку.

– Мама, посмотри, что он наделал, – тихим голосом сказал Тани. – Пожалуйста. Подумай о том, на что он способен. Этот… этот ордер. Он может защитить от него Сими, но не прямо сейчас – сначала ты должна заполнить свою часть.

Он снова взял шариковую ручку и вложил ее в пальцы матери. Затем подвинул ее руку к разделу, который предстояло заполнить. Монифа начала писать.

Монифа написала обо всем, потому что знала: Тани прав. Даже если это означает, что она не сможет обеспечить чистоту Симисолы – так, как планировала, – все равно ей нельзя рисковать и позволять Абео увезти дочь.

Закончив писать, она положила ручку рядом с документами.

– Мама, я вот что хочу тебе сказать. Существуют специальные места для женщин, с которыми мужья обращаются так же, как он с тобой. Ты не должна здесь оставаться. И ты не можешь здесь оставаться после того, как я подам эти документы. Ты должна это понимать. Скажи мне, что понимаешь.

Но Монифа не могла произнести ни слова. Ее сердце разрывалось на части. Да, тело ее болело, но психическая травма проникает гораздо глубже и никогда не проходит.

Тани уже собирал бумаги, когда дверь в квартиру открылась. Час был неурочный, и они должны были быть в безопасности. Но Абео, по всей видимости, не закончил с Монифой.

Он перевел взгляд с Монифы на Тани, увидел документы в руках сына. Тремя стремительными шагами пересек комнату и, прежде чем Тани успел спрятать ордер в рюкзак, выхватил его. Ему хватило одного взгляда на жирный заголовок первой страницы: «Заявка на охранный ордер касательно калечащих операций на женских половых органах». Увидев это, Абео разорвал документы на куски, швырнул их в Тани, а затем бросился на сына. Тани был на несколько дюймов выше и обладал недюжинной силой, доставшейся ему в наследство от семьи Монифы, но Абео своей стремительной атакой повалил его на пол и уселся на нем верхом.

– Ты у меня получишь! – крикнул он, занес кулак и обрушил его на лицо Тани. Потом еще и еще, выкрикивая при каждом ударе: – Бунтуй. Не слушайся. Не уважай власть отца.

– Прекрати! – крикнула Монифа.

Тани пытался освободиться, но не мог. Он хотел сбросить с себя отца, но Абео прижал его руки коленями и уселся ему на грудь, всем своим весом придавив Тани к полу. Приподнял голову сына, потом резко опустил.

– Ты ходил на рынок, – рычал Абео. – Ходил в «Кхоса». Распространял ложь. Позорил меня. Позорил нашу семью.

– Мы…

– Я тебя проучу. – Удары посыпались на скулы, уши, глаза, рот и шею Тани.

– Перестань! – Монифа поднялась и поковыляла на кухню. Там должно что-то найтись…

– Долбаный сын шлюхи, – рычал Абео. – На этот раз я…

Монифа схватила первое, что попалось под руку, – утюг, которым она послушно гладила рубашки Абео и вещи его второй семьи. И пошла с ним туда, где Абео сидел верхом на ее сыне. Крови было столько, что, казалось, Тани умрет.

– Не смей! – закричала она, и этот крик как будто высвободил силу, о которой Монифа даже не подозревала. Она с размаху обрушила утюг на лоб Абео.

Тринити-Грин Уайтчепел Восток Лондона

У Деборы не было никаких дел в «Доме орхидей», поэтому, пересекая лужайку в направлении старой часовни, она придумала предлог. Она пришла для того, чтобы девочки, которых она фотографировала, выбрали, какой из их портретов она им подарит в благодарность за позирование. Но сначала нужно поговорить с Нариссой. Дебора надеялась найти ее в «Доме орхидей».

Когда утром Дебора спустилась в кухню своего дома на Чейн-роу, первое, что она увидела, был заголовок на первой странице «Сорс»: «ВОЗВРАЩЕНА!» Таблоид держал в руках один из гостей утренней программы Би-би-си. Отец смотрел передачу и, увидев, как