Трофейная жена для лорда-дракона (СИ) - Олеся Рияко

один долгий и тяжелый взгляд, Арвольд пригрозил ей:

— Если соврала, с того света тебя достану.

И сразу же направился к двери, громко хлопнув ею напоследок так, что с каминной полки сорвалась и разбилась об пол одна из фарфоровых тарелочек любовно расставленных Илатой там для пущей красоты.

— Ну-ну… глупый. — Сказала ведьма себе под нос, улыбнувшись вслед разгневанному отцу. — Что еще до рождения было решено, того чьим-то желанием и словами не отменишь. А угрозы твои для меня пшик! С того света еще никто не возвращался. Даже такие талантливые ведьмы, как я.

Хе-хе-хе…

***

Хе-хе…

Притаившаяся за деревом маленькая девочка, с распустившейся лентой в заплетенных набок темных волосах, настороженно обернулась.

Ей показалось, что она отчетливо слышала чей-то странно знакомый смех. Но мамы и нянек рядом быть не могло… хотя смех был определенно женский.

— Здесь кто-то есть?

Спросила она шепотом, одновременно боясь и выдать себя братьям и оказаться застигнутой врасплох этой тайной наблюдательницей. Все же в прятки она еще ни кому ни разу не проигрывала и проигрывать не собиралась. Надо же хоть в чем-то превосходить братьев, каждому из которых в отличие от нее досталась папина способность обращаться в дракона.

***

— Итэйя!

— Итэйя, где ты?!

Услышав голоса старших братьев, девочка ниже припала к земле и притихла зажмурившись. В этом, как она думала, и был ее секрет — зажмуриться, когда вОды совсем близко. Казалось бы звучит глупо, но почему-то это все время срабатывало. Стоило ей зажмуриться вот так, сильно — и все. Никто ее не видел, даже если стоял совсем-совсем близко.

— Итэйя! Хватит уже прятаться! Темно, холодает… домой хочется, чай горячий пить!

— С клубничными пирожными! — поддакнул кто-то из братьев, девочка не разобрала кто. Но предложение сдаться стало куда соблазнительнее, чем было.

Совсем рядом с Итэйей, в за пушистыми листьями папоротников, мелькнула какая-то тень. Девочка замерла и пригляделась. Тень словно застыла тоже. Она едва заметно тряслась, заставляя дрожать и все листья вокруг себя.

Девочка прикусила губу от любопытства. Ей вдруг во что бы то ни стало захотелось посмотреть на то, кто же там от нее спрятался. Она опасливо выглянула из-за дерева, за которым пряталась, и, не заметив опасности, пригнувшись, быстро перебежала к тем папоротникам и аккуратно развела в стороны их пушистые листья.

И тут же улыбка коснулась ее губ.

— Какой хорошенький…

На ярко-зеленой подушке из мха сидел дрожа и испуганно смотря на нее своими глазками-бусинками маленький черный кролик. Пушистый, с маленькими белыми кисточками на кончиках длинных ушей.

Итэйя озорно огляделась вокруг и протянула к нему руку, чтобы погладить. Только погладить, она прекрасно знала, что диких животных не стоит забирать домой, но устоять перед желанием коснуться его пушистой блестящей шерстки просто не смогла.

— Ах…

Но едва подушечки пальцев ощутили ее мягкость и тепло, как кролик вдруг испарился. Рассеялся, словно облачко черного тумана. А на том месте, где он только что был, осталось нечто странное.

— Итэйя!

Раздалось совсем рядом, но девочка не отозвалась. Ее взгляд и все ее внимание приковал к себе странный предмет, оставшийся на месте кролика. Она осторожно потянулась к нему и медленно подняла, услышав приглушенный стрекот бьющихся друг об друга костяных бусин.

А точнее настоящих костей. Разномастные звериные клыки, когти были нанизаны на ярко-алую нить на манер бусин, но почему-то столь жуткая находка не испугала Итэйю, а наоборот заворожила. Она расправила бусы на ладони и посмотрела на них ближе. По коже отчего-то побежали мурашки, такие же колючие, но приятные, какие бывают, когда после игры в снежки садишься греть руки возле камина.

— Итэйя! Мама сказала, что если ты сейчас же не отзовешься, то ляжешь спать без ужина! Хватит, мы не играем уже! Ты победила!

Девочка хитро прищурилась и улыбнулась, не заметив, как при этом ее светло-серые глаза вдруг сменили цвет на насыщенно-фиолетовый и крикнула братьям в ответ, торопливо убирая кроличий подарок в кармашек на юбке своего платья.

— Да здесь, я! Иду, иду!