Секстет - Салли Боумен

Когда он достиг последнего этажа, на него снизошло ясное ощущение того, что это все-таки не сон и что все постепенно успокаивается, приходит к нормальному положению вещей: никто не должен был пострадать, а ребенку – он уже осознал, что это ребенок Томаса Корта – ничто не грозит.

Ступив на площадку и замедлив шаг, он различил, что похититель был не мужчиной, а женщиной. Он также понял, почему сначала он ошибся: на женщине были брюки, а ее волосы были пострижены очень коротко. Еще он увидел, что в руке у нее зажат нож, но это его не встревожило. Женщина была не способна причинить боль ребенку, как он сам был не способен причинить боль женщине – в этом постулате он не сомневался. Он был совершенно уверен, что, как только женщина поймет, что он не хочет причинить ей вред, она немедленно отдаст ему ребенка и бросит нож. Стараясь успокоить дыхание, он приближался к ней.

– Вы его пугаете, – начал он. – Он еще маленький мальчик и очень боится. Пожалуйста, поставьте его на землю. Вы можете случайно его поранить. Отдайте мне нож.

Все это время женщина стучала в дверь лифта. Как только Колин заговорил, она со свистом втянула в себя воздух, бросилась через площадку и прижалась спиной к перилам. Колин колебался – за ее спиной была пропасть глубиной в десять этажей. Он ощутил приступ тошнотворного страха. Спокойствие шока рассыпалось в прах, пол задвигался, и купол закачался над головой.

– Моя прелесть, – сказала женщина и полоснула ребенка ножом по лицу.

Выступила кровь. Колин смотрел на кровь, не веря своим глазам. Рана была под глазом, совсем близко к глазу, кровь выступала и стекала по пальцам женщины, которые все еще зажимали рот ребенка. Колин видел, что ребенок конвульсивно дернулся, потом обмяк. Он ощущал исходивший от него запах ужаса. Он видел нож – нож с длинным лезвием, которое теперь прижималось к обнаженному горлу ребенка.

– Боже милостивый, что вы делаете? Что вы делаете? Вы поранили его. – Он изумленно уставился на женщину. – Как вы могли это сделать? Вы не могли сделать это нарочно. Это так гадко, подло. Пожалуйста, отдайте его мне. Я вас не трону, не причиню вам вреда. Отпустите его, сейчас же отпустите его.

– Он воняет. Мерзкий маленький всезнайка. – Женщина говорила быстро, низким голосом. Она посмотрела на Колина. – Если вы сделаете хотя бы один шаг, я прыгну. – Она нахмурилась. – Я перережу ему глотку.

– Вы не сделаете ни того, ни другого. Что вы такое говорите? Послушайте. Пожалуйста, послушайте меня. Вам отсюда не выбраться. Лифт не работает. Сейчас все, кто здесь живет, звонят в полицию… Пожалуйста, отдайте его мне.

Он замолчал, понимая, как глупо и неуместно звучит все, что он говорит. Он старался не сводить глаз с женщины. Думай, думай, твердил какой-то чужой голос у него в голове. Теперь он видел, что женщина боится. Ее лицо дергалось, она часто дышала, ее била дрожь. Колин сделал еще один шаг вперед. Ему хотелось броситься на нее, но нож был прямо под ухом мальчика, а позади была пропасть.

– Милая моя детка, – проговорила женщина низким вибрирующим голосом. Она смотрела на мальчика. Колин рискнул сделать еще один маленький шаг. Она вскинула голову.

– У вас есть ребенок?

– Нет, пока нет. Послушайте, позвольте мне вам помочь. Вам нужна помощь.

– Вызовите лифт. Скажите, чтобы Джо послал лифт наверх. – Колин боялся подойти к лифту, потому что тогда он оказался бы слишком далеко от нее.

– Лифт не работает, – начал он. – Я уже говорил вам, он не приедет. Он сломан. Послушайте…

– У меня был ребенок. – Она сверкнула глазами. – А где теперь мой ребеночек? В помойной яме мой ребеночек. – У нее задергались губы. – Вызовите лифт. Вызовите этот проклятый лифт сию минуту, или я прыгну.

Она сделала резкое движение, и ребенок закричал. У Колина упало сердце. Он рванулся к ней, потому что вдруг с предельной ясностью понял, что если немедленно не начнет действовать, то произойдет то, о чем нельзя было даже думать, произойдет прямо у него перед глазами, и через пятнадцать секунд мальчик умрет. «Я убью ее», – подумал Колин, бросаясь вперед, подстегнутый внезапной дикой яростью.

– Вызовите лифт, Колин, – услышал он голос Томаса Корта. – Сейчас же вызовите лифт. Делайте, что она говорит.

Колин замер на месте. Томас Корт стоял в дальнем конце площадки. Колин смотрел на его бледное лицо и думал, что сходит с ума. Как мог он прийти в себя и одолеть все эти ступени? Но все же он был здесь и дышал ровно, хотя было видно, что ему это тяжело дается. Только на мгновение он задержался, бросив взгляд на женщину и сына, а потом двинулся к ним.

– Джонатан, не двигайся, – тихо приказал он. – Колин, вызывайте лифт. А теперь, Мария, – ты хочешь, чтобы я называл тебя Мария? Я не думаю о тебе как о Марии. Я думаю о тебе как о Тине. Всегда думал и всегда буду думать. Если бы ты вчера сказала, что ты Тина, все было бы по-другому. Ты понимаешь?

Его слова оказали магическое действие. Женщина замерла. Она посмотрела на Корта и издала невнятный гортанный звук. Колин перевел дух. Он быстро подошел к лифту, нажал кнопку, будучи уверенным, что лифт не придет. Надежда окрылила его. Он знал, что поступает правильно, потому что так велел Томас Корт. Корт знал эту женщину, он смог заставить ее подчиниться каким-то ему одному ведомым способом. «Может быть, трагедию удастся предотвратить», – с надеждой подумал Колин.

В любой момент Корт может подать сигнал. Вот сейчас он перестанет говорить и подаст сигнал Колину. Он осторожно двинулся к Корту, который все еще продолжал говорить. Как ни странно, Томас не обращал внимания на Колина и не собирался подавать ему никакого сигнала. Он говорил что-то бессмысленное, если не безумное.

– Разве ты не получала моих посланий? – тихо говорил он. – Зачем ты все это делаешь? Ты ведь понимаешь – я не могу сейчас с тобой говорить. Посмотри на меня, Тина! Скажи, что ты получала мои письма, скажи, что ты меня поняла. Ты ведь поняла, как я отношусь к тебе на самом деле?

На секунду женщина ослабила хватку. Ее губы дернулись.

– Письма? – Она завороженно уставилась на Корта. – Я иногда думала… Когда я оставалась одна…

– Я понимаю. – Корт остановился в нескольких футах от нее.

Колин уже приблизился к Томасу и стоял с ним рядом. Он видел, что Корт смотрит на женщину с нежностью и искренним состраданием.

– Не бойся, – продолжал он тихим голосом. – Доверься мне. Я не прикоснусь к тебе, хотя очень этого хочу. – Он вздохнул. – Ты знаешь, что не было ни единого дня, когда бы я не думал о тебе? Я тысячу раз перечитывал твои письма. Вот одно из них. – Он сделал паузу. – Я ношу его у сердца. – Он вздохнул. – Как хорошо ты меня знаешь. Ты мне близка, как никто другой. Я могу говорить с тобой, не опасаясь непонимания. И ты можешь говорить со мной так же. – Он протянул к ней руку. – Поставь мальчика на землю, Тина. Он нам мешает. Я не могу при нем сказать тебе всего, что хочу. Дай мне нож.