Маленькое счастье Клары - Анна Лерн

Глава 47

С трудом, но нам с кузиной удалось покормить несчастную женщину. Мачеха открывала рот, глотала ложку за ложкой, но ее разум пребывал в темнице своего горя, и она, будто механическая кукла делала все, что ей говорили.

Утро пришло с жутким осознанием, во что превратился и до этого обветшавший дом. Без контроля хозяйки, слуги забросили все свои дела, и пыль с паутиной захватывали все большее пространство, превращая уютное жилище в склеп.

Я даже не представляла, как мачеха отреагирует на мое желание забрать ее в свой дом, но к моему удивлению и радости, фрау Гертруда не противилась и позволила одеть себя.

Филипп распустил слуг и уже к обеду, мы стояли возле экипажа, глядя на запертый и осиротевший особняк.

- Этот дом может снова принадлежать вам, - Ливен взглянул на меня. – Что вы думаете об этом, ваша светлость?

- Пока я не хочу думать об этом, - я посмотрела на отрешенное лицо фрау Гертруды, сидевшей в экипаже. – Нам всем для начала нужно пережить эти нелегкие времена.

- Я оставил одного слугу, чтобы он сторожил дом, - сказал граф. – Если фрау Гертруда не придет в себя, вы станете единственной наследницей.

- Мой дом в «Темном ручье», - ответила я, не чувствуя с этим жилищем никакого родства. – Пусть все так и останется.

- Не будем строить призрачных планов, - согласился Филипп и открыл дверцу экипажа. – Прошу.

Слуги с удивлением смотрели на фрау Гертруду, которая стояла посреди холла, неприкаянная и растерянная.

Либби, увидев бывшую хозяйку, прижала руки к груди и заплакала, качая головой.

- Проводите фрау Гертруду в комнату с видом на парк, - попросила я. – Растопите камин… да вы и сами знаете, что делать.

- Ваша светлость, - Либби утерла слезы фартуком и подошла ближе. – Можно я за ней присмотрю? Ведь совсем другой человек… Горемычная…

- Конечно Либби, тем более увидеть знакомое лицо для нее сейчас, будет на пользу, - ответила я и, повернувшись к мачехе, улыбнулась. – Матушка, вы помните Либби?

Она посмотрела на служанку и кивнула, отчего та снова заплакала и засуетилась возле нее.

- Пойдемте со мной, вот так, сейчас Либби вас проведет в хорошенькую комнатку, мы растопим камин и поедим вкусного супа…

Она повела ее вверх по лестнице, а Гуда, тяжело вздохнув, сказала:

- Добрая душа у вас, ваша светлость. А Бог он все видит…

Я не знала, чем для меня обернется в будущем решение забрать мачеху в свой дом, но зато я знала одно – это было правильно. Хенни тоже успокоилась, это было видно по ее глазам и мягкой улыбке, которая вернулась на ее лицо.

За поздним ужином, барон вспомнил о мыле и обрадовал нас с кузиной хорошей новостью – аптекарь ждет еще одну партию и желательно больше, чем в первый раз.

- А вот и вознаграждение, - Ливен протянул мне кошель с монетами. – Поздравляю, ваша светлость.

- Кузина, у нас появились деньги на наши идеи! – я взглянула на Хенни и увидела почти детский восторг, охвативший ее. – Это нужно отметить!

Все, кроме меня, выпили вина, и барон шутливо воскликнул:

- Если так пойдет дальше, я женюсь на богатой женщине!

- До этого еще далеко, - смущаясь, ответила кузина и тут же кокетливо добавила. – Но, несомненно, вы сделали правильный выбор.

Все рассмеялись, и я расслабилась, снова погружаясь в тепло своего дома.

На следующий день новая партия мыла отправилась к аптекарю, а вместе с ним и список нужных нам масел. В этот раз я решила добавить еще масла гибискуса и магнолии, чтобы разнообразить наш ассортимент. А так же мне нужны были масла для духов и спирт. Но тут был один нюанс – чтобы духи получились стойкими в них нужно добавлять амбру, которая в это время стоила баснословных денег. У меня, конечно, остались еще отцовское наследство, но я не знала, сколько мне понадобится этой амбры и написала аптекарю, чтобы он выслал мне небольшой кусочек, решив сначала попробовать, что из этого выйдет.

Фрау Гертруда немного пришла в себя, и ее внешний вид уже не был настолько пугающим. Она, конечно, так и выглядела осунувшейся и убитой горем, но Либби, преодолевая сопротивление, помыла и причесала бедную женщину.

- Как вы себя чувствуете? – спросила я, навестив мачеху ближе к обеду. – Если вам что-то нужно, скажите и слуги тут же исполнят вашу просьбу.

Она не смотрела на меня. Ее взгляд, обращенный к камину, был отрешенным и безразличным. Но прошло несколько секунд, и она вдруг спросила:

- Зачем ты это делаешь?

Я не стала лукавить, будто не понимаю, о чем она говорит, и честно сказала:

- Любой христианин поступил бы так же.

- Я относилась к тебе не совсем по-христиански, - теперь она смотрела на меня тяжелым, изучающим взглядом. – Может, ты хочешь отомстить мне за все годы, которые провела с гадкой мачехой?

- Вы ошибаетесь, - я говорила спокойно, практически чеканя слова. – Я не собираюсь как-то портить вашу жизнь. Мне хочется, чтобы она прошла в спокойствии и умиротворении.

- Ты знаешь, почему я так относилась к тебе? – фрау Гертруда, будто не слышала меня, одержимая идеей высказать все, что было у нее на душе. – Ты так сильно похожа на свою мать и твой отец всегда видел в тебе ее. Я ужасно ревновала и злилась, ведь я была рядом. Я! Живая и теплая! Я родила ему ребенка!

Я слушала ее и понимала, что в ней говорит горе, но наверное, настоящей Кларе показались бы обидными эти слова. Хотя, чисто по-женски мне было жаль эту женщину, желавшую семейного тепла без призраков прошлого.

- Я не злюсь на вас и не держу обид, - сказала я, ведь в действительности оно так и было. – Давайте забудем все, что разделяло нас и найдем в себе силы изменить отношение друг к другу.

Но мачеха отвернулась от меня и снова уставилась в камин. Что ж, навязываться я тоже не собиралась и молча вышла из комнаты. Придет время, и она успокоится.

Хенни была в оранжерее, и как только я вошла, спросила:

- Ты была у фрау Гертруды?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍