Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера - Джордж ван Фрекем

И однако, как ни удивительно слышать об этом после всего прочитанного, евреи чувствовали себя в Германии как дома. Вальтер Ратенау, олицетворение немецкого еврея, провозгласит: «Я немец еврейского происхождения. Мой народ – немецкий народ, моя родина – Германия, моя религия – это религия Германии, стоящая выше всех других религий»231. Профессор Хайнц Морал, после того как по расовым соображениям был уволен из университета, покончил с собой. В предсмертном письме к декану факультета он писал: «Я еврей, и я никогда этого не скрывал. Но все мое мировоззрение является немецким и я гордился тем, что был немцем с иудейской религией». Согласно Гюнтеру Рохрморзеру, «ни в одной другой стране не был достигнут такой удачный симбиоз между коренными жителями и евреями, как в Германии. И одним из самых непостижимых и трагичных совпадений является то, что холокост случился именно здесь, в стране, достигшей такого тесного интеллектуального и философского сотрудничества между евреями и немцами»232. Христиан фон Кроков также пишет: «Едва ли в какой другой стране евреи чувствовали себя патриотами в той же степени, как в Германии, нигде их культурный вклад не был столь весомым»233.

Виктор Клемперер, еврей, профессор французской литературы, запишет в 1939 году в дневнике: «До 1933 года, как минимум в течение ста лет, немецкие евреи были просто немцами и никем больше. Доказательством тому служат тысячи и тысячи тех, кто является евреями лишь наполовину или на четверть, «лица с еврейскими предками» и так далее. Это показывает, что немцы и евреи жили без особых трений и работали вместе в каждой области немецкой жизни. И антисемитизм, которого всегда хватало, не является доказательством противного, ведь трения между немцами и евреями и вполовину не были так серьезны, как, например, между протестантами и католиками, между работодателями и рабочими, между, скажем, восточными пруссаками и южными баварцами, между жителями долины Рейна и берлинцами. Немецкие евреи были частью немецкой нации точно так же, как французские – французской и так далее. Они играли свою роль в жизни Германии и ни в коем случае не были в тягость целому. Да, эта роль редко была ролью рабочего, еще реже – крестьянина. Они были главным образом интеллектуалами и образованными людьми. Но они были и остаются немцами, хотя сейчас уже больше и не хотят ими быть»234.

Фактом остается то, что евреи, «крайне разнородная община», были тесно вовлечены в жизнь Германии. Сами трудности, с которыми сталкивались нацисты в попытках удалить их, иллюстрируют степень их «интеграции» и «ассимиляции». Подозревают, что даже у Вагнера, Гитлера, Розенберга и Гейдриха в жилах имелась еврейская кровь (в случае Гитлера это, видимо, так никогда и не будет выяснено наверняка). Эмиль Морис, Альбрехт Хаусхофер, Ерхард Милх и другие видные нацистские фигуры были частично евреями. Эмиля Мориса, шофера Гитлера, любовника его племянницы Гели Раубаль, отъявленного уличного скандалиста из СА, одного из основателей СС, Гитлеру пришлось объявить «почетным арийцем». Он был единственным членом СС, удостоившимся этой чести235.

Кроме того, что вообще значит быть наполовину, на четверть, на одну шестнадцатую евреем – или представителем какой угодно другой расы? Где в человеке эта доля находится? Лишь сейчас ученые пытаются искать это в генах вместе с другими чертами физической наследственности, корни которых уходят в далекое прошлое. Германские племена бессчетное число раз смешивались с другими племенами, что, конечно, было известно всем антропологам. Проблема евреев была в том, что они как народ сохраняли религиозную идентичность, и эта религия требовала от них отдельного от других существования в те времена, когда, вообще говоря, народы и так неохотно смешивались с другими на своей территории. Нацисты, и прежде всего Гитлер, всегда заявляли, что их расовая чистка не имеет отношения к религии, это вопрос «очищения крови». Но доказательства того, что человек принадлежит к еврейской расе, брались главным образом из религиозных реестров и подобных документов. Это касалось и тех, кто обратился в католичество, протестантство или стал неверующим.

Еврейская угроза

«Численно евреи были ничтожным меньшинством и никогда не превышали одного процента населения. Эти немногие, однако, стремились осесть в Берлине. В 1671 году там жило 50 еврейских семей, к 1800 году это число выросло до 3322, в 1900 году их было 92 тысячи, а в 1925 году был достигнут пик в 173 тысячи (во Франкфурте, где жила вторая по размеру еврейская община, их было 29 тысяч – в шесть раз меньше)». Но даже во время этого роста численности евреи никогда не составляли более пяти процентов населения Берлина. Правда, они сумели занять некоторые очень важные и престижные посты и были на виду. Они были невероятно влиятельны в коммерции и господствовали в таких гигантских банках, как Дойче, Дрезднер и Дармштадтер, а также владели огромными универсальными магазинами, например Вертхайм, Тиец и Кауфхаус Израиль. Евреям принадлежали самые значительные газетные концерны и даже, в определенном смысле, сама эффектная берлинская культура двадцатых годов – культура, в которой доминировали такие личности, как Макс Рейнхардт, Бруно Вальтер и Альберт Эйнштейн, была еврейской культурой. «Для евреев, естественно, это было предметом гордости, и не один еврейский писатель той эпохи отметил, что из всех Нобелевских премий, полученных немцами в первой четверти века, четвертая часть была получена немецкими евреями. [После 1933 года из Германии эмигрируют двадцать евреев – лауреатов Нобелевской премии.] Однако многие неевреи, даже те, кто решительно утверждал, что не имеют ничего общего с антисемитизмом, видели в этом расцвете еврейской жизни силу чуждую и смутно угрожающую»236.

Читая о нацизме и холокосте, неожиданно обнаруживаешь, что в книгах для рядового читателя почти ничего не говорится о самом еврейском народе, его характере, деятельности, как сейчас, так и в давние времена. Много книг или глав из книг посвящены попыткам анализировать и объяснить холокост, во всяком случае, уделить достойное внимание этому чудовищному событию, но его жертвы остаются для читателя практически неведомыми. Даже Иоахим Фест, самый проницательный автор, если говорить о характеристике Гитлера или о войне, едва касается этой темы. Лишь несколько современных авторов, например Майкл Бурлейгх и Джон Вайсс, действительно стараются понять, кем же в действительности были немецкие евреи, как они жили и, самое важное, насколько вескими были те обвинения, на основании которых их истязали и убивали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});